В четверг, 13 марта, в 11:00 в MediaЦентре «ВЕРСИЯ» состоялась пресс-конференция президента Лиги защитников пациентов Александра Владимировича Саверского по теме: «Как нарушают права пациентов в Москве?»
В четверг, 13 марта, в 11:00 в MediaЦентре «ВЕРСИЯ» состоялась пресс-конференция президента Лиги защитников пациентов Александра Владимировича Саверского по теме:
«Как нарушают права пациентов в Москве?»
Вопросы мероприятия:
- «Врачебная ошибка»: можно ли получить компенсацию за неправильное лечение?
- Как правильно вести себя, если пациент столкнулся с вымогательством;
- Общение, которое калечит: есть ли ресурсы для управления хамством врачей?
- Сколько человек и по каким причинам чаще всего обращаются в «Лигу защиты пациентов»; сравнение с прошлым годом.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
- Звоните: (495) 276-03-48 (в будни, с 10:00 до 19:00)
- Пишите: mc@versia.ru
- Приезжайте: г. Москва, ул. 1905 года, дом 7, стр.1 (станция метро «Улица 1905 года»)
В рамках соблюдения закона об авторских правах просим вас:
- при устном и письменном цитировании указывать место организации мероприятия - Media Центр «ВЕРСИЯ»;
- ТВ-съёмку осуществлять с присутствием лого Media Центра в кадре.
Заранее благодарим за понимание и уважение к нашему общему делу – созданию новостей.
Фото: Сергей Тетерин / ВЕРСИЯ
СТЕНОГРАММА МЕРОПРИЯТИЯ:
- У нас сегодня Президент лиги защитников пациентов - Александр Владимирович Саверский. Порядок работы обычный. Сначала коротко делаете вступление, ответы на вопросы, а затем непосредственно перейдем к живому общению.
- Хорошо. Вы мне вопросы будете задавать оттуда сами или мне самому поговорить?
- У нас, в принципе, круг вопросов здесь очерчен. Но если вы считаете, что что-то необходимо добавить или уточнить.
- Прежде всего, о врачебных ошибках. Уже несколько лет сохраняется один и тот же порядок цифр, потому что он сделан на достаточно большом уровне статистики. Начиная с 1998 года, когда Федеральный фонд обязательного медицинского страхования ввел статистику дефектов медицинской помощи, можно говорить, что в систему ОМС около 10% всей медицинской помощи оказывается с дефектами. Это по оценкам экспертов страховых компаний. Но надо понимать, что эксперты страховых компаний оценивают качество медицинской помощи по бумагам, по историям болезней. Они пациентов не видят. Соответственно, часто не могут оценить, правильно ли был установлен диагноз или нет. Здесь мы видим, что патологоанатомы, с которыми трудно спорить, дают 20-25% расхождений при посмертных диагнозов. При смерти человека в 4-5 случаях из ста, виноват, в одной пятой, 20-25%, являются случаи смерти от неустановленных при жизни причин - это ошибки диагноза. Академическое сообщество, например, академика Чучалина, называет 30% неправильно установленных диагнозов в России.
Если сравнивать со Штатами, это единственная страна, где был проведен мощный мониторинг к 2000 году, мы все знаем, что там все цифры были названы от 80 до 100 тысяч смертей по вине врачей, т.е. в результате врачебных ошибок. Поскольку численность населения США в два раза превышает нашу, можно говорить о том, что не меньше 50 тысяч смертей в России связано с врачебными ошибками ежегодно. Это самый минимум. Потому что качество медицины США и России все-таки отличается. Хотя там тоже есть свои проблемы.
В Службе информации и безопасности (СИБ) Молдавии заявили, что предотвратили попытки РФ «нарушить конституционный порядок» в стране, при том что Москва не раз отвергала подобные обвинения в свой адрес.
Это то, что касается фона врачебных ошибок, так называемых, дефектов медицинской помощи, как мы более корректно их называем. По закону о защите прав потребителей вообще надо говорить о недостатках медицинских услуг. Это корректное юридическое понятие.
