Финансовый кризис, падение курса рубля, исчезновение среднего класса – обо всём этом известный финансовый аналитик Степан Демура предупреждал ещё в конце 2013 года. Однако то, во что ещё два года назад многим из нас верилось с трудом, теперь стало реальностью. Вот и сегодня, пока российские власти бодро рапортуют об успехах в импортозамещении и хвастают своими победами над кризисом, Степан Демура уверяет: самое худшее ещё впереди.
- Степан Геннадьевич, в последнее время российские власти неустанно заявляют о том, что пик кризиса миновал. Так ли это?
– Заявления наших властей обычно имеют тенденцию сбываться с точностью до наоборот. И кризис, конечно, не пройден. Кризис в России по большому счёту сейчас только набирает обороты. И всё это вовсе не из-за санкций. Кризис начался ещё в конце 2012 года, когда начало падать потребление электроэнергии, начали сокращаться перевозки грузов по железным дорогам.
Другое дело, что до российских экономистов только сейчас стало доходить, что всё это очень грустно. Вот ВЭБ снова прогнозы понизил по росту ВВП в апреле. Хотя, в общем, говорить о ежемесячных цифрах роста ВВП в России просто смешно. Но тем не менее наши экономисты серьёзно об этом разговаривают.
– Вы согласны с расхожим мнением о том, что наступивший кризис – это наша расплата за Крым?
– Нет, всё было предопределено. Крым просто ускорил сам процесс и высветил всю абсурдность экономической модели в России.
Преимущества были убиты Центральным банком
– В этой связи может ли кризис стать для нас этаким толчком? Спровоцировать изменения в системе? Сейчас, например, много говорится о развитии производства, импортозамещении.
– Нынешняя модель политического устройства не конкурентоспособна. Эта модель олигархического государства не эффективна, она живёт в нарушение фундаментального принципа устойчивости социальных систем. И тот метод селекции управленческих кадров, политической, экономической элиты, который действует сейчас, ущербен, потому что выбираются не лучшие, а худшие. Такая система не жизнеспособна, она способна только к репродукции самой себя, не более того. Но соки у страны уже закончились, сосать больше нечего. Что мы сейчас и наблюдаем. Бюджет пустой, золотовалютные резервы почти иссякли. Кроме трубы и пары месторождений, в стране практически ничего уже и не осталось. Это называется вырождение.
Что до импортозамещения, так это всё пустые разговоры. Все преимущества, которые могли получить представители местной власти в связи с обесцениванием рубля, были убиты Центральным банком (ЦБ), который сделал кредитные ресурсы недоступными. Это первое.
Тот метод селекции управленческих кадров, политической, экономической элиты, который действует сейчас, ущербен, потому что выбираются не лучшие, а худшие
Второе. Что необходимо для развития промышленности и экономики? Прежде всего соблюдение правил игры – законности. И самое главное, нужно железное соблюдение права на частную собственность. У нас в стране это право не соблюдается. Поэтому говорить о каком-то конкурентном преимуществе или развитии чего-то не приходится.
Кроме того, посмотрите на ситуацию в промышленности. Инженерно-технических кадров как минимум два поколения уже нет. А для развития промышленности, да и любого бизнеса, нужны ресурсы и кадры. Ни того ни другого нет – плюс политическим руководством страны постоянно меняются правила игры.
К концу осени 2023 года курс доллара в России, который сейчас достигает 100 рублей, может резко упасть. Сейчас российские власти предпринимают усилия для снижения курса до 85-92 рублей.
– Можете привести примеры?
– Да, пожалуйста! Взять хотя бы ЮКОС, или историю с Евтушенковым, или все эти налоговые манёвры. Или вот отбор пенсий. Ведь что они сделали? Они взяли и изъяли из экономики длинные деньги, отобрав у людей накопительную часть пенсии. Вот и всё. А потом ещё ставочку загнали. Такой махровый непрофессионализм надо ещё поискать!
Основная угроза рублю исходит от рынка долга
– Как вы объясняете то, что произошло в конце прошлого года? Рубль ЦБ нарочно обвалил?
– Никто нарочно не ронял курс. Я ещё в конце 2013 года говорил о грядущем падении национальной валюты. Основная угроза рублю исходит от рынка рублёвого долга – как государственного, так и корпоративного. И в определённый момент, после того как обрезали внешнее финансирование, начался исход инвесторов из всех развивающихся рынков, и в частности из России. У ЦБ валюты нет, потому что вся валюта уже расписана под погашение внешнего долга, защищать рубль он не мог. Сначала было попытался, но быстро понял, что скоро останется без валюты. И всё.
