Не успело общество до конца переварить жуткую историю рядового Андрея Сычёва, как из тёмных глубин армии всплыл очередной, слегка распухший и несвежий, кошмарный случай. Командир части зверски избил и заживо закопал своего солдата. Так по крайней мере утверждает сам погребённый. Хотя история с избиением и похоронами, если таковое зверство действительно имело место быть, случилась в марте, рядовой лишь несколько дней назад обратился в Комитет социальной защиты военнослужащих Уфы с шокирующим заявлением, объясняющим его исчезновение из части. После этого солдат сдался в военную прокуратуру. До того рядовой Евгений Овечкин числился среди дезертиров.
–Я не видела, как эти ироды закапывали моего сына, — сказала корреспонденту «Нашей версии» мать солдата Любавета Овечкина. — Но так говорит мой сын. И я ему верю. Должна же быть на свете справедливость.
Предыстория такова: 20-летний житель Уфы Евгений Овечкин призвался в армию в июне прошлого года. Парень был отправлен под Екатеринбург в часть Приволжско-Уральского военного округа. При этом самочувствие его и на гражданке хромало. В активе общего нездоровья Евгений имел три черепно-мозговые и одну электротравму, аллергию, кровотечения из носа, периодические обмороки.
Попав в часть, парень тут же угодил в госпиталь и пробыл в нём несколько месяцев. Вернувшись после лечения, Овечкин однажды вновь потерял сознание. Очнулся Евгений, по его собственным словам, от ударов по лицу — командир части, майор Владимир П. приводил бойца в чувство. В дальнейшем майор регулярно унижал и оскорблял Овечкина.
Второе, роковое для Евгения серьёзное столкновение с П. произошло 17 марта этого года. Якобы майор и прапорщик Б. крепко выпивали ночью в комнате досуга. В это время дневальный Овечкин драил полы в столовой. Уже под утро, примерно в 4—5 часов, майор П. зашёл в столовую и без всяких объяснений начал избивать рядового. Тот поначалу сносил побои молча, а затем, не вытерпев, раза четыре ударил обидчика в лицо и корпус. Тут на помощь командиру части подоспел прапорщик Б. Вдвоём они отходили срочника по полной программе — до беспамятства.
Очнулся Овечкин в деревенском доме какого-то деда. Старик, живший в посёлке Зелёный Бор, недалеко от их воинской части, рассказал, что рано утром увидел такую картину: трое солдат под руководством толстого начальника копали яму на краю леса. Когда один из солдат отказался копать, начальник стукнул его лопатой и заставил рыть землю. Служивые ушли, а старик руками раскопал могилу, увидел в ней полуживого парня, перетащил его к себе в избу и выходил. Ещё некоторое время Евгений отлёживался у своего спасителя, а потом подался домой, в Уфу.
Четверть Российской армии составляют бывшие дезертиры
Сейчас расследованием обстоятельств дела Овечкина занялась военная прокуратура Уфимского гарнизона. Евгений и там подтвердил свои показания, добавив, что майор Владимир Пьянков систематически избивал не только его, но и других солдат. Кстати, и до этого инцидента командир части привлекался к уголовной ответственности за превышение служебных полномочий и рукоприкладство.
Трудно сказать, чего больше в этой истории: правды или, как считают на данный момент в прокуратуре, неуёмной фантазии дезертира. Что не исключено: сюжет действительно слишком отдаёт кинематографом — фашисты, могила, партизаны. Хуже то, что по отношению к Российской армии, атмосфере и нравам, в ней царящим, любая самая дикая фантазия кажется правдоподобной. Если завтра появится сообщение, что кого-то из солдат замуровали в стене коттеджа генерала, или разорвали на части четвёркой лошадей, или принесли в жертву языческому богу Марсу, — общество поверит. Может быть такое? Может.
Стало известно о визите силовиков на склад маркетплейса Wildberries в Алексино, по итогам которой военнообязанным гражданам были вручены повестки в военкомат. Ранее подобный рейд прошел в Подмосковной электростали.
— У нас пол-армии в бегах, а другая половина её ищет, — говорит председатель Комитета солдатских матерей России Татьяна Значкова. — К нам часто обращаются за помощью беглецы с травмами и следами побоев. Мы вызываем «Скорую помощь», чтобы медики их освидетельствовали. Официально считается — это подтвердил и министр обороны Сергей Иванов, — что в случае издевательств, угрозы для жизни рядовой может покинуть часть. За отлучку до трёх дней к суду он привлекаться не должен. На самом деле, если солдат объявится, например, в травмопункте даже через сутки после побега, доказать свою правоту ему будет очень сложно. Свидетелей таких избиений обычно нет. «Где доказательства, что побои солдату нанесли именно в части, а не бомжи на вокзале?» — спрашивает командир. Бывает, на такого беглеца стараются навесить ещё и другие преступления — хищения, драки, убийства, которые произошли по маршруту его возвращения. Вот и бегают парни по четыре-пять лет без прописки и паспорта. Срока давности преступление «дезертирство» не имеет. Обычно мы договариваемся с военными (иначе, говорим мы, поднимем шум), и жертву побоев комиссуют или переводят в другую часть. Примерно четверть нашей армии составляют бывшие дезертиры. Но нет гарантий, что «деды» не достанут парня и на новом месте. Типа ты, с..., хотел сбежать, так на, получи! А бывает, став «дедом», бывший страдалец уже сам начинает тиранить молодых. Это очень сложная штука — дедовщина.