И, тем не менее, если мы сейчас с вами эти цифры экстраполируем на количество хотя бы госпитализации (40 миллионов госпитализации в год, 33 - это стационар обычный и 7 миллионов - дневные), то даже 10 %, которые дает ФОМС, это 4 миллиона врачебных ошибок только в госпитальном звене.
Амбулаторно-поликлинические посещения, которые составляют миллиард двести миллионов, лучше не умножать на них 10%, потому что мы получим сразу количество жителей населения страны. Кстати, по соцопросам, интересно, прежних времен, по крайней мере, 50% жителей считают, что они или их родственники сталкивались с врачебными ошибками. Люди знают, что в их отношении, в отношении их близких допускаются врачебные ошибки.
Но что же происходит с количеством судебных разбирательств? Если мы возьмем 4 миллиона и сравним их с количеством судебных разбирательств, то мы получим всего 700 судебных разбирательств (не тысяч, а 700) в год, это по данным того же ФОМС и из них судебным решением заканчивается примерно 350, из них 2/3 выигрываются пациентами. Средняя сумма возмещения за прошлый год я думаю, потому что, к сожалению, ФОМС перестал давать эти цифры, это у меня последние данные были позапрошлогодние, это было около 70 тысяч рублей. Я думаю, что она приблизилась к 100 тысячам - средняя сумма возмещения.
Лидером по-прежнему остается дело 2008 года о заражении ВИЧ-спидом в Воронежской области. Девушка получила компенсацию морального вреда в размере 3,5 миллионов.
На этом фоне несколько исков в Новосибирске, в Новороссийске, в Санкт-Петербурге закончились компенсацией морального вреда за инвалидность первой группы. Там вплоть до того, что ногу неправильно отрезали, удаление детородных органов, это по 2-2,5 миллиона рублей.
Тем не менее, обычная практика, например, в Москве — это 450-500 тысяч рублей за смерть человека, компенсация морального вреда его родственникам. Цифра не меняется уже с 2006 года, когда впервые в здравоохранении, ну там динамика была такая: в 2004 году мы выиграли несколько дел, когда выигрыш за смерть человека составил 4 и 5 тысяч рублей. Представляете! Это просто насмешки, потому дела идут несколько лет и 4-5 тысяч рублей. Представьте наши эмоции, когда мы в течение 2006-2007 года мы выиграли дела с колебанием от 750 тысяч до 1 миллиона 800 тысяч. Это были беспрецедентные прорывы - от 700 тысяч до миллиона 800. Правда там на несколько членов семьи, там как раз и было 400-500 тысяч на человека. Но, тем не менее, на роддома (в трех делах это были роддома) выпали такие суммы, довольно приличные.
Что касается, можно ли доказать вину, еще раз повторю цифры ФОМС - две трети исков выигрывают пациенты. Не просто можно, а так и происходит.
Мы непосредственно во всем этом поучаствовали. Создали методологию защиты прав. Поскольку сами мы не имеем государственного источника финансирования или вообще каких-то постоянных источников, нам помогают спонсоры. Иногда помогают, иногда нам трудно выживать. Соответственно, мы не можем обеспечить защиту всех граждан страны силами общественной организации. Это государственная проблема, потому что гражданин судится фактически с государством, с его государственными учреждениями. Соответственно государство, по идее, должно обеспечивать себя, своих граждан необходимым уровнем защиты. К сожалению, оно практически этого не делает.
Просто обращаю ваше внимание, что делают страховые компании. Было ток-шоу забавное по поводу, как раз того, что страховщики у нас являются защитниками прав пациентов. Очень забавно. Со стороны страховщика звучат цифры: «Вот мы выявили 50 тысяч дефектов медицинской помощи в этом году». Я им говорю: «Что вы сделали?». «Мы оштрафовали лечебное учреждение». «Хорошо. Денег заработали, а дальше то что? Пациентам сообщили?». «Нет».
Появилась информация об аресте бизнесвумен Валерии Федякиной, известной как Битмама. Ее подозревают в обмане клиента на крупную сумму – почти 7 миллиардов рублей.
