Продажа лекарств сегодня – один из самых выгодных видов бизнеса в мире. Набирает обороты торговля поддельными медицинскими препаратами. Ежегодный мировой оборот торговли фальшивыми лекарствами, по самым скромным оценкам, составляет от 15 до 20 миллиардов долларов.
Не умею я болеть. Не позволяет ни график работы, ни пятилетний ребёнок. Но с месяц назад я занемогла: температуру не смогли сбить привычные для такого случая антибиотики. И тогда мне в районной поликлинике прописали новое модное средство, которое, по словам терапевта, помогало «от всего». Насторожило меня уже то, что бланки с названием этого препарата были разложены, разбросаны и расклеены в поликлинике почти везде: на них записывали перечень назначений, указывали фамилии врачей, даты приёма…
Препарат оказался недешёвым: стоимость его в аптеках Москвы доходила до 700 с лишним рублей. Согласно рекомендации я принимала по три таблетки в день. Через какое-то время температура действительно спала, и я заторопилась на работу. Но ощущение радости выздоровления было поспешным… Всё началось с того, что я заснула в метро на кольцевой линии. Работа не клеилась: всё время хотелось спать так, будто я приняла снотворное. Засыпала прямо во время интервью, к ужасу и стыду
съёмочной группы. В конце концов оператор заставил меня интервьюировать стоя. Все студийные фрагменты по той же причине я записывала не просто стоя, а на «проходах», в движении.
Померив через пару дней давление, я подумала, что тонометр сломан: он показывал зловещую цифру – 70 на 60. То же самое показал и тонометр в поликлинике. Давление не поднималось ни лошадиными дозами кофе, ни прогулками на свежем воздухе… Но и это было ещё не всё. Через неделю мои ноги, стройность которых ещё никто не ставил под сомнение, перестали влезать в сапоги: они отекли до размеров конечностей культуриста, болели и отказывались ходить…
Объяснение врача было кратким: «Почки работать перестали, вот и ноги отекли. В принципе в побочных эффектах препарата это указано. Препарат-то вообще недавно на нашем рынке, да и индийский к тому же…»
Тогда я ещё ничего не знала ни о поддельных субстанциях лекарств, закупаемых в странах третьего мира, ни о нюансах отечественной системы сертификации препаратов… Всё случившееся со мной слепо толкало к жажде справедливости и дотошному журналистскому расследованию. Далеко не лекарственное действие лекарственного препарата было проверено, что называется, на себе… Вспомнились ещё несколько подобных случаев.
Так, в 2009 году я часто грипповала.Поскольку единственным средством для тех, кто не хочет брать больничный, издавна считается терафлю, я пила его лошадиными дозами. Но болезнь отвечала мне ростом температуры и насморком. Сомнения закрадывались давно: мы с гриппующими сотрудниками и так подозревали, что терафлю – это просто чай с оригинальным привкусом, не более того. Наши домыслы внезапно подтвердились. В марте 2009 года департамент экономической безопасности МВД России возбудил уголовное дело против петербургской компании «Джи-фарма». Её руководство обвинялось в производстве и продаже поддельного препарата терафлю. При аресте в цехах изъяли 100 килограммов готового к фасовке порошка и 10 тыс. упаковок фальсификата.
Сводки о рейдах криминальной милиции МВД по складам лекарственных средств читаются как романы Агаты Кристи про отравления. В ноябре 2004 года МВД РФ выявило международную преступную группу, продававшую контрафактные и поддельные лекарства. Для этого была организована фирма с более чем 50 филиалами во многих регионах России. Только в Москве на её складах были найдены сотни наименований поддельной продукции. В том числе трихопол, тинидазол. А в марте 2005-го была ликвидирована подпольная сеть распространителей пресловутых «тайских таблеток» для похудения. На самом деле, как показала экспертиза, снадобье содержало сильнодействующие химические вещества – диазепам, фенфлурамин, а также психотропное вещество фентермин. После приёма этого препарата у людей возникала устойчивая потеря аппетита и обострялись хронические заболевания.
