Версия // Общество // Почти полтора миллиона человек отдали стране молодость, а взамен получили кукиш

Почти полтора миллиона человек отдали стране молодость, а взамен получили кукиш

1535

Лимита столичная

Фото: Лаура Ильина
В разделе

Ирину Бергалиеву на путь борьбы с произволом подвигнул возмутительный факт: её дочка Юля возвращалась из школы домой, в общежитие на Ясном проезде, 19. На вахте охрана велела ребёнку предъявить пропуск Министерства юстиции — за год до этого общежитие бывшей швейной фабрики «Смена» передали как якобы пустующее тюремному ведомству — Главному управлению исполнения наказаний, ныне УФСИН Минюста РФ. Девочка сказала, что идёт не в министерство, а к себе домой. Но охранник грубо схватил её за руку и оттолкнул от двери.

Теперь Бергалиева возглавляет Движение общежитий Москвы и Московской области «ДОМ». Больше сотни столичных общаг поддерживают связь друг с другом и действуют совместно. Как только прокатывается слух: «Человека выселяют!» — по нужному адресу стягивают силы и организуют живую стену. Митинги, пикеты, привлечение внимания СМИ, депутатов, властей — бывшие лимитчики поняли, что сидеть сложа руки нельзя. Будет только хуже.

Бороться надо, но грамотно, на законных основаниях, убеждена Ирина. По её словам, ситуация сильно осложнилась после принятия нового Жилищного кодекса. Дело в том, что в новом документе жильцы общежитий не упоминаются вообще. Ни разу! Как будто таких людей нет в принципе. А когда у авторов закона спросили, почему так вышло, те ответили, что искренне считали: общежитий у нас больше не существует, во всяком случае в столице. Все они будто бы давно расселены. «Не закон, а настоящий ублюдок, принятый идиотами» — так отозвался Юрий Лужков о новом Жилищном кодексе. Мэр также назвал кодекс «дурно составленным документом, который не отвечает гражданскому законодательству, ослабляет возможности города в социальной сфере. И ухудшает условия проживания граждан, а значит, и их конституционные права. Эти издержки требуют нашей немедленной работы. Надо разгребать эти конюшни».

В Москву за длинной парашютной стропой

Римма Каринскова приехала в столицу из Тверской области больше 20 лет назад. Выучилась в Москве на ткачиху, устроилась работать на Фабрику специальных лент, что на Павелецкой. Выпускали здесь галуны для военного обмундирования и стропы для парашютов. Рабочие руки в то время ох как были нужны! Бывало, если нужно девушке съездить в деревню навестить родных, приходилось отрабатывать внеурочно или искать замену. Так и трудились деревенские девчонки от зари до зари. Когда надо, выходили на «чёрные», бесплатные субботы. По 20 раз в смену таскали тяжеленные бабины с нитками. Зарплата шла от выработки, поэтому надрывались, себя не жалели. Римма заработала на фабрике инвалидность — сдал позвоночник.

Но стараться было ради чего. Когда она уезжала из родной деревни, в Тверской области не было ни детсадов, ни клубов, ни дорог. А в Москве в те времена действовал социальный конвейер. Приезжал человек работать на производство, ему давали койко-место в общежитии. Через три месяца оформляли временную прописку на два года. Потом ещё на два. Через пять лет добросовестного труда прописывали в столице постоянно. А если к тому моменту обзаводился семьёй, детьми, вручали ключ от комнаты в общежитии. Лет через 10 можно было претендовать на коммуналку — у каждого предприятия был свой жилой фонд. А уже после 20 лет непрерывного стажа фабричным семьям предоставляли отдельное жильё.

Так действовала система, заинтересованная в беспрерывном притоке рабочих рук. Благодаря этим рукам в Москве ремонтировались дороги, выпекался хлеб, выпускались газеты, производились ткани, оборудование, развивалась наука. Но в конце 1980-х система рухнула. Сотни предприятий в Москве развалились, их акционировали или вовсе ликвидировали.