Представляете цинизм ситуации: люди на дефекте медицинской помощи, когда человеку плохо от этого, заработали на этом денег, а пострадавшему об этом даже не сообщили. Почему? Потому что если сообщат, это станет основанием реального иска против лечебного учреждения и более того, против самой страховой компании. Потому что страховая компания, вообще-то говоря, отвечает за организацию медицинской помощи застрахованных лиц и следит и контролирует качество. Соответственно, оно еще будет и виновно в том, что там плохое качество медицинской помощи и, соответственно, к ней тоже может быть предъявлен иск. Поэтому, к сожалению огромному, несмотря на то, что страховые компании проводят огромное количество работ по контролю качества медицинской помощи, они это делают в своих собственных интересах, а никак не в интересах пациентов.
Вот что касается дефектов медицинской помощи врачебных ошибок, судебных исков и так далее, то нам действительно удалось за 14 лет работы создать методологию защиты прав. Она доступна вместе с описанием, пошагово, с алгоритмом, с образцами документов у нас висит на сайте. Были выпущены книги соответствующие. К сожалению, книги сейчас не переиздаются. На сайте вся необходимая информация есть. Мы нередко получаем от людей письма о том, что спасибо, мы воспользовались вашей методологией и сумели выиграть суд. Даже присылают судебные решения. Это здорово. Может потому, что до этого считалось, что выиграть дело против врачей невозможно.
Но есть одна существенная проблема — это уголовные дела. Невозможно гражданскими исками пострадавших людей и уголовным наказанием достичь, отрегулировать качество медицинской помощи. Это бред — уголовкой регулировать профессиональную деятельность шестисот тысяч человек, у нас шестьсот тысяч врачей в России.
Получается так, что я сравниваю с тем, что мы попытались бы каждого водителя, нарушившего правила на дороге (например, проехавшего на красный свет), попытались бы посадить в тюрьму. Глупость, да?!
На самом деле, мы регулируем не уголовной ответственностью, а административной. Мы говорим государству: «Давайте внесем в Кодекс об административных правонарушениях нормы о штрафах, нормы о лишении практики, - то, что собственно люди ждут. Которые к нам обращаются, они ждут не то, что врача посадят, им это тоже не надо. Они говорят: «Мы не хотим, чтобы он вредил другим, чтобы он больше работал». Этого можно добиться лишением практики, в частности в ходе административного разбирательства.
Соответственно, мы Минздраву и в Госдуму, я на прошлой неделе отвез проект закона об изменении Кодекса об административных правонарушениях с тем, чтобы как раз была административная ответственность врачей, медицинского персонала. Там система штрафов и система лишения практики на какое-то количество времени или даже пожизненно за особо тяжелые какие-то дела. Задача - убрать по максимуму из уголовки наказание врачей и перенести ее в административный полюс. Тогда у нас появится необратимость наказание.
Сейчас как происходит? В чем сложность? Не должно опять же быть из того, что я говорю, иллюзии, что врача легко привлечь к ответственности. Это далеко не так. Потому что в действительности вся корпорация защищается. И эксперт, получив дело, тем более уголовное, он тут же сидит и решает, посадят коллегу или нет. Если есть малейшая опасность, что посадят, он тут же пишет слова, которые журналистам и не снились. Такой шедевр эпистолярного жанра: «Ухудшение состояния больной совпало по времени с проведением операции». Вы вдумайтесь! Просто совпадение, что человек стал инвалидом первой группы во время этой операции — это просто совпадение. А пришел он на своих двоих нормально!
Экспертам не будет нужды выдумывать вот всю эту глупость для того, чтобы оправдать своих коллег-врачей. Тогда отрасль получает возможность видеть себя в зеркале, видеть свои ошибки.
Сейчас она не видит свои ошибки, потому что под страхом уголовной ответственности пишут всякую чушь. А в судах говорят: «Антибиотик при сепсисе - знаете, это не безопасно». Представляете, услышать такое от профессора под протокол судебного заседания. Потому что он понимает, что если он скажет, что при сепсисе человеку не дали антибиотик и он понимает, что если он сейчас скажет, что да, должны были, то могут и посадить.