Заместитель начальника правового управления Федеральной антимонопольной службы Сергей Максимов считает, что объём рынка поддельных лекарств сопоставим с суммой, которая выделяется из федерального бюджета на закупку медикаментов. «Спе-цифика поддельного лекарства в том, что вы не можете сразу определить, качественный это товар или подделка. Вам не стало лучше? Так у лекарства накопительный эффект – как говорится, надейся и жди… Именно поэтому и подделывают чаще всего препараты пролонгированного действия. Эссенциале форте, например».
К тому же возврату и обмену лекарства не подлежат. Эксперт поясняет: «Лекарства требуют определённых условий хранения, соблюдения герметичности… Где эта цепочка дала сбой? Как это выяснить? К тому же проверка всех серий упаковок, разошедшихся по стране, технически невозможна».
Найти виновного в подделке, как правило, нереально. Контролирующих органов в данной сфере сейчас много, но полномочия между ними распределены расплывчато. Действительно, кто ответит за подделку? Росздравнадзор? Минздрав? Кстати, показательный случай произошёл с пресловутым арбидолом. Документы, подтверждающие эффективность этого препарата, на сегодня отсутствуют. Результаты клинических испытаний якобы утрачены во время аварии отопительной системы.
С каких пор страну накрыла эта напасть лекарственных подделок? Если верить милицейским сводкам, всё началось с падения «железного занавеса» в конце 80-х – начале 90-х годов. Затем последовала либерализация импорта фармацевтики.
Внутри страны первый лекарственный скандал грянул в 1997 году. Тогда широкий резонанс получили обвинения в адрес фармацевтических предприятий Владимира Брынцалова «Ферейн», касающиеся подделок инсулина. Дальше – больше: в 2001 году обнаружили уже 101 наименование поддельных лекарств. Это значит, что каждая 200-я таблетка у нас в стране была фальшивой. По оценкам Минздрава России, с 1998 по 2002 год число фальсифицированных лекарственных средств возросло в 10 раз. Проверка, проведённая органами надзора в середине 2000-х, выявила: в аптечной сети до 20% лекарственных средств – фальшивки. Всё это усугубилось тем, что система контрольных закупок была упразднена. А созданная федеральная система сертификации лекарственных средств фактически создана для того, чтобы выкачивать деньги из производителей. Судите сами: процедура выдачи сертификата даже не подразумевает анализ химического состава лекарства! Кроме того, значительная часть лекарств поступает в Россию от фирм, зарегистрированных в офшорных зонах за рубежом.
Затрудняет контроль фармацевтического рынка и большое количество посредников: в России дистрибьюторов лекарств более 2,5 тыс., в то время как в Германии, например, их не более 10, а во Франции всего 4. Как предупреждает ВОЗ, «рост числа посредников при торговле лекарствами всегда увеличивает риск возникновения подделок».
Однако специалисты пытаются успокоить: говорят, Россия в плане лекарственных подделок отстаёт от США и Европы. А вообще, если верить статистике, в мире от поддельных лекарств за последние 40 лет погибли 200 тыс. человек (втрое больше, чем от рук террористов). А производство фальшивых лекарств считается третьим по прибыльности видом бизнеса, уступая только продаже наркотиков и оружия… В чём же прибыльность этого смертельного бизнеса?
Создание новых лекарственных средств – очень дорогостоящее и длительное по времени дело. В среднем от момента изобретения до выпуска готового средства проходит от 8 до 10 лет. За это время проводится серия специальных испытаний: сначала в пробирках на культурах тканей, потом на животных и уже затем – среди специально подобранных групп больных. Только после этого национальные фармакологические комитеты принимают по каждому отдельному медикаменту решение о допуске его к продаже для клинического применения.
