В средствах массовой информации в течение последних нескольких месяцев неоднократно сообщалось об уголовном деле, связанном с попыткой хищения акций крупнейшего предприятия горно-обогатительной промышленности России — Михайловского ГОКа. Следствием предъявлено обвинение одному из наиболее видных представителей бизнес-сообщества России, вице-президенту РСПП, бывшему президенту и председателю совета директоров ИБГ «Ренессанс Капитал» Олегу Киселёву. Нашей газете дал интервью защитник Олега Киселёва в этом уголовном деле адвокат Александр Аснис.
— Александр Яковлевич, как началось для вас это дело, которое привлекло к себе столь пристальное внимание в нашей стране и за её пределами?
— Вечером 10 августа 2005 года мне позвонил президент ИБГ «Ренессанс Капитал» Киселёв О.В. и сообщил, что в его кабинете сотрудниками ГУВД г. Москвы проведён обыск. Они появились в помещении «Ренессанс Капитала» в 20 часов, когда Киселёва в здании уже не было, предъявили сотруднику охраны постановление и попросили провести их в его кабинет. Старший смены охраны заявил, что обязан поставить об этом в известность Киселёва, связался с ним по телефону и, сообщив о появлении сотрудников милиции, передал трубку следователю. Узнав о цели визита, Киселёв сказал следователю, что приедет в офис. Однако обыск был начат без него, и к тому времени, когда он вошёл в свой кабинет, там уже было найдено то, ради чего следователь, четыре оперативника и двое понятых появились в доме 22 по Вознесенскому переулку, — большой заклеенный скотчем конверт с типографской надписью «Администрация Президента Российский Федерации. Правительственное». В этом конверте, вскрытом в отсутствие Киселёва, находились документы, связанные с наложением ареста на акции ОАО «Михайловский ГОК». В протоколе обыска Киселёв сделал собственноручную запись о том, что пакет вскрыт до его прихода в кабинет и что шкаф, в котором он найден, предназначен для хранения профессиональной литературы, и в нём никогда не хранились документы. После окончания обыска ему была вручена повестка на допрос в качестве свидетеля в Главное следственное управление при ГУВД г. Москвы на 11 часов 11 августа 2005 года.
На следующий день в 9 часов утра Киселёв был у меня в офисе. Я сразу же обратил внимание на то, что он очень плохо себя чувствует. Киселёв признался, что этот стресс не прошёл для него даром, у него значительно повысилось давление и сильно болит сердце. Я посоветовал ему обратиться к врачу, что он, к счастью, сделал. Через два часа Олег Владимирович был госпитализирован в реанимацию кардиологического отделения одной из московских клиник. Так началась для Киселёва эта история. Тогда он и представить себе не мог, что всего через полтора месяца он будет обвинён в преступлении, которого не совершал, и ему будет избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
— Так какое же обвинение предъявило следствие Киселёву О.В.?
— Пока предварительное расследование не закончено, я не считаю возможным разглашать его материалы. Могу лишь сказать, что в отношении Киселёва вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого в совершении покушения на мошенничество, то есть покушении на хищение чужого имущества путём обмана или злоупотребления доверием, совершённого организованной группой в особо крупном размере.
— Но, Александр Яковлевич, в прессе достаточно подробно излагалась история с арестом акций ОАО «Михайловский ГОК». Газеты писали, что по заданию Киселёва некто Клюев вместе со своими сообщниками, среди которых назывались юрист Олег Воронков и председатель правления Универсального банка сбережений Игорь Жлобицкий, с целью последующего хищения с использованием подставных фирм организовал подачу иска в Ростовский арбитражный суд, в результате чего было вынесено определение суда о наложении ареста на 97% акций Михайловского ГОКа, которое было исполнено судебными приставами. Правда, сразу после этого собственники акций обжаловали определение арбитражного суда, оно было отменено как незаконное, судья, вынесший это определение, лишился должности, после чего было возбуждено уголовное дело, по которому и привлечены к уголовной ответственности Киселёв, Клюев и другие.