Мэр Москвы Сергей Собянин посетил кадровый центр для помощи в трудоустройстве сотрудникам иностранных компаний, открывшийся во флагманском центре «Моя работа» на ул. Куусинена.
Чтобы не допускать таких вещей, система должна иметь адекватную систему наказания. Я полагаю, что Росздравнадзор должен заниматься этим административным преследованием. Хотя для этого надо создать и кадры, которых пока там нет.
- Возникает такой вопрос. Хорошо, не будет уголовной ответственности, будет лишение практики. Корпорация защищает своих членов, потому что понимает, что каждый может оказаться на этом же месте. Ладно, не посадят врача, его лишь отстранят от практики. Обучение врача занимает 10 лет его жизни, потом построение карьеры. Фактически, если он лишается практики, он ставит крест на своей жизни. Он может идти и устраиваться грузчиком. Точно так же любой эксперт будет думать — ломать коллеге жизнь.
- Не будет думать. Посадить и лишить практики — это две совершенно разные системы. Это не обязательно будет лишение практики на пожизненное, на какое-то время. Это должна быть система обучения в это время, пересдача экзаменов, допуск к профессии, заново надо будет получить. Главное ведь не в этом. Главное, чтобы каждый врач понимал. Сейчас этого ведь нет, необратимости административного наказания даже близко. Если мы говорим о 4 миллионах дефектов в год, то я по пальцам могу перечислить уголовные дела, которые были возбуждены за год. А, что касается доведенных до конца, то вся страна о них знает — это 2-3 дела в год. Это не система ответственности, это черт знает что. Врач должен знать, за что он отвечает.
Зачем нужна система ответственности? Она стоит там сзади, условно говоря, образ прокурора и постукивает: «Вот парень, здесь здесь, здесь ты должен делать так». Она стимулирует учиться. Система ответственности правильная, она стимулирует врача к обучению.
- Хорошо. Вы назвали цифру - 4 миллиона ошибок в год и 700 исков. При этом очень многие люди предполагают, что помощь им оказали некачественно. Почему люди не обращаются массово в суды? Видимо, у них нет оснований для этого в том плане, что они не могут предположить, правильно им оказали или не правильно. Часто бывает, человек пришел к стоматологу, у него разнесло щеку, и месяц так остается.
- Проблема многофакторная. Если человек погиб, то подавляющее большинство считает, что его уже не вернуть и че, собственно говоря, ворошить все это, пусть в могиле спокойно лежит. Это первое. Там, где гнев праведный, там люди идут до конца. Это, как правило, очень важно. Практически всегда окончательным фактором, который говорит, что человек говорит: «Все. Я пошел в суд или в прокуратуру» - хамство. Всегда движущей силой является хамство. Если врач совершил ошибку, человек погиб, но при этом врач сумел сказать какие-то правильные, волшебные слова: «Извините, ради бога, мы делали все, что могли, но недоучли вот каких-то факторов, поэтому, извините, не смогли спасти», - такой врач не окажется в суде.
А те, кто классический случай. Офицер службы безопасности потерял жену и ребенка. Причем она родила, все напились на радостях, на следующий день два трупа. Он приходит к главврачу роддома, а тот ему говорит: «Это ты виноват, ты заразил». Офицер службы безопасности Администрации президента. Хорошо, что сразу в окно не выкинул тут же, не успел сообразить. Но там была война, которую выиграл не главврач.
Я даже на лекциях говорю: «Товарищи, 90% конфликтов от неумения и нежелания разговаривать с пациентами». Пока вы не научитесь этого делать - будет война. Информационная, юридическая, не дай бог, физическая, но будет.
- Ясно. Коллеги, есть вопросы? Тогда в продолжение этой темы. Когда погибает человек — трагедия, это очень большая ошибка. Но ведь бывают ошибки врачей гораздо меньшие по масштабу, но для самого человека, самого пациента, они не менее важны. Это не привело к тому, что человека потеряли. Но человек потерял здоровье. Но, тем не менее, его состояние ухудшилось.
- В чем вопрос, собственно говоря?
