Можно только догадываться, чего президент США Дональд Трамп надеется достичь в Иране. Есть ли у него планы по «лучшему» ядерному соглашению, чем сделка 2015 года, из которой он вывел Соединенные Штаты? Предполагают ли он и его советники, что если они соберут достаточно требований, режим будет вынужден подчиниться или даже отречься от власти? Или они готовят почву для попытки смены режима с помощью военной силы?
По всей вероятности, они сами понятия не имеют. Это, возможно, не так уж плохо, потому что ничего из вышеперечисленного не произойдет.
Безусловно, выход Дональда Трампа из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД, как официально называется ядерное соглашение от 2015 года) - одно из его ключевых обещаний в предвыборной кампании. Проблема в том, что ни он, ни его советники, похоже, не думали о том, что будет дальше.
Одной из немногих постоянных в подходе Трампа к выработке политики является его ориентация на одобрение его сторонников. Принимая во внимание, что он также проводил кампанию против иностранного присутствия США, можно с уверенностью предположить: избиратели не хотят, чтобы США начали новую войну на Ближнем Востоке. Военный конфликт с Ираном приведет к еще большему количеству жертв и окажется даже менее выигрышным, чем войны под руководством США в Афганистане и Ираке.
Со своей стороны Дональд Трамп, скорее всего, хочет избежать войны, в то же время максимально усиливая давление на иранский режим. Проблема в том, что в текущих реалиях в странах Персидского залива выдержать грань между этими двумя вариантами довольно проблематично. Опыт прошлого показывает, что максимальное давление часто создает условия для военной конфронтации.
Трамп, в отличие от своего советника по национальной безопасности Джона Болтона, утверждает, что насильственная смена режима не является целью его политики в отношении Ирана. И все же он ведет себя точно так, как если бы неоконсерваторы, которые привели бывшего президента США Джорджа Буша в Ирак, все еще имеют влияние.
Эта ситуация особо опасна, если учесть, что возможности американских политиков для маневрирования на Ближнем Востоке значительно сократились с 2003 года. Позиция Ирана сегодня намного сильнее, чем тогда, именно потому, что в результате войны в Ираке был свергнут главный региональный конкурент Тегерана. В случае военной эскалации Иран не окажется в изоляции, он получит материальную и дипломатическую поддержку как от России, так и от Китая.
По крайней мере после падения шаха в 1979 году западная политика в отношении Ирана была основана на иллюзиях. Запад во главе с США уже давно полагается на экономические санкции, чтобы заставить иранский режим изменить свою политику и поведение. Но этот подход, наряду со многими другими ошибками Америки в регионе, фактически укрепил Иран. Военные силы или сторонники страны теперь есть по всему региону, вплоть до северной границы Израиля. И хотя экономика Ирана изнемогает под тяжестью санкций, она еще держится. И силы безопасности сохраняют целостность.
В ответ на решение Дональда Трампа отказаться от СВПД и вновь ввести санкции, Иран пригрозил возобновить обогащение урана, который может использоваться в военных целях. Если режим получит ядерное оружие, вероятность немедленной войны или гонки ядерных вооружений в регионе - и угроза безопасности Европы – станет еще более реальной.
Желая избежать этого, европейцы и начали переговоры с Ираном в начале 2000-х годов, после вторжения США в Ирак. Но только после включения в переговорный процесс президента США Барака Обамы общая западная стратегия изменилась. Теперь, когда Трамп полностью отменяет прогресс, достигнутый за годы Обамы, становится ясно, что одна Европа слишком слаба, чтобы помешать Ирану разрабатывать ядерное оружие.
Стоит помнить, что в дополнение к своим целям в области нераспространения ядерного оружия, СВПД также была предназначена для реинтеграции Ирана в международное сообщество. Как и европейцы, администрация Обамы признала, что изоляция Ирана не сработала, и "другая" война в регионе невозможна. Трамп своими действиями заблокировал единственный жизнеспособный путь вперед.
Иран был центром политической и культурной жизни более 2000 лет; это никуда не денется. Вопрос только в том, какую роль должна играть эта древняя гордая цивилизация в регионе и мире. Без должного ответа на этот вопрос весь Ближний Восток будет оставаться нестабильным, и риск войны, распространяющейся далеко за пределы региона, будет продолжать расти.
