Версия // Общество // Главред The Moscow Post Алексей Козлов порассуждал о сливном бачке и о деталях работы газеты журналистских расследований

Главред The Moscow Post Алексей Козлов порассуждал о сливном бачке и о деталях работы газеты журналистских расследований

10349

Умеренный взгляд на сложные вещи

В разделе

Главный редактор издания The Moscow Post Алексей Козлов раскрыл разницу между «компроматными» и расследовательскими СМИ, рассказал о взаимодействии с читателями и коллегами по цеху, освещении коррупционных скандалов и фактов воровства со стороны высокопоставленных чиновников, а также высказался по поводу давления на прессу и отношения к этому явлению.

– The Moscow Post кто-то называет легендарным изданием, а кто-то «сливным бочком», как бы грубо это не звучало. Скажите, как вы относитесь к подобной полярности мнений, и что хотите сказать тем, кто оскорбляет The Moscow Post и его журналистов?

– Относиться к нам можно по-разному. Можно любить, можно не любить. К тем, кто нас пытается сравнить со «сливным бочком», у меня один-единственный вопрос: зачем вы нас тогда читаете? На свете есть масса других изданий. А вот тем, кто переходит к прямым оскорблениям и сравнивает нас с помойкой, придется отвечать за это в суде.

– Ранее на медиарынке было много «компроматных» изданий, однако сейчас их становится все меньше. Некоторые блокируют, кто-то добровольно покидает арену. Как вы считаете, почему? Меняется ли спрос на подобный формат? И относите ли вы себя к таковым?

– Люди всегда хотели «хлеба и зрелищ». Только формулировка «компромат» относится скорее к спецслужбам, чем к производству СМИ. Компромат — это некие порочащие сведения. Обратите внимание, заведомо порочащие. То есть те, кто называет себя компроматным изданием, заведомо ставят перед собой цель опорочить человека или организацию и нанести им вред. В подтексте вашего вопроса кроется желание сравнить нас с таковым. Это не так. Я утверждал и буду утверждать:, мы отвечаем за каждое написанное нами слово и запятую. Достаточно посмотреть, сколько к нам регулярно предъявляется исков в судах

– Рынок изданий подобного формата, включая не только СМИ, но и не являющиеся ими действительно «компроматные» порталы, некоторыми экспертами оценивается в 1 млрд рублей в год (в РФ). Скажите, согласны ли вы с этой оценкой, и насколько сильна конкуренция между подобными изданиями?

– Я не берусь оценивать рынок компроматных порталов, поскольку к ним, как я уже говорил, мы не относимся. Я знаю, сколько стоит наше издание, но называть цифру не буду. Знаю приблизительно, сколько стоят те, кого называют нашими конкурентами. Общий рынок СМИ сегодня намного больше тех цифр, которые вы назвали. Рынок расследовательских СМИ, к которым мы относимся, безусловно, уже. А значит и ответственность больше, как следствие - цена выше.

– Поддерживаете ли вы контакты с владельцами, редакторами и журналистами конкурирующих с вами на рынке фирм? Какие у вас отношения – вы "в одной лодке", или каждый "гребёт" за себя?

– Я не думаю, что здесь есть такое слово как конкуренция. Именно потому, что мы не в одной лодке, никто на себя не гребет. Мы находимся в одной реке. И в каждой из лодок, я бы сказал, кораблей, есть свои «пассажиры», которые предпочитают плыть именно своим видом судна, и со своим персоналом. Что касается общения, конечно, оно есть. Мы же не в безвоздушном пространстве живем.

– Ощущаете ли вы в последнее время рост давления на СМИ? Только за последнее время: сломали руку Давиду Френкелю, дело Ивана Сафронова, Светланы Прокопьевой.

– Смотря с чьей стороны давление. Со стороны непосредственно государства - нет. Со стороны тех, кто хочет использовать государственную машину в своих личных целях - безусловно. Достаточно вспомнить наш конфликт с Дмитрием Рогозиным.