- Вот эти моменты как-то можно отследить самому пациенту, самому человеку? Вы сказали, что у вас есть методология. Может ли человек прийти к независимому консультанту и спросить: «Меня здесь правильно лечили или нет?» или таких возможностей нет вообще?
Как рассказала вице-мэр Москвы Анастасия Ракова, цифровой алгоритм помогает врачам отслеживать риски ухудшения состояния пациентов в коронавирусных госпиталях столицы.
- На самом деле тут ситуация проста, я относительно, для нас простая. Всегда разговор наш с людьми, которые к нам обращаются, начинается с вопроса: «Что вы хотите?». Если говорить о простых вещах — это стоматология. Она платная, как правило. Там четко закон о защите прав потребителей включился, претензионный порядок, удовлетворили-неудовлетворении. И до суда дошли, не дошли. Это на уровне покупки холодильника (не того цвета) - имущественный конфликт.
Если это все-таки связано с серьезным вредом здоровью и там чем-то можно помочь дальше со здоровьем, там другой принцип начинается. Сначала лечится, потом судится. Лечится у тех, кто тебе навредил здоровью, мягко говоря, неприятно. Тогда появляется второе лицо, другая медицинская организация. Мы говорим, в принципе, как правило, там возникает ситуация такая, особенно у беременных. Они там все, мнительность вся, что лишний раз проконтролировать. Где лучше рожать - в платной или бесплатной. Мы говорим, что если вы сомневаетесь в том, что вам говорят в бесплатной, вы сходите в платную, хотя бы на консультацию. Потому что мотивация у платной и у бесплатной медицинской организации, они совершенно разные. В бесплатной медицинской организации быстрее хотят от вас избавится, а платная хочет побольше на вас заработать, поэтому и грузит вас разными ненужными диагнозами. Истина будет где-то в средине.
Консультации через интернет, какую-то дополнительную информацию получить, в учебниках, в принципе, пациент должен быть просвещенный в этом смысле.
Сейчас большая проблема, потому что я думаю, сейчас можно сменить тему по поводу выбора врача и лечебного учреждения.
У нас государство очень часто вроде, как дает права, но их подвешивает такими гирями и условиями, что этим правилом воспользоваться практически невозможно. Это касается права выбора врача. Выбор ст.21 323-го Закона так и гласит: «Право на выбор медицинской организации и врача». Но открываем и читаем: «Пациент имеет право на выбор врача с учетом территориально-участковой системы здравоохранения».
Как это? Я прикреплен к участку своему и как я могу тогда выбрать, если у меня учитывается территориально-участковая система здравоохранения? Никакого выбора, на самом деле, там нет. И первая проблема — территориально-участковая система. Если ты переходишь на другой участок, то тебе говорят: «Я не поеду к тебе через весь город». А если он не поедет, он нарушить свою должностную инструкцию, вплоть до уголовки. Патронаж осуществляют на дому, участковая говорит: «Я не возьму тебя, потому что мне со своего участка к тебе ехать далеко. У тебя другой участок». Первая проблема — территориально-участковая.
Дальше. Полюс обязательного медицинского страхования. Вопрос — зачем он нужен? Для того, чтобы запускать систему взаиморасчетов внутри субъектов ОМС. Но, у меня в Конституции нет полюса ОМС. В Конституции право имеют не застрахованные лица, а граждане. Возникает коллизия: когда у меня полюс ОМС является барьером в реализации Конституционной нормы гражданина.
Мне для того, чтобы получить медицинскую помощь по Конституции, пояс не нужен. Я могу прийти в медицинскую организацию и сказать: «Мне не надо по ОМС помощь оказывать, вы мне по Конституции окажите». И я буду прав. Получается, что пояс ограничит мое конституционное право.
Дальше. Выбор лечебного учреждения раз в год. Человек забеременел в начале года и не знал, что он беременный. И какой выбор? Нет выбора или есть? Все коллизии, вроде как все вокруг говорят, что есть право выбора, выбирайте, а в реальности воспользоваться невозможно. Отказов очень много сейчас идет. Люди хотят прикрепиться, а они не могут, потому что им говорят: «А мы переполнены».