20 млн. россиян — без права на квартиру

Закон не позволяет приватизировать общежития. Их требовалось передать в муниципальную собственность и «ордеровать». То есть официально приравнять эти площади к прочему жилому фонду города. С жильцом в этом случае заключается договор социального найма. И человек становится владельцем тех метров, на которых прожил треть жизни. Он может их бесплатно приватизировать, продать, передать по наследству детям. Он получает права, но главное — гарантию, что его не выкинут на улицу. Не будут унижать и говорить: «Я — хозяин, а ты — быдло. И будешь жить так, как я скажу!»

На деле общежития — а в них, по неофициальной статистике (официальной просто нет), проживает каждый десятый россиянин (то есть 15—20 млн. человек) и почти 1,5 млн. москвичей — вопреки закону приватизировали. Они стали частной собственностью бывших владельцев предприятий или совершенно далёких от него людей. При этом часто в сделках такого рода есть пометка: «здание без обременения». Но в том-то и штука, что все проданные общежития «обременены» людьми. У каждого дети, а то и внуки. У каждого своя непростая судьба. И все они теперь чья-то «частная собственность».

Вот и хозяева Фабрики специальных лент в 1992 году взяли да приватизировали два своих общежития по Кожевничевскому переулку.

С одним-то полбеды. Оно примыкает к проходной фабрики. Конечно, парни из охраны ходят в туалет и пользуются душем общежития. Зато у здания есть адрес, оно на виду. Туда может приехать «скорая помощь» или, не ровён час, пожарные. А второе общежитие, где живёт Римма Каринскова, находится внутри, за оградой бывшей фабрики (сейчас это бизнес-центр, и, кроме офисов, там ничего нет). Кинулись женщины прописывать своих мужей. А им заявляют: нет вашего дома в списке городских адресов. Нет его в природе, и всё тут!

Дома потенциального противника

Между тем дом по Кожевничевскому переулку, 6 существует. Причём с 1885 года! Возможно, это самое древнее общежитие Москвы. И уже тем оно интересно. Однако пресса и власти не жалуют его вниманием. А жаль! Здесь есть на что посмотреть!

Один душ на два этажа — бетонный пол с грибком, тут купают всех ребятишек. Гнилые трубы, умывальники, где женщины стирают в резиновых сапогах (вода до коленей). И кухни, где готовят только по очереди: вместе нельзя, здание может рухнуть. Внешняя его стена уже не первый год норовит отвалиться. Одна из комнат по этой причине считается нежилой. Из неё даже можно видеть улицу. По остальным помещениям проходят солидные трещины. В принципе так может выглядеть здание в только что с боем захваченном вражескими войсками городе.

Телефона в здании отродясь не было. Врача, вызванного на дом, выходят встречать почти к Павелецкому вокзалу, иначе заблудится. Дети здесь играют на асфальтированном пятачке перед общежитием, рядом с мусорными баками. Другого места нет — кругом только фабричные ограды да камеры видеонаблюдения. Мужей бывших ткачих не регистрируют, они вроде бомжей. Да у большинства и нет супругов. Как говорится, сошли с дистанции, не выдержав трудностей. Почти все 16 семей, которые коротают свой век в этом «аврале» — матери-одиночки. И они живут в этих руинах, воспитывают детей, варят на зиму варенье, белят, красят. Замазывают щели в стенах. Маскируют их ковриками, иконами. Потому как это единственное их «место под солнцем».

В деревне куры живут лучше

Римму Каринскову давно сократили. Теперь она вахтёр на бывшей фабрике, которой отдала всю жизнь. Зарплата крохотная. Римма уже бабушка. В семье бывшей деревенской девчонки теперь шесть человек — её мама (прабабушка), две дочки, зять и маленькая внучка Даша. На всех приходятся две комнаты на разных этажах. Одна совсем крохотная, в другой 20 «квадратов». Так и живут вшестером. «Вот, — говорит Римма, — скоро младшей дочери будет 18, не сегодня завтра приведёт второго зятя. Как будем размещаться, ума не приложу».

Сейчас Каринскова и рада бы вернуться в родную деревню. Тем более что в Тверской области понастроили и дорог, и детских садов. Да вот беда, работы там по-прежнему нет.

