Когда Дэн Сяопин в начале 1980-х отказался от радикальной экономики Мао и развернул Китай в сторону мировой экономики, он многое заимствовал из либеральных программ и политик, которые ранее обеспечили бурный экономический рост в Японии, Южной Корее, Тайване, Гонконге и Сингапуре. Ученик быстро превзошел учителей за счет огромного экспорта и тяжелых инвестиционных стратегий, которые позволили ему добиться двузначных показателей роста.
Однако, кажется, президент Китая Си Цзиньпин уже позабыл уроки прошлого. Вместо того, чтобы продолжать прислушиваться к опыту экономик азиатских тигров, он игнорирует эти важные уроки, ставя Китай под угрозу.
Ключом к послевоенному буму в регионе стал быстрый экономический рост, который обеспечил реализацию и всех остальных приоритетов. Бывший президент Южной Кореи Пак Чон Хи, при котором начался экономический подъем страны, был, вероятно, прав, когда писал: «В человеческой жизни экономика предшествует политике и культуре».
Экономики Восточной Азии, с их высокими темпами роста в 1960-х и 1970-х годах, от остального развивающегося мира отличало то, что их лидеры демонстрировали целеустремленное, почти маниакальное стремление к повышению доходов и развитию строительной промышленности. Пак часто сидел в своем кабинете в президентском дворце в Сеуле с блокнотом, лично занимаясь экономическими расчетами.
Факт есть факт, тогдашним лидерам не хватало времени для воплощения в жизнь тонкостей представительной демократии. Но, по крайней мере, процесс выработки политики был огражден от политических дискуссий и столкновений, что позволяло экспертам беспрепятственно проводить реформы. И наоборот, страны, которые пытались добавить другие программы в повестку дня, в конечном счете, оказывались на мели. Так, попытка Малайзии реорганизовать социальную структуру нации путем продвижения экономических интересов малайской общины привела к тому, что экономика оказалась в ловушке среднего уровня дохода.
Си в списке своих приоритетов отодвинул экономические реформы слишком далеко. Вместо этого он посвятил большую часть своего внимания и энергии кампании по борьбе с коррупцией, стремлениям к идеологической чистоте внутри коммунистической партии, усилению контроля над социальными медиа и гражданским обществом, а также склокам с соседями по территориальным вопросам. Вместо того, чтобы разделить экономические и политические цели, он, кажется, поставил первые на службу вторым.
Лидеры должны доверять своим технократам. Даже сильнейшие из сильных – от Пака в Корее до Сухарто в Индонезии – опирались на опытных, талантливых экономистов и других специалистов для разработки четкой экономической политики. В Индонезии президент Сухарто охотно конспектировал лекции по рациональной политике, которые читала его «Мафия Беркли» – обученные в США экономические советники. В Сингапуре Ли Куан Ю повезло с мощной командой, в первую очередь – с Го Кен Сви, одним из главных архитекторов экономики страны. В период японского прорыва вперед эффективная экономика стала результатом работы талантливых чиновников, а не избранных политиков.
Технократы, безусловно, присутствуют на всех ступенях китайской пирамиды власти, и в том числе, среди руководства Центрального банка. Сам премьер Ли Кэцян имеет докторскую степень по экономике. Но президент Си сосредотачивает все больше и больше политической власти в своих руках, эффективно тесня своего заместителя. Штат экспертов, по-видимому, теперь лишь составляет отчеты, а предложения по реформам подает в письменном виде. При этом прислушиваются, в конечном итоге, лишь к некоторым предложениям.
На состоявшейся сегодня в Пекине встрече с канцлером Германии председатель КНР Си Цзиньпин озвучил свою позицию, что необходимо сделать для урегулирования украинского конфликта.
Наступает момент, когда деньги не могут компенсировать ошибок. А многие ошибки, которые Китай делает сегодня, в свое время допустили политики в Японии: в попытке избежать структурных реформ, они в конце 1980-х годов «затопили» свою экономику наличными деньгами, что еще больше раздуло пузырь, обернувшийся для страны годами застоя. При этом другие азиатские страны не пытались использовать государственные средства для стимулирования инноваций, чего добивается Си. Усилия Японии по стимулированию определенных инновационных отраслей имели столько же неудач, как и успехов. Однако наиболее конкурентоспособные отрасли японской промышленности, от видеоигр до робототехники, никогда не получали государственной поддержки.
Из этого следует, пожалуй, самый важный урок: в конце концов, правительство должно уйти с дороги. Во время финансового кризиса 1997-го года Южная Корея пострадала в значительной мере из-за государственного манипулирования финансовым сектором; но последовавшие за этим отставки помогли ускорить взрыв предпринимательства и инноваций. И наоборот, в Японии, где чиновники никак не хотят терять контроль над экономикой, недостаток дерегуляции продолжает сдерживать экономический потенциал.
Несмотря на то, что Си пообещал провести радикальные программы либерализации, процесс идет медленно, особенно в реформировании такой важной области, как финансовый сектор. Более того, глава государства ясно дал понять, что правительство намерено сохранить за собой «командные высоты» экономики, объединяя и укрепляя государственные предприятия, например, вместо того, чтобы дать им умереть естественной смертью.
Без сомнения, Си рассчитывает избежать участи лидеров Южной Кореи и Тайваня, уступивших требованиям о демократии, поскольку их экономические системы стали более богатыми и более усовершенствованными. К сожалению, для Китая он, вероятно, не повторит также и их успехи.
