Версия // Общество // Репортаж из отрезанного от жизни посёлка в Пермском крае

Репортаж из отрезанного от жизни посёлка в Пермском крае

8127

Забытые с миром

Упадок Чепца начался после закрытия колонии, которая была "градообразующим" предприятием. фото: Михаил Данилович
В разделе

Посёлок Чепец на севере Пермского края – одно из тех мест, которые называют «краем географии». Мобильные, как, впрочем, и стационарные телефоны, здесь редкость, автобусы не ходят. А дорога сюда зависит от погоды и от «настроения» речки, через которую проложен плавающий мост. В сезоны бездорожья из таких уголков России обязательно приходят новости о том, что не смогли добраться по вызову пожарные, а школьники неделями не могут вернуться домой. Жители Чепца говорят, что живут словно на острове. В этих словах не только тоска по «большой земле», но и даже какая-то гордость за свой край.

Чепец и вправду почти остров. Посёлок окружён реками Камой и Кельтмой. В середине прошлого века здесь появилась колония особого режима. Для неё, пожалуй, это было идеальное месторасположение.

Здесь, говорят местные, два градообразующих предприятия: колония и школа. Причём колония, судя по всему, важнее. Упадок Чепца, продолжающийся десяток лет, люди связывают как раз с умиранием пенитенциарного учреждения (его здесь называют отделением). Сначала с особого режима колония «опустилась» до строгого, потом – до колонии-поселения, а в прошлом году и вовсе закрылась. Из более чем трёх сотен осуждённых здесь остались лишь шесть человек – «вахта». Они разбирают деревянные псковские срубы и другие постройки, да приглядывают за остатками казённого имущества.

На подходе к «отделению» вижу покосившийся деревянный забор с колючей проволокой наверху и дверь с надписью, которая предупреждает о наказании за побег. Вот один барак, другой, церквушка. Из одной постройки выходят шестеро отшельников. «Мы здесь как на необитаемом острове, – рассказывает один. – Пусто, тихо».

В Чепце осталось четыре сотни жителей. Одна из них, Нина Григорьевна Белина, тоже жалеет, что колонии больше нет. В прошлом году, вспоминает пенсионерка, вместе с осуждёнными отсюда вывозили скот: коров, лошадей, коз. Брошенными чепечане чувствуют себя давно. Дом Нины Григорьевны, как и все здесь, – деревянный одноэтажный. Через забор от него вижу пепелище: это дотла сгоревшая такая же постройка. Трагедия случилась ещё в декабре. В доме заживо сгорела соседка пенсионерка. Кого ни спроси, все знают, что женщина была заперта на замок снаружи. То есть бабушку попросту сожгли, возможно, чтобы замести следы воровства. Некоторые думают на тех самых зеков. Так или иначе, полиция списала пожар на случайность, а соседи и родственники с этим смирились. Оно, наверное, и понятно: ближайший представитель правоохранительных органов, участковый, находится в райцентре – Чердыни, а это за 70 километров. А дорога такая, что ехать оттуда в лучшем случае два-три часа. Дождёшься ли полицию, случись что?

Несмотря на тоску, Нина Григорьевна никуда уезжать не хочет, хотя родственники предлагали. «Не хочу жить с кем-то на одной лестничной площадке», – говорит она. (Эту фразу я то и дело слышу в Чепце – здесь любят так говорить, противопоставляя себя городской тесноте.) – А я выхожу – у меня здесь огород, – улыбается Нина Белина. – Летом мне всегда есть чем заняться. Вот как отсюда уехать?»

Елена Носонова – «власть» в одном и единственном лице. Она представляет Бондюжское сельское поселение (село Бондюг – поближе к «цивилизации»): выдаёт справки и собирает коммунальные платежи. Елена рассказывает, что .

Да и вызвать подмогу непросто. И хотя на весь посёлок приходится два десятка спутниковых телефонов, связь по ним далеко не каждому по карману. Есть такой телефон и «в администрации» у Елены Носоновой. Но часто бывает, если «спутник заходит», а таксофон у школы не работает, — наступает полная изоляция.

Другие жители – Юрий и Наталья – типичная здесь пара. Он – бывший работник колонии, она трудится в школе. С середины нулевых годов ждут сертификат на приобретение жилья, полагающийся мужчине. Сколько ещё ждать, неизвестно. Он и не скрывает обиды: отдал всего себя государству, а оно про него успешно забыло. Как-то, вспоминает Юра, ему предлагали перевестись на работу в колонии в других посёлках, но он не согласился – дорога туда ещё хуже. Когда река Кельтма разливается, понтон (плавающий мост) отводят к берегу. И тогда на другой берег можно перебраться только на лодке. То есть до половодья надо успеть оставить машину со стороны «большой земли», иначе вообще никуда не добраться.

Проезжаем с Юрой разрушенные мастерские узкоколейной железной дороги. По ней отсюда вывозили лес, а после закрытия колонии – разобрали. Остались лишь полоски трухи, едва напоминающие шпалы. У самих мастерских бродит пара человек. «Металл ищут», – объясняет мой попутчик. Многим в своё время удалось запастись металлоискателями, а раз в несколько дней приезжают «КамАЗы», принимающие металлолом, – этим и живут.

Чепец чем-то напоминает детский оздоровительный лагерь. В центре – небольшие здания школы, бывших яслей и бывшего клуба. А между ними – деревянные дорожки, или, как их здесь называют, «трапики». Не хватает разве что динамика на каком-нибудь из деревьев, из которого будет слышна музыка.

И очень много пустых зданий, домов, оставленных хозяевами, кафешек, стоящих здесь ещё с советских времён. В школе есть единственная точка доступа в Интернет. «Пять компьютеров», – уточняет директор Ирина Жиленко. Он тоже спутниковый, а платят за него почти 9 тыс. рублей в месяц.

В поисковой системе по запросу «Чепец» нахожу рассказ о табличке на местной диспетчерской у железной дороги: уж больно она кому-то понравилась. Сейчас нет ни таблички, ни самой диспетчерской. Тоже сгорела, и тоже не подоспели пожарные.

Ирина Жиленко показывает на единственную мемориальную доску на школе. Она посвящена парню, учившемуся здесь и погибшему в Чечне. В самой школе на втором этаже висит стенд с фотографиями ребят, воевавших в Чечне и Афганистане. То ли гордость, то ли память. То ли риторическое напоминание о том, что Чепец – это всё-таки Россия. И что не надо забывать тех, кто здесь жил и живёт.

Маргарита Петровна Лебедева переехала в Чепец из Пильвы. В тот посёлок можно добраться только узкоколейной железной дорогой (УЖД). Правда, эту аббревиатуру местные уже давно расшифровывают как «ужасная железная дорога»: вагоны постоянно сходят с рельсов. А недавно движение по ней вовсе прекратили: колония там тоже закрывается. Есть, конечно, и самодельные средства передвижения – смастерить их несложно, если найти две пары железных колёс. На такой повозке умещается пять-шесть человек. Однако ехать до райцентра пять часов. Маргарита Лебедева одна из немногих, у кого в Чепце есть работа: она трудится в одном из трёх местных магазинчиков, а в доме у женщины есть даже спутниковая тарелка, так что она в курсе событий на «большой земле». Правда, по её словам, «у них там всё одно и то же».

Гордость, невыносимая тоска, жизнелюбие – всё сразу чувствуется в чепечанах. Потому, наверное, и живёт ещё их посёлок, не такой уж старый даже по человеческим меркам, но явно невезучий.

фото: Михаил Данилович
фото: Михаил Данилович

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 04.10.2015 14:51
Комментарии 1
Еще на сайте
Наверх