— Мне, — вторит Римме, её подруга по общежитию Надя Пантюшина, — мама говорит: «Дочка, ты никому не рассказывай, как в Москве живёшь. Потому что у нас куры — и те живут лучше».

— Верите, — признаётся Надя, — ни я, ни мои дети за всю жизнь не видели ванны! В деревне её не было. А здесь, в Москве, к чужим людям ведь мыться не пойдёшь. Я сына не пускаю к друзьям на дни рождения, говорю: «А куда ты их пригласишь»? Ведь дети сейчас сами знаете какие. Придут, посмотрят, как живёшь, никто дружить с тобой не будет. Вот он и сидит в день рождения один, плачет. Я сплю с сыном, дочка над нами. А муж в соседней комнатке на топчане. Одному нужно пройти, все встаём. Иначе не развернуться. Дочка переодевается, сына просим: выйди в коридор или закрой глаза. Так и живём.

Надя — одна из немногих женщин в общежитии, у кого полная семья. 24 года назад она приехала по призыву работать на Фабрику специальных лент с Украины. А её муж Эдуард — из Подмосковья, деревня Серебряные Пруды. У него на родине остался только дом-развалюха. У Нади — мама, 74 года, которой она ничем не может помочь. Двоих детей нужно поднимать, учить. Сын-школьник, дочь поступила на юрфак. Сейчас за всё нужно платить. Вот бывшая ткачиха и подрабатывает уборщицей в соседней конторе. Муж тоже всеми силами пытается добыть лишнюю копейку.

Последние квартиры от государства на Фабрике специальных лент получали в 1987 году. С тех пор тишина. Лишь в 2000 году власти управы Даниловского района Южного административного округа предложили семьям по 14 тыс. долларов под квартиру в строящемся доме в подмосковном Домодедове. Но руководство фабрики недостающую сумму людям доплачивать не стало. А матерям-одиночкам где взять средства на ипотеку или кредит? В общем, построили себе тогда квартиры только три семьи. Остальные намертво завязли в общежитии.

— Я думаю, бывшее руководство фабрики просто ждёт, когда наша хибара рухнет и похоронит всех под обломками. Выплатят родным по 100 тыс. рублей. А тем, у кого их нет, и платить не надо, — говорит Надя Пантюшина. Она уже устала бороться с властями и, когда начинает с ними говорить, плачет.

Общежития — ночлежки или доходные дома?

Стоит задуматься: только в Москве более 1,5 млн. человек остались благодаря новому ЖК фактически вне правового поля. И перемены к худшему они почувствовали на себе моментально. Нет защиты, начались притеснения. Владельцы общежитий разве что дустом жильцов травить не пробовали (в расчёте на то, что, может, сами уйдут). Скажем, на входе в общежитие по улице Булатниковской, дом 3, корпус 4 Краснохолмского камвольного комбината сделали нечто вроде тюремного тамбура. Человек открывает железную дверь и оказывается, словно в западне, перед другой железной дверью. Пока не предъявит нужные документы — а их могут менять, что называется, без предупреждения, — будет стоять как приговорённый. И люди стояли.

Или заставляют жильцов — давно взрослых людей — приходить в общежитие строго до 23 часов. Не регистрируют родственников — не только мужей и жён, но и детей, которые, родившись в Москве, по закону являются москвичами. И те не могут получить паспорта. Не дают справку, на основании которой ребёнка можно устроить в школу, детский сад. Или непомерно взвинчивают плату за жильё: за «однушку» в 16 «квадратов» в общежитии на улице Жигулёвской однажды запросили 12 тыс. рублей.

— Квартплату могут поднимать несколько раз в год, — подтверждает бывший работник ЗИЛа Виктор Ткаченко. Он платит за свои 23 квадратных метра на улице Днепропетровской 4 тыс. рублей. А у самих огромные долги перед городскими коммунальными службами. Расчётные счета тоже беспрестанно меняют. Пошлёшь по старому адресу, а деньги где-то гуляют. А ты оказываешься должником.