Солдатские матери учат наизусть «Перечень болезней»
Конечно, армия не дача, здесь никто не будет 100 раз повторять, как дома: постирай носки, вымой ноги, чтоб они в сапогах не гнили. Нет мамы, которая выдавливала зубную пасту на щётку. И если домашний мальчик привык бояться, когда мама ругала в детстве: «Ты порвал джинсы — убью! Знаешь, сколько они стоят?!» — то и в армии при первом окрике: «Ты что, падла, сделал, иди сейчас же, вешайся!» — этот домашний мальчик сам побежит за верёвкой. Формулировка «доведение до самоубийства» здесь обычное дело. А на другом полюсе — закалённые службой «деды» или просто крепкие ребята — те, для кого армейские порядки — «мать родна». Таких и офицеры боятся, стараются в казарму не входить, когда они устраивают «разбор полётов» или «трясут салабонов». Вымогательство — ещё одна из примет современной армии.
В старый купеческий особнячок на Измайловской площади, где находится Комитет солдатских матерей России, ежедневно звонят, приходят, шлют письма десятки мам со всей страны — те, чьи сыновья были жестоко избиты, или те, чьи сыновья били сами и находятся сейчас «под статьёй». И конечно, мамы будущих призывников.
— Мы советуем так, как посоветовали бы своим сыновьям, — говорит одна из волонтёрш Комитета солдатских матерей, Татьяна Евдокимова. — Я лично готова к борьбе. Знаю, что мне нужно делать, когда будут призывать моих сыновей. Но есть мамы абсолютно наивные. Пришла одна две недели назад — сына с полиомиелитом признали годным для стройбата и войск связи. Спрашиваем: какая степень полиомиелита? Не знает. Медицинскую карту они потеряли. В больнице ей сказали, что с таким диагнозом в армию не берут. Она и расслабилась. А на призывной комиссии — что ж, там ведь не люди-рентгены ребят осматривают — взяли. Она в шоке. Мы посоветовали ей быстро отправить парня в больницу на осмотр. Выяснилось, что у него полиомиелит 2-й степени, плоскостопие 3-й степени и ещё куча болезней. В общем, он явно «категория «В» — ограниченно годен. А проще говоря, в армию идёт только в случае войны. Теперь нужно оспаривать решение призывной комиссии через суд. Мы всем говорим: в доме, где растёт призывник, маме нужно не сканворды по вечерам разгадывать, а задолго до 18-летия сына учить наизусть Федеральный закон: «О воинской обязанности и военной службе» и «Перечень болезней».
Правозащитники считают, что Овечкина выставят психом
Что бы ни говорили о патриотизме и гражданском долге, но факт остаётся фактом: физически и морально слабые юноши в Российской армии автоматически оказываются в числе париев и изгоев. Они, по сути, обречены на унижения, как слабая овца в стае обречена на смерть от волчьих зубов. Но терпеть унижения и издевательства — это, согласитесь, не входит в понятие «гражданского долга». Принцип призыва — под одну гребёнку — безнадёжно устарел. До тех пор, пока не появится новый, солдат будут калечить, а матери всеми силами «отмазывать» своих сыновей. Какой это будет новый принцип — тщательная психологическая экспертиза призывников на предмет моральной устойчивости? Доармейская подготовка вроде НВП? Профессиональная армия? Кстати, в Чечне, где служат лишь контрактники, жалоб на ужасную армейскую дедовщину нет. «Мы не учим молодых, как откосить от армии, а как законно туда не ходить, — говорят волонтёрши Комитета солдатских матерей. — Конечно, с одной стороны, кто ж будет Родину защищать? Но пока государство ничего не предпримет, чтобы улучшить ситуацию, мы детей не пустим. И чем меньше будет служить нормальных, образованных ребят, тем хуже будет армия».
После дикого случая с Андреем Сычёвым общество как-то всколыхнулось. В Общественной палате приняли решение вернуть в армию гауптвахты, разрешить родительские комитеты, чтобы матери и отцы имели доступ в казармы и к командирам. Словом, сделать армейскую систему более гибкой и открытой. Однако, как показывает история Овечкина, принятых мер недостаточно.
Сейчас Евгений Овечкин находится в госпитале и проходит военно-медицинскую комиссию, чтобы получить основания для досрочной демобилизации. Скорее всего его комиссуют по состоянию здоровья. Руководитель Комитета социальной защиты военнослужащих Уфы Владимир Симарчук уверен, что военные намерены провести психиатрическую экспертизу, чтобы доказать нарушения в психике солдата. «Скажут, что в армии свихнулся и его история — бред», — считает правозащитник.
Кстати, «заживо погребённый» до призыва сам ходил за повестками в военкомат и очень хотел пойти в армию... Сейчас не хочет.