Вот конкретный пример. Что случилось с рублём, когда Набиуллина ночью, вернее рано утром, повысила ставку? Её взял рынок и переехал на 23 рубля. Потому что это рынок облигаций, а она резко подняла кривую доходности. И как раз когда открылся Лондон, у многих фондов начались проблемы с их позициями, которые инвестируют в российский рублёвый долг, и началась принудительная ликвидация позиций. Вот и всё, что произошло. Это «горячие деньги», инвестиционный капитал. Когда у вас очень слабый ЦБ, у которого практически нет возможностей защищать национальную валюту, происходят вот такие катаклизмы.
– А что происходит сейчас? Курс вроде укрепился. Надолго ли?
– Сейчас происходит то же самое – «горячие деньги». Приходит иностранный капитал, они снова инвестируют в российские облигации, которые отличаются высокой доходностью, при том, что ставки по всему миру низкие. При этом сейчас всё это может начать сворачиваться, и ЦБ снова окажется в той же ситуации, в какой был уже в ноябре-декабре прошлого года.
Я думаю, что в течение года мы увидим ставку от ЦБ и свыше 30%. Что до курса, у меня первая цель сейчас стоит – 125 рублей и выше.
Вообще, анализ политики нашего ЦБ – это скорее к психиатрам. Потому что это в психиатрии умственную неполноценность пациента определяют, когда он повторяет одни и те же ошибки из раза в раз. Вот ЦБ у нас занимается тем же самым. Как он действовал в 2008 году, так он действует и сейчас. И ставить стабилизацию рынка в заслугу ЦБ – это смешно. Вы же не хотите сказать, что Набиуллина настолько могущественна, что смогла развернуть рынок нефти! А посмотрите, развернулся рынок нефти – и рынок стабилизировался. Лучше бы они вообще ничего не делали в ЦБ.
ВТБ и Сбербанк – банкроты?
– Активная зачистка проблемных банков поможет системе стабилизироваться?
– Что значит «проблемные банки»? Если я вам скажу, что банк ВТБ или Сбербанк – банкрот, вы мне поверите? А я вам это говорю. У них огромный разрыв между активами, пассивами и собственным капиталом.
В ВТБ уже триллион рублей закачали, не меньше, а всё без толку.
Потому что капиталы из этих банков выводятся. Собственный капитал. И у нас сейчас все банки в таком состоянии. Ведь банки ложатся не тогда, когда у них разрыв между пассивами, активами и собственным капиталом, а когда у них наступает кассовый разрыв.
Или вот возьмём, к примеру, Банк Москвы. Там дырка была чуть ли не в 300 млрд рублей. А по балансу всё хорошо, всё прекрасно, потому что это займы иностранным компаниям. Висит на балансе актив – называется «долг иностранным компаниям». А на самом деле эти деньги были выведены, и этот долг никогда не будет возвращён. Кто принимал решение? Кредитный комитет. Разве, чтобы получить кредит, не нужно «заносить» 5–8% в любой банк? Таковы реалии нашего бизнеса.
Возьмите отчётность ВТБ, возьмите отчётность Сбербанка, там тоже полно зай-
мов иностранным компаниям. Не так ли выводятся капиталы? А потом говорится, что иностранные компании нам должны больше, чем мы им.
Кого вы смешите? Говорят, у нас идёт борьба с выводом капитала и отмыванием денег. Ну, извините! Ведь всем известно, что у нас самый большой «енот» в стране – это ЦБ, который всё контролирует. И как там решаются вопросы, тоже все прекрасно знают.
– В чём опасность того, что в итоге на рынке могут остаться только крупные госбанки?
– На рынке исчезает конкуренция – это первое. И второе – по приказу откуда-то в один прекрасный день вам могут закрыть все ваши валютные счета и конвертировать по любому удобному государству обменному курсу.
Либо, как это было в ноябре-декабре, банки перестанут выдавать кредиты. Ведь в конце прошлого года ни Сбербанк, ни ВЭБ никого не кредитовали. Даже не перекредитовывали бизнес, у которого кредитная история прекрасная за 12–15 лет.
– Вы нарисовали просто апокалиптический сценарий. Но всё-таки есть ли надежда, что, достигнув дна, мы как-то начнём подниматься?
– Дело в том, что в первые годы после Октябрьской революции 1917 года у нас была уничтожена национальная элита. А именно эта тонкая прослойка во многом определяет пути развития страны и общества – без элиты общество постепенно деградирует. Вот сейчас мы уже дошли, что называется, до ручки.
Хорошо то, что в такие времена, которые сейчас наступили, появляется надежда на какие-то изменения. Но не факт, что они наступят. Смотрите: с одной стороны, у страны нет времени, мы уже дошли до точки, а с другой – нет запроса на изменения. Вот такая патовая ситуация.