Цель всех этих манипуляций, вероятнее всего, выиграть как можно больше места в общежитиях. Превратить их в доходные дома, ночлежки — при столичных-то расценках неплохой бизнес! Объявлениями: «Сдаются комнаты в общежитиях на любой срок» давно никого не удивишь. Койко-место в таких «апартаментах» иногда достигает до 140 долларов за сутки. Кроме того, благодаря этим койко-местам хозяева предприятий реально экономят: Дашь гастарбайтерам крышу над головой, и те за копейки будут делать всё, что им прикажут.

Семью могут уплотнить до одного койкоместа

— Столица не торопится брать на свой баланс общежития, — полагает координатор

«ДОМа» Михаил Дороненко. — Это запущенный фонд. Он требует серьёзных вложений, большого ремонта. В общем, дополнительные хлопоты. Впрочем, этим летом мэр подтвердил, что общежитий в столице не станет. А их жильцам начнут выдавать ордера. Но пока ситуация развивается так: чтобы подготовить общежития к передаче городу, привлечены промежуточные структуры — ГУПы. На балансе самого крупного из них — «Жилищник-1» — несколько десятков зданий общежитий.

Официально это учреждение призвано проводить капитальный ремонт, устанавливать в каждой квартире счётчик — словом, вести необходимую подготовительную работу. На деле «Жилищник-1», как считают сами жители общаг, имеет неограниченные права над «подопечными». Может семью, которая долгое время жила в квартире, уплотнить до койко-места (6 кв. м). Или переселить в общежитие коридорного типа, например в бывшую кухню. Хотя к людям с постоянной пропиской применять такие меры не имеют права: их социальная норма — 18 квадратных метров. Может из четырёх общежитий сделать три, уплотнить в них людей а в опустевшем помещении якобы начать ремонт. В общем, идёт бесконечная канитель. Так, одно из общежитий по Ярославскому шоссе, 114, корпус 1 таким образом «готовят» к передаче муниципалитету уже 11-й год. Людей мытарят, эта бесконечная борьба отнимает у них нервы, время, силы. «Мы есть, но нас как бы нет, — говорят жильцы. — Мы мёртвые души».

А ведь речь идёт о гражданах, которые растят детей, платят налоги, ходят на выборы. Многие сдаются, живут по принципу «День прожит, и слава богу!» Другие из страха или по незнанию покоряются самым нелепым требованиям коменданта. Доходит до того, что жильцы сами оставляют им ключи от комнат. И те могут в их отсутствие заходить, делать всё, что заблагорассудится. Выкинуть, в конце концов, если взбредёт в голову, их вещи на улицу. Такие случаи бывали не раз и раньше, случаются и сейчас.

Безразличие — официальная позиция государства

По мере того как лимита понимает, что терять нечего, растёт и её сопротивление. Иногда оно заканчивается трагически, как это произошло в Питере, где был убит лидер инициативной группы, инженер-электрик районной санэпидстанции Александр Трошин. Он боролся за права своей семьи и соседей по несчастью. Но есть и поводы для осторожного оптимизма. Несколько раз столичному «ДОМу» удалось отстоять людей, которых хозяева общежитий хотели превратить в бомжей.

Так, в подмосковном городе Электросталь уже целый куст общежитий готовится к приватизации. Выиграло предварительную битву и общежитие по Ясному проезду, 19. Полтора года назад их новые хозяева (УФСИН) принялись зачищать здание для своих будущих сотрудников, такой же, если разобраться, привлечённой из регионов лимиты. Начали с беженцев, которым власти Москвы дали кров больше 10 лет назад. А потом грозили приняться за остальных. Сегодня процесс приостановлен. Но до окончательной победы ещё далеко.

— Я твёрдо уверена, что безразличие к нашей ситуации, которое законодательно закреплено в новом Жилищном кодексе, есть официальная позиция государства, — считает Ирина Бергалиева. — Сначала отработают тактику отъёма недвижимости на общежитиях. А потом перекинутся на обычный жилой сектор. По этой логике стать бомжами с благословения закона вполне могут должники по квартплате, малообеспеченные и просто социально незащищённые люди. Поэтому знать свои права и уметь защищать их нужно учиться сейчас. Всем сообща.

Фото: Лаура Ильина
Фото: Лаура Ильина

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 28.05.2008 14:01
Комментарии 0
Наверх