Законопроект, призванный защитить права «гражданских жен» участников СВО, открывает широкое поле для махинаций
— Пусть детали, изложенные вами, останутся на совести тех, кто передал эти «сведения» в газеты. Кстати, следователь А. Голышев категорически отрицал в нашем с ним разговоре, что передавал материалы дела в прессу, и у меня нет оснований ему не верить. Ни я, ни Киселёв этого точно не делали. Значит, есть те, кто не только заинтересован, чтобы материалы следствия до его окончания и передачи дела в суд появились в средствах массовой информации, но и располагает ими, а возможно, и контролирует сам ход следствия.
Я же на данном этапе могу говорить лишь о позиции своего подзащитного и о своей собственной оценке законности и обоснованности предъявленного ему обвинения и избранной в отношении него меры пресечения, а также допущенных по делу нарушений закона.
— А можно об этом поподробнее?
— Мои жалобы Генеральному прокурору РФ и в суд занимают не одну страницу, и вряд ли целесообразно подробно излагать здесь их содержание. Отмечу основное. Киселёв, будучи допрошен 9 сентября 2005 года в Центре сердечно-сосудистой хирургии им. А. Н. Бакулева, где он находился на лечении в связи с обострением заболевания сердца, несмотря на возражения врачей, добровольно ответил на все вопросы следователя. При этом я поставил следователя в известность о том, что, возможно, Киселёв продолжит консультации с зарубежными специалистами, поскольку ему предложена операция на сердце. Это заявление не вызвало у следователя возражений, и 12 сентября 2005 года Киселёв беспрепятственно вылетел из Москвы в Европу. На тот момент следствие уже располагало практически всеми доказательствами, которые впоследствии легли в основу предъявленного Киселёву обвинения, однако по каким-то причинам не сочло возможным допросить его даже в качестве подозреваемого.
— Извините, а как вы оцениваете те документы, которые были обнаружены в ходе обыска в кабинете Киселёва? Очевидно, для следствия они являются весьма важными доказательствами?
— Я оцениваю их прежде всего как недопустимые доказательства, поскольку они были добыты с нарушением действующего законодательства. Это первое. Второе — ни один из документов не имел никакого отношения к самому Киселёву, на них не было ни его подписи, ни его визы, ни, наконец, его отпечатков пальцев, ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что он вообще знал об их существовании. В-третьих, невозможно себе представить, что Киселёв, зная из многочисленных публикаций в газетах о наличии возбуждённого уголовного дела по факту покушения на хищение акций Михайловского ГОКа путём подачи в суд иска и иных сфабрикованных процессуальных документов, в течение восьми месяцев хранит у себя в кабинете в открытом книжном шкафу копии этих документов вместе с планом всей этой «операции» и даже поддельным паспортом одного из её участников. Киселёв утверждает, что этот пакет с документами подложили ему в шкаф непосредственно перед обыском или во время самого обыска, ибо не заметить его, отличавшегося от всех книг, каталогов, журналов и прочего, хранившегося в небольшом книжном шкафу, в который он заглядывал в день по нескольку раз, было невозможно. По странному стечению обстоятельств пресловутый пакет был обнаружен в кабинете Киселёва в единственном шкафу, который был вне зоны охвата видеокамеры, работавшей круглосуточно. В то же время просмотр видеозаписи с этой камеры показывает, что в течение дня в кабинет, который использовался в отсутствие Киселёва для переговоров другими сотрудниками, заходили люди, часть из них оказывалась на время вне зоны охвата видеокамеры как раз рядом с этим шкафом. В своих многочисленных жалобах я просил проверить и оценить с точки зрения уголовно-процессуального и уголовного законодательства указанные выше и другие обстоятельства. Совершенно очевидно, что те, кто инспирировал обвинение в отношении Киселёва, не располагая необходимыми доказательствами, пошли на их фальсификацию, подбросив «доказательства» в кабинет, а следствие очень своевременно их там обнаружило.