Более того, право выбора вообще нужно, если дальше думать? Что такое право выбора? Тот врач плохой, я пойду к хорошему. Что, плохой пусть работает? У нас, по идее, каждый врач в рамках стандарта должен оказать медицинскую помощь и мы должны заниматься этим. «Пусть он работает, я пойду хорошего поищу». Вы что, ребята, с ума сошли? Как это так?
Правила дорожного движения нарушают многие водители, и часто это происходит осознанно, в надежде, что никто ничего не заметит. Существуют определенные категории автомобилистов, которые нарушают правила чаще, и чаще становятся участниками ДТП.
Нам надо добиваться так, чтобы каждый работал в рамках стандарта и оказывал нормальную, качественную медицинскую помощь. При чем тут выбор тогда? Мы что, на базаре? Здоровье выбираем?
Тут есть серьезные проблемы, причем как на уровне практики и механизмов реализации, так и системные. Государство вроде начинает шарашиться в одну сторону, а концептуального видения нет. Нет концепции развития здравоохранения.
Есть ли статистика, в каких сферах медицины наибольшее количество нарушений?
Больше всего в стоматологии. По понятным причинам, потому что ее больше всего в объеме. Во-вторых, там мотивация тех людей, которые жалуются, потому что там потребительские отношения. А на втором месте по количеству обращений - это акушерство и гинекология. Это так во всем мире. Беременность — это не болезнь, а благо, которым хочется воспользоваться. А тут, когда человек погибает или ребенок рождается, тут рождается гнев правильный.
Большая проблема — это хирургия. Все они рождают достаточно серьезные последствия. Что с терапевта взять? Немножко не то назначил, небольшие какие-то проблемы, но редко когда смертью кончается, короче говоря. Ошибки терапевтов редко кончаются смерть. А вот ошибки хирургов, акушеров-гинекологов, анестезиологов, реаниматологов, то что связано с жизнью, с смертью, непосредственно с биологическим материалом, с жизнью непосредственно, с проникновением в организм, - оно вызывает наибольший риск, наиболее вреда и больше жалоб, естественно.
- В последние годы было много претензий к эстетической медицине.
- Да. Соответственно, то же самое, вплоть до летальных исходов.
- Там действительно дела обстоят так неважно или все-таки такая накатанная тема?
- Нет. Там, как и в акушерстве, это не болезнь. В эстетической медицине это же не болезнь. И когда ко мне девушка, первый случай, с которым я столкнулся, у меня в этом смысле просто потряс. Приезжает к нам, слава богу, на своих двоих, но после года лежания в кровати, девушка, довольно симпатичная, нормальная. Я, говорит, решила удлинить ноги. Я говорю: «И как?». «Мне их сначала сломали». Представляете врача, который ломает здоровые ноги? Сразу прямо в уголовку бах! За то, что он сломал ноги — это сразу 118 статья «Причинение тяжкого вреда здоровью». То, что он потом их лечил, заразил стафилококкам, 9 месяцев на растяжках — понимаете, что это такое вообще?
То же самое девушка с внешность фотомодели, 30 лет. Что-то ей кожа, показалось, подвисла под коленками - труп после липосакции.
Это несоответствие проблеме-результатам — да черт с ними, с 4 сантиметрами ног твоих, блин, которые заразились стафилококком, понимаете, или на кладбище — неадекват! «А вот меня пронесет все-равно!». Вот это «пронесет», поэтому пресса постоянно этим и занимается.
- Еще, как правило, в передачах, в материалах, которые касаются проблем в эстетической медицине, приводится такое утверждение, что пластическая медицина - дело довольно доходная, многие туда стараются идти. Но, поскольку нет даже каких-то стандартов, ни образования профильного, хотя бы даже та хирургия.
- Сейчас уже есть.
- Сейчас уже начинает налаживаться.
