Два государства могут сделать решающий шаг к разрешению пограничной проблемы — министр иностранных дел РФ Сергей Лавров и его эстонский коллега Урмас Паэт, прибывающий в Москву 18 февраля, поставят свои подписи под договором о границе. Это уже вторая попытка решить болезненный вопрос во взаимоотношениях России и Эстонии.
Первая попытка была предпринята в 2005 году — тогда главы МИД обеих стран подписали тексты договоров о сухопутной и морской границах между Россией и Эстонией. Затем документы были направлены на ратификацию в Госдуму и Рийгикогу — парламент Эстонии. Первыми ратифицировали договор эстонцы, однако в преамбуле к закону о ратификации парламентарии упомянули Тартуский мирный договор 1920 года между Эстонской Республикой и Советской Россией. Поскольку Тартуский договор содержит в себе описание иной линии границы, российский МИД счёл, что упоминание его в законе о ратификации обессмысливает ратифицируемое соглашение, и отозвал свою подпись под документом. В течение нескольких лет никаких подвижек в деле урегулирования пограничного вопроса не происходило. Однако в 2012 году эстонские и российские дипломаты и политики вновь решили сесть за стол переговоров, результатом которых должно, в частности, стать подписание документа, назначенное на 18 февраля.
Тарту дорог как город утрат
Этот палиндром (текст, который одинаково звучит при прочтении слева направо и справа налево) адекватно описывает положение Советской России после заключения в 1920 году Тартуского мира: в результате Освободительной войны (так в Эстонии называют войну за независимость 1918–1920 годов, когда эстонские войска сражались против немецкого ландсвера и Красной Армии) к Эстонии отошло правобережье реки Нарвы и территории нынешнего Печерского района Псковской области. Договор был подписан в Тарту российской делегацией под давлением объективных обстоятельств: сил для продолжения войны внешней на фоне шедшей полным ходом войны гражданской у советского правительства не было. В первых же строчках текста содержится признание Советской Россией независимости Эстонской Республики и отказ от всех притязаний на «вечные времена». Логично, что первый президент восстановившей в 1991 году свою независимость Эстонии Леннарт Мери назвал Тартуский мирный договор «свидетельством о рождении Эстонской Республики». Вхождение Эстонии в состав СССР в 1940 году с этой точки зрения является прямым нарушением договора 1920 года, к тому же сам документ не был денонсирован ни парламентом ещё независимой Эстонии, ни Верховным советом Эстонской ССР. Верховный совет СССР этим вопросом себя также не утруждал. В результате в 1991 году Эстония формально не провозгласила, а восстановила свою независимость, Тартуский договор упомянут в конституции республики как одно из соглашений, определяющих границы страны, а период с 1940 по 1991 год получил название «трёх оккупаций»: первой советской (довоенной), затем немецкой и вновь советской. Именно в таком качестве независимость современной Эстонии признало большинство стран, в частности США и страны Западной Европы. Но не Россия.
Власти Финляндии заявили, что не станут вести диалог с российской стороной по поводу границы на уровне глав государств, однако переговоры будут продолжены по дипломатическим каналам.
Камнем преткновения стала не граница, а оккупация
С российской точки зрения Тартуский мирный договор имеет лишь историческое значение, но никак не может быть приложим к современным реалиям, зафиксированным в том числе и в Заключительном акте по безопасности и сотрудничеству в Европе, провозгласившем принцип нерушимости границ. «Поскольку Эстония добровольно присоединилась к этому акту, то, подтвердив границу с Россией, она подтверждает и взятые на себя обязательства по его выполнению, что делает ничтожным Тартуский договор и с точки зрения эстонской конституции, где он может существовать в качестве исторической ремарки сколько будет угодно эстонскому народу», – уверен главный редактор российского журнала «Балтийский мир» Дмитрий Кондрашов. При этом Признание Россией Тартуского мирного договора действующим в этих условиях стало бы пусть косвенным, но признанием незаконности вхождения Эстонии в состав СССР со всеми вытекающими последствиями. Отсюда же и разница во взглядах на проблемы русскоязычного меньшинства. Москва упрекает Таллин в массовом безгражданстве, а с точки зрения эстонских властей подобные упрёки абсурдны – если раздать гражданство всем желающим, то это будет признанием того, что все, кто приехал в Эстонию в советские времена, сделали это законно. Тогда получается, что законы СССР и ЭССР были легитимны, а из этого следует, что законным было и включение Эстонии в состав Советского Союза. К такому шагу не готовы ни большинство эстонского общества, ни уж тем более политики. «Граница в этом смысле – важная составляющая самоопределения: где заканчивается «мы» и начинается «они», – говорит руководитель Академического центра балтийско-российских исследований Кармо Тюйр. – Россия в этом смысле большая, и для многих граница – это что-то далёкое. В Эстонии граница всегда рядом».
Историю отделили от географии
Источники в эстонском МИДе говорят, что инициатором возобновления переговоров была российская сторона, в Москве утверждают обратное. Тем не менее дипломатам обеих стран удалось договориться об эквивалентном обмене территориями, чтобы граница не разрезала надвое деревни и сельские дороги, а также вынести за скобки все вопросы, кроме собственно границы – отделить «историю» от «географии». «Если у вас есть сосед, лучше иметь договор о границе с ним – это универсальный подход, – замечает Кармо Тюйр. – А учитывая характер отношений между Россией и Эстонией, лучше согласиться с тем, что есть, чем всё пересматривать». С ним солидарен и Дмитрий Кондрашов, называющий проблему отсутствия договора о границе «эдакой занозой, неопасной, но раздражающей, мешающей развитию активности России на постсоветском пространстве». При этом формально не зафиксированная эстонско-российская граница не помешала в своё время Эстонии вступить в ЕС и НАТО. По мнению Кондрашова, урегулировав последний участок своей границы с ЕС, Россия «безусловно, повышает оперативные и стратегические возможности своей дипломатии и в отношениях с Евросоюзом».
Прорывов не будет
От ЕС Москва ожидает конкретных шагов к безвизовому режиму, и глава МИД Эстонии Урмас Паэт не раз заявлял, что Таллин поддерживает эту идею. Что же касается собственно эстонско-российских отношений, то тут особых прорывов ждать не приходится, полагает Дмитрий Кондрашов, ссылаясь на заключённый в 2007 году аналогичный пограничный договор с Латвией, по которому та отказалась от претензий на часть Пыталовского района Псковской области. «Значительных подвижек ни в гуманитарных, ни в экономических отношениях не произошло, и это подтверждает тезис о том, что выгоды России от заключения договоров не касаются самих Латвии и Эстонии, так как России от этих государств ничего не нужно, кроме соблюдения прав российских соотечественников», – уверен он. Тем не менее сама граница усилиями обеих стран на сегодняшний день вполне обустроена, пару лет назад для автомобилистов ввели даже электронную очередь для бронирования конкретного времени пересечения границы.
После подписания договор вновь поступит на ратификацию в парламенты двух стран, но Россия, очевидно, будет ждать, чтобы эстонские парламентарии первыми одобрили соглашение и не упомянули при этом Тартуский мирный договор. Госдума может ратифицировать договор в конце этой или начале следующей сессии, после чего останется лишь обмен ратификационными грамотами – он может состояться во второй половине года, во время планируемого визита Сергея Лаврова в Таллин. От неприятных сюрпризов никто не застрахован, считает Кармо Тюйр: «Насколько известно, существует предварительная договорённость, что всё пройдёт гладко, но наверняка сказать трудно».