И заметьте, уже свыше трёх месяцев я пишу об этих обстоятельствах в своих жалобах в Следственный комитет при МВД РФ, Генеральную прокуратуру РФ, однако пока получаю ответы, что никаких нарушений закона в ходе проверок не выявлено.
«Anadolu» L-400 – первый авианесущий корабль с крылом палубных беспилотников
— А само обвинение вы обжаловали?
— Да, разумеется. При этом я хотел бы обратить внимание по крайней мере на три обстоятельства. Во-первых, в деле нет доказательств того, что кто-то вообще хотел похитить акции. Доказано лишь то, что на них с какой-то целью незаконно был наложен арест. Во-вторых, ни теоретически, ни практически незаметно похитить акции стоимостью $1,6 млрд., из которых $1 млрд. взят в кредит у государства под залог самих акций, путём предъявления в суд иска о признании права собственности на акции и заявления о принятии мер обеспечения в виде наложения ареста невозможно. Посудите сами, ведь как только определение о наложении ареста на акции начинает исполняться судебными приставами, их собственник, узнав об этом, сразу же обжалует такое определение суда, и если оно незаконно, то незамедлительно будет отменено, что и произошло в данном случае. Один мой коллега по этому поводу удачно пошутил, что украсть акции Михайловского ГОКа так же реально, как украсть Мавзолей с Красной площади. И наконец, в-третьих, в деле нет никаких законно добытых доказательств того, что организатором этого очень странного преступления является Киселёв.
— И всё же Киселёву не только предъявлено обвинение, но и заочно избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, и он был объявлен в международный розыск.
— Увы, и это постановление является, по моему убеждению, незаконным. Киселёв не скрывался от следствия, а выехал за границу для медицинского обследования, о чём я представил следствию соответствующие документы.
Кроме того, его фактически вынудили срочно уехать. 10 сентября 2005 года, как мне в тот же день рассказал сам Киселёв, с ним в неофициальной обстановке встретился сотрудник милиции, имеющий отношение к следственной группе, и заявил, что у него (Киселёва) есть только два пути: дать необходимые следствию показания о том, что заказчиком хищения акций является некий крупный предприниматель, и тогда Киселёв остаётся свидетелем по уголовному делу, либо самому надолго сесть в тюрьму как организатору и заказчику этого преступления, что ему гарантировалось собеседником.
Давать ложные показания Киселёв счёл для себя невозможным, а глубокой убеждённости в объективности и непредвзятости нашего следствия и суда после этого разговора у него не прибавилось. А так как на размышления Киселёву было дано всего два дня, он, решив не испытывать судьбу, 12 сентября 2005 года вылетел в Европу.
— А вы могли бы назвать фамилию и должность этого сотрудника?
— Если органы прокуратуры этим заинтересуются, Киселёв, очевидно, его назовёт, к тому же есть свидетели той встречи и их разговора.
— Картина получается безрадостная. Обвинение Киселёву в организации покушения на хищение акций Михайловского ГОКа предъявлено, с ним согласилась прокуратура г. Москвы, поддержав ходатайство следствия перед судом об избрании ему меры пресечения в виде заключения под стражу, Тверской районный суд. г. Москвы вынес такое постановление, а Мосгорсуд счёл его законным и обоснованным. Что же дальше, на что вы надеетесь?
— Пока продолжаю надеяться на Генеральную прокуратуру, ведь окончательного ответа от неё я ещё не получил. А дальше есть Верховный суд, куда я, безусловно, обращусь. Наконец, Европейский суд по правам человека в Страсбурге, где у меня есть определённый положительный опыт ведения дел. Так что процессуальное оружие мы складывать не собираемся.
— Но остаётся по крайней мере ещё один вопрос. Если Киселёв, как вы утверждаете, этого преступления не совершал, то кому и с какой целью выгодно, чтобы он был признан виновным в покушении на хищение акций Михайловского ГОКа?
— На этот вопрос, я уверен, сможет дать ответ само следствие, если оно в конечном итоге будет проведено объективно, профессионально и в строгом соответствии с законом.