- Внесли. Пластические хирурги теперь входят в номенклатуру требуют лицензии специальные. До этого момента был хаос совершенно жуткий. Чуть ли не ветеринары этим занимались. Вопрос неурегулироемости, а соответсвенности, чему, собственно говоря, мы посвятили много времени, мы сталкивались с ситуациями, когда люди работали без лицензий. Мы сообщали об этом в органы УБ. И ничего. Вот это вообще непонятно. Деньги там крутятся. Явно, 235 статья, работа без лицензии. И ничего!
Я бы, коллеги, еще одну вещь хотел бы сказать. Чувствую, что мы движемся к завершению. У нас основная опасность, которая всех ждет в здравоохранении - это создание государственных частных партнерств. Почему я об этом говорю? Потому что в Конституции про государственные частные партнерства ничего не сказано в здравоохранении. Там сказано, что бесплатная помощь оказывается гражданам в муниципальных государственных учреждениях. Если у нас государственные муниципальные учреждения перестают оказывать помощь людям, а у нас на примере 63 больницы произошло именно так, т.е. больница осталась, но она перестала оказывать медицинскую помощь. На ее месте возникло другое юридическое лицо, которое оказывает помощь. Это государственное частное партнерство.
К такому выводу пришли в российском МИДе, заместитель министра Сергей Рябков заявил о том, что удар возглавляемой Соединенными Штатами коалиции в районе Ат-Танфа был нанесен не по сирийским военным.
Так вот, ГЧП по Конституции бесплатную помощь оказывать не обязано. Таким образом, с созданием государственных частных партнерств на месте государственных учреждений мы утрачиваем конституционное право на бесплатную медицинскую помощь. Понятно?
Я хочу, что бы все это отчетливо понимали — государство, граждане — что с созданием государственных частных партнерств мы теряем право на бесплатную медицину.
- Пример пока только один?
- Их много, они по-разному проявляются. Это просто крупно, это по настоящему крупно и прецедентно. Мы поэтому обратились в прокуратуру, чтобы была дана правовая оценка. Пока результатов, к сожалению, нет. Но то, что прокуратура уже два месяца практически исследует этот вопрос, говорит о том, отписки пока нет. И это хорошо!
Мы в связи с этим разработали Декларации о сохранении государственной системы здравоохранения и бесплатной медицинской помощи. За нее можно проголосовать в интернете, войти со страницу (неразб) 00:32:52. Я прошу вас, если будет у ваших изданий возможность дать туда ссылочки, хотя бы в своих интернет-версиях, потому что пока за месяц проголосовало всего 1000 человек. Пресса не поддерживает почему-то эти процессы. Если и дальше будет так продолжаться, то государство скажет, что 1000 человек для этого вопроса — это пыль. Если у нас музей Рериха за сохранение 100 тысяч подписей собирается, на сохранение госсистемы здравоохранения мы не можем собрать собрать 10 тысяч, ну все, мы на правильному пути, товарищи, продолжим двигаться. Риск реальный, серьезный.
- Я думаю, коллеги поддержат, потому что вопрос немаловажный. Позвольте уточнить. Вы сказали, что передали в Думу инициативу о переводе к (неразб. 00:33:41) в отношении ряда врачей. Вас поддерживает, у вас есть определенные договоренности?
- Я передал, собственно говоря, в комитет по охране здоровья. У меня сейчас достаточно плотное сотрудничество с его председателем, с Калашником Сергеем Вячеславовичем. Давно началось. Давно были созвучными, а тут по целому ряду проблем, как раз по поводу поиска ММС я обратился туда, начинают сейчас исследовать по поводу административной ответственности, по поводу ГЧП есть взаимопонимание. В конце сентября, кстати говоря, будет слушание парламентское по поводу как раз государственной системы здравоохранения, чтобы нам действительно ее сохранить. Доклад, если вы знаете, то я один из экспертов доклада стратегии основных направлений, стратегии развития здравоохранения России до 2020 года, который разработал фонд Кудрина, в комитете гражданских инициатив. Он был представлен в начале февраля и 27 сентября планируется слушание этих основ стратегий в Государственной Думе.
