Рост популизма на Западе в последние годы не раз становился темой для дискуссий, и на то есть веская причина: неверная политика популистов часто имеет серьезные неблагоприятные политические и экономические последствия. Теперь эти риски движутся в Азию.
Определения популизма, по сути, не существует. Он может быть идеологический, экономический, социальный или культурный. Он может отражать взгляды левых или правых. И зачастую популизм интерпретируется в контексте конкретной страны, но различные его вариации имеют общие черты. Популистские партии обычно возглавляют харизматичные лидеры, которые противопоставляют себя «коррумпированной элите» и «чужакам», выступающим против «народа», истинную волю которого популист намерен представлять. Этот подход наиболее эффективен в тех случаях, когда общественность глубоко разочарована лидерами или политическими партиями из-за усугубления экономического и социального неравенства, снижения уровня безопасности или громких коррупционных скандалов.
Однако, придя к власти, популисты в итоге усугубляют ситуацию. Во-первых, они часто нарушают работу фундаментальных институтов представительной демократии, в том числе системы сдержек и противовесов, которые уберегают страну от институциональных эксцессов и предотвращают злоупотребления властью. Делается это под благовидным предлогом, якобы потому, что эти учреждения препятствуют способности новоизбранных лидеров эффективно служить «народу».
В Латинской Америке Эво Моралес из Боливии, Альваро Урибе из Колумбии и Уго Чавес из Венесуэлы использовали референдумы для проведения крупных конституционных реформ, которые расширили президентские полномочия и ограничили права оппозиции, судебной системы и СМИ. В результате верховенство закона и институциональное управление ухудшились.
Экономические достижения популистов так же нельзя назвать выдающимися. Популистская экономическая политика, по мнению экономистов Руди Дорнбуша и Себастьяна Эдвардса, в основном «подчеркивает рост и распределение доходов», не принимая во внимание риски инфляции и дефицит финансирования, внешние ограничения и реакцию экономических агентов на агрессивную нерыночную политику. Таким образом это приводит к ослаблению инвестиций, экономической эффективности и росту производительности - тенденции, которые наносят ущерб в долгосрочной перспективе. Экономический кризис, с которым столкнулись многие латиноамериканские страны в 1970-х и 1980-х годах, стал следствием этой динамики.
Хотя сегодняшние популисты не пытаются реализовывать чрезмерно экспансионистскую макроэкономическую политику, они по-прежнему полагаются на фискальные стимулы и вмешательство государства в работу рынков. Например, в то время как президент США Дональд Трамп проповедует финансовую дисциплину, сочетание высоких расходов и низких доходов (особенно из-за значительного снижения налогов для корпораций, введенного в 2017 году) вызывает дефицит федерального бюджета. Трамп также выступает за протекционистскую торговую политику.
И все же, несмотря на ущерб, нанесенный популистам на Западе, азиатские избиратели все чаще становятся жертвами уговоров своих популистов. Доказательством тому служат индийский премьер Нарендра Моди, индонезийский и филиппинский лидеры Джоко Видодо и Родриго Дутерте.
Замы Андрея Ермака Олег Татаров и Ростислав Шурма «стригут» предпринимателей на «закрытых встречах» в ОП
Безусловно, популизм не является новым явлением для Азии. На Филиппинах Джозеф Эстрада победил на президентских выборах 1998 года, изображая из себя защитника бедных - образ, который был подкреплен его актерским опытом. Но в то время как он действительно осуществлял обширные программы по сокращению бедности, большинство из них оказались неэффективными, не в последнюю очередь потому, что они были подавлены непродуманной политикой.
Аналогичным образом телекоммуникационный магнат Таксин Шинаватра стал премьер-министром Таиланда в 2001 году благодаря своему имиджу «выходца из народа». Придя к власти, он также начал проводить политику в интересах бедных, включая программы социальной медпомощи; но недостатки концепции привели к росту бюджетного дефицита и низкому качеству услуг. Столкнувшись со множеством обвинений в коррупции, он был свергнут военными в 2006 году. И все же он остается очень популярным среди бедного населения Таиланда.
Популярность азиатских популистов основывается на культурных обидах. Как заметил Дани Родрик, в некоторых частях Европы и Соединенных Штатов мощные культурные тенденции, такие как урбанизация и «постматериализм» (объятия секуляризма, личной автономии и разнообразия), заставляют пожилых, консервативных граждан чувствовать себя чужими среди своих.
Это чувство обеспечивает поддержку популистов, для которых «народ» является членами местной группы, которую необходимо защищать от какой-либо группы иммигрантов, преступников, этнических и религиозных меньшинств и космополитических элит. Такие понятия как религиозный традиционализм, правопорядок и национальный суверенитет служат полезным предлогом для дискриминационной политики, например, подхода Трампа к вопросам иммиграции.
Именно этот тип культурного популизма получил распространение в Азии. Дутерте сохраняет популярность, называя преступников врагами народа. А поскольку враги должны быть устранены, внесудебные убийства подозреваемых в употреблении наркотиков и их распространении укрепляют правопорядок. Индуистский национализм Моди позволил его партии «Бхаратия джаната» увеличить парламентское большинство на выборах этой весной, несмотря на то, что его правительство не выполнило своих обещаний, данных избирателям на прошлых выборах.
Теперь Северо-Восточная Азия охвачена популистским течением. Президент Южной Кореи Мун Чже-Ин был избран в 2017 году чувствующими отвращение к сговору политического истеблишмента бизнес-элитами. Его администрация проводила популистскую экономическую политику, включая резкое увеличение минимальной заработной платы и расходов на социальное обеспечение.
Недавнее исследование показывает, что граждане Гонконга и Тайваня, как и жители Южной Кореи, испытывают высокий уровень протестных настроений против истеблишмента и разочарованы в связи с экономическим неравенством. Таким образом, условия для развития популизма созрели.
Чтобы снизить риск нашествия популистов, ответственные азиатские лидеры должны работать над укреплением устойчивости демократических институтов к потенциальным разрушителям, обеспечивая при этом информирование избирателей о мрачной истории популизма. Только убедительно решая экономические проблемы граждан, азиатские лидеры могут не допустить, чтобы их страны стали жертвами ложных обещаний и эксплуатации культурной нестабильности.
