На днях умер мой одноклассник – светлый, позитивный человек, живший с добром в душе, несмотря на мучившую его много лет болезнь спинного мозга, из-за которой он практически не мог выходить из дома и потому общался с нами лишь по скайпу... Своим мнением поделился публицист Игорь Дмитриев.
На кладбище – обычном, в подмосковных Горках – я обратил внимание на могилы тех, кто рядом, потом прошёлся по шеренгам захоронений последних лет и молча ахнул. На большинстве (!) табличек значились 1960–1970-е годы рождения. Те, кто не дожил даже до пенсионного возраста...
На похоронах и поминках нас, одноклассников, было лишь трое – из Москвы, Твери и Ростова-на-Дону. Как писал классик, «иных уж нет, а те далече». Мой бакинский класс, как и свойственно нашему поколению, жизнь разбросала по всему миру. Израиль (от севера до юга), Франция, Германия, Канада, Австралия, США (и оба побережья, и Средний Запад), половина стран СНГ, да и в России – от Калининграда до Хабаровска... Мы с товарищем стали перечислять и поняли, что знаем о нынешней жизни лишь половины однокашников. И из этого небольшого количества уже ушла из жизни примерно половина – девять человек! По разным причинам – афганская война, болезни, автокатастрофа и суициды, суициды, суициды. На них приходится большая часть потерь в моём классе 1964 г.р.
В канун этих похорон мы с племянником смотрели в Сети лекцию Дмитрия Быкова о Викторе Пелевине, где как раз рассуждалось о трагедии тех, кто родился в начале и середине 1960-х, то есть о нас. По мнению Пелевина и Быкова, мы «великое несостоявшееся поколение, воспитанное для большого замаха», который, увы, получил вместо этого «мир великой пустоты». Те, кто вступил во взрослую жизнь на закате СССР – в советский «серебряный век». Тогда, когда маразм и лживость власти стали настолько явными, что вступили в зримое противоречие с декларировавшимися настоящими ценностями. Именно тогда, с середины 70-х до конца 80-х, и было создано столько умных, прогрессивных фильмов, написаны лучшие песни «русского рока». Наше поколение, требовавшее перемен, невиданными после в России двухсоттысячными (!) митингами протеста с восторгом ринулось в бурю перестроечной революции... кончившейся, увы, пшиком.
Мы не знали, как распорядиться свободой, внезапно полученной в 80-х. В то время как мы радостно обсуждали, какими должны быть реформы, чтобы привести к светлому будущему, в это же время другие использовали свободу в личных, прагматичных целях, спешно делая бабло. В этом объединились под началом обманувшего нас «лидера протеста» Ельцина и беспринципные «комсомольские мальчики» с такими же «партработниками», и криминальные «цеховики», и «крышующие» их ребята из КГБ. В итоге произошло огромное социальное расслоение, и мы остались с грандиозными мечтами, а они – у корыта с едой.
Как точно и горько сформулировал Пелевин, на смену «совкам, имевшим принципы, пришли «пупки» – гораздо более простые существа». Пелевин писал: «Чеховский вишнёвый сад мутировал, но всё-таки выжил за гулаговским забором. А сейчас меняется сам климат. Вишня в России, похоже, больше не будет расти»...