Основу препаратов закупают в Китае и Индии. Качество – спорно
Но бизнес нуждается в прибыли здесь и сейчас! Именно поэтому в мире и растёт число поддельных лекарств. Чтобы снизить затраты, основу препарата – субстанцию – закупают в Китае или Индии, хотя качество их более чем спорно. Автор нашумевшего доклада о лекарственных подделках, эксперт Сергей Максимов считает, что сегодня количество поддельных снадобий оценить просто невозможно: «В Китае, где мы сейчас в основном закупаем субстанции для лекарств (сами мы уже давно их не производим), только за последнее время было выявлено до 10 тыс. случаев фальсификаций этих самых субстанций! Таможня не занимается проверкой подлинности лекарств, вот мы и получаем в результате «отравленные подарки». Но самое страшное, по словам эксперта Максимова, даже не это. «У бюджетной организации часто возникает искушение приобрести «бюджетное» лекарство по более низкой цене. Это касается, например, препаратов для лечения онкологических болезней. Свежий пример: в Ростовской области в городе Шахты подделывались препараты для лечения раковых заболеваний. А недавно в систему УФСИН якобы поступил незарегистрированный «противотуберкулёзный» препарат, который давали заключённым…».
Ежегодно в России изымается недоброкачественных лекарственных средств на 4–5 млн рублей. Почему подделок не было при СССР? С таким вопросом я обратилась к председателю Комитета СФ по социальной политике и здравоохранению Валентине Петренко и к эксперту Сергею Максимову. Ответ у обоих был примерно одинаков. Дело в том, что в СССР фармацевтический рынок строго регламентировался. Основные фармацевтические производства вообще можно было по пальцам пересчитать: несколько крупных заводов в России, два в Белоруссии, три в Прибалтике и один в Узбекистане. А сейчас фармацевтическое производство едва ли не при каждом химзаводе в качестве побочного производства. Больших и малых фирм, которые сегодня производят в России лекарства, – тысячи. Потому что вкладывать деньги в производство лекарств – это беспроигрышный бизнес. Значительная часть лекарственного фальсификата производится теми же российскими фармацевтическими производителями, которые выпускают оригинальный товар. Например, установлены случаи подделки лекарств у достаточно известных российских и зарубежных фирм-производителей.
Не поддающимся лечению прописывают мел
Какие же лекарства подделывают прежде всего? По данным экспертов, 35–47% рынка поддельных лекарств приходится на антибиотики, 18–20% – на гормональные препараты, 7% – на противогрибковые средства. Кроме того, немалую часть составляют биологически активные добавки и лечебная косметика. В последнее время самыми распространёнными подделками были признаны антибиотики бисептол, левомицитин, клафоран и цефазолин, а также препарат омез. Очень большое число подделок было обнаружено в случае с препаратом но-шпа, 25% подделок приходилось на болеутоляющие и спазмолитические препараты. На лекарства, влияющие на деятельность головного мозга, пришлось 16% подделок, на препараты защиты печени – 10%, на сердечно-сосудистые средства – 8%.
При этом сами по себе защитные знаки на упаковке не являются защитой как таковой: через несколько месяцев они осваиваются и успешно копируются фальсификаторами.
Сегодня весь лекарственный фальсификат можно разделить на несколько категорий. Вот градация Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ):
препарат-пустышка (плацебо), в котором лекарственная субстанция отсутствует вообще (зачастую весь препарат состоит из простого мела) — представляет опасность в случае сердечных приступов или сложных заболеваний;
препарат-имитация, в котором действующее вещество заменено другим, более дешёвым и, как правило, менее эффективным, – применение такого препарата может повлечь за собой смерть пациента; изменённый препарат, в котором действующее вещество то же самое, что и в оригинальном препарате, однако дозировка не соблюдена, – его применение либо не гарантирует результата (в случае недостатка действующего вещества), либо может вызвать побочные эффекты (в случае передозировки); копия препарата – и состав, и дозировка совпадают с оригинальным препаратом, однако качество действующего вещества не может подтвердить никто, кроме самого производителя.
Один мой информированный знакомый недавно рассказал, что больным пенсионного возраста в случае поступления в городскую больницу с диагнозом неясной этиологии или вовсе не поддающимся лечению часто прописывают вышеописанные снадобья. То есть попросту мел.
Проблема поддельных лекарств давно вышла на государственный уровень. И если за неё не взяться сегодня, может пострадать генофонд нации.