Это очень серьезный документ. Впервые, должен вам сказать, целый ряд серьезных экспертов, один из которых был фактически соавтором первых основ законодательства об охране здоровья граждан 1993-го года Комаров Юрий Михайлович. Он как раз основной редактор этих основ стратегий и целый ряд экспертов из области доказательной медицины, Ассоциации организаций по качеству, там целый ряд институтов здравоохранений серьезных федеральных, впервые за 25 лет договорились о том, что у нас должна быть бюджетная медицина, бюджетная модель. Еще два года назад каждый в свою дуду дудел. Сейчас четко пришло это понимание. Была проведена аналитическая серьезная работа, что бюджетная модель используется во многих странах мира и для России она является оптимальной. Даже не страховая, не говоря уже о том, что в США происходит. Там вообще частная собственность и 37 миллионов не застрахованных граждан, которые не могут себе позволить медицинскую помощь никакую.
Поэтому сейчас, соответственно, происходит противостояние взглядов, но эксперты, наконец-то, заняли позиции четко. До сих пор этого не было. Были вялотекущие процессы в системе здравоохранения, в Минздраве, там какие-то подковерные игры, какие-то концепции разрабатывались, не разрабатывались. Не было позиционного противостояния экспертов, логических групп и так далее. Сейчас оно есть. И это дает надежду на то, что мы, в конечном счете, получим на выходе продукт в виде, действительно, будущего нашего здравоохранения. Сейчас нет концепции развития здравоохранения, мы не знаем, какую модель мы строим. На выходе процесса, о котором я говорю, должна появиться вот эта модель. Это очень важно.
- Слушания пройдут в сентябре.
27 . Я сказал сентябрь? Это меня заклинило. Марта.
- Интересно. Будем ждать. Хорошо. Коллеги есть какие-то вопросы?
- Хотел уточнить по поводу законопроекта, по кодексу административному.
- Да, пока это Кодекс административный, проект закона, поправок.
- И он еще не рассмотрен?
- Нет, абсолютно нет. Я на той неделе его переслал. Дело в том, что это было в ответ на их фактически вопрос о том, что делать с ответственностью.
- А по ГЧП?
- Там вы знаете. С чего появилась декларация? Вы когда ее посмотрите, если на сайте не поленитесь, то там, в фабуле идет ссылка на январские слова Путина о том, что надо усиливать, укрупнять, заниматься этим вопросом. Осторожно, но заниматься.
Вот я вынужден был показать государству все риски движения в сторону феодализма. ГЧП — это феодализм. Объясню. У каждого крупного стационара, лечебного учреждения будет свой собственник, который, что очень важно, не обязан исполнять стандарты. Мы получим не систему здравоохранения, а действительно несколько тысяч удельных учреждений, в которой у каждой будет свой стандарт. Ни о каком равенстве прав граждан, пациентов и как каждый уважающий себя частный собственник, он будет зарабатывать. Он будет стараться увеличивать объемы финансирования за счет диагнозов, навязывания и так далее, с одной стороны, а с другой стороны будет сокращать издержки: таблетки подешевле, лежать поменьше и так далее и тому подобное. Мы пойдем в журналы частной медицины, действительно, в огромной степени феодальной, когда та же самая поликлиника, и они будут направлять в стационар, а это дорого.
- Пожалуйста.
- Газета «Комменрсант». Хотел уточнить. Вы сказали про март, про дату. Будет рассматриваться пакет поправок?
- Нет. 27 марта будут рассматриваться в Госдуме проект основ, собственно, основы стратегии, разработанные Кудриным.
- А вот эти поправки?
- Эти поправки только внесены, я просто передал их.
- Они внесены, а когда будут в оборот пускать — не понятно?
-Да, пока ничего не понятно.
- Коллеги, есть еще вопросы? Давайте тогда поблагодарим Александра Владимировича за то, что так просветили нас хорошо и плодотворно.
- Можно визиточку Вашу?
- Она есть. Только в машине, боюсь.
- Можно телефон?
- Да, конечно. 985-969-75-61. И вопрос еще — у вас ударение на второй слог? Саверский?
- Да. Саверский — на первом. Папа был Саверский, а мама Саверская. Кому как больше нравилось.
- Спасибо.