По теме

Теперь, что касается названных вами журналистов. Они, я, вы, другие наши коллеги знали, на что шли, когда выбирали себе профессию. В России ли, в Штатах, в Европе всегда было и будет желание использовать свою власть и влияние как для использования СМИ в своих целях, так и давления и на них, и на отдельных представителей. Хотя, на мой взгляд, нет более неблагодарного занятия, чем обижаться на СМИ. Это все равно, что сетовать на дождь, снег или ветер.

– Вам легко говорить, так как вы живете не в России.

– В России я не живу, во-первых, по состоянию здоровья, во-вторых, ответственности за происходящее в издании, и за наших журналистов с меня никто не снимал.

– У вас практически ничего не публикуется про российскую оппозицию, а если и публикуется то в отрицательном контексте. Связано ли это с тем, что вы выполняете государственный заказ?

– Если бы мы выполняли госзаказ, то у нас вы ничего не прочли бы ни о масштабных фактах коррупции, которая съедает наше государство, ни о проворовавшихся чиновниках класса А. Что касается оппозиции. Если вы имеете в виду г-на Навального, то те расследования, которые проводит его организация, проводим и мы как журналисты, и не в меньших количествах, а в больших. Но это не дает мне повод считать, что я могу быть президентом страны. Проорать, что, король голый, еще не дает права претендовать на трон.

Также я не считаю подвигом раскрыть, что у Сечина, или Миллера, или того же Шувалова дворцы, яхты, самолеты. Если мы про них пишем негативно, то пишем про конкретную деятельность на вверенных им участках. Я правда не понимаю. Вот скажите, глава крупнейшей госкорпорации теперь должен жить в землянке, ходить в грязной телогрейке, с бородой, в которой путается махорка? Важно то, как он выполняет свою работу. А то, что он для выполнения этой работы должен быть обеспечен государством по самое «не хочу», для меня это аксиома. Про оппозицию мы ни отрицательно, ни положительно не пишем. Мы пишем про нее, если в конкретном случае она представляет для нас интерес, как про всех. Оппозиция должна нести хоть какую-то повестку. То, что кругом все воруют, это не повестка. Этой повестке более 1000 лет. Про это говорят все. В том числе и те, кто ворует.

– Как вы относитесь к событиям, которые сейчас происходят в Беларуси?

– «Батька», он большой оригинал. Живет в своем собственном, выдуманном им мире. И никто этот мир не в состоянии разрушить. Его трудно в чем-то обвинять, потому что до того, как возглавить страну, он ничем, кроме совхоза не управлял. Понятно, что не все хотят жить по принципам совхоза. С другой стороны, демократия подразумевает и то, что большинство должно учитывать мнение меньшинства, которое в Беларуси поддерживает Лукашенко. С этим тоже нельзя не считаться. В противном случае страна может быть ввергнута в состояние гражданской войны. Нужен компромисс. На худой конец - психиатр.

– The Moscow Post выпускает по несколько объемных статьей в день. Сколько времени у журналистов занимает работа над материалом?

– Два, максимум три часа. В этом уникальность нашего издания. И не все приходящие к нам работать могут подстроиться под наш формат.

– Не считаете, что из-за погони за оперативностью страдает качество?

– Качество может страдать только у тех, кто не знает эталонов качества. Если ты всю жизнь делал качественный продукт, то тебе будет просто стыдно делать что-то уровнем ниже. Я не буду оригинален, если скажу, что журналист должен обладать не только большим кругозором, фактурой про которую он пишет, но и умением ими быстро оперировать. Последнее условие очень важно. Какой смысл обладать энциклопедическими знаниями, если ты не умеешь ими пользоваться

– Считаете ли вы объективность одним из принципов журналистики? И придерживается ли этого принципа The Moscow Post? Ведь в ваших статьях множество оценочных суждений, и часто факты могут подаваться с одного ракурса и под определённым «соусом».

– Смотря что считать объективностью. Для одного нормальная объективность жизни - большую часть года проводить на Лазурном берегу, для другого - еле-еле сводить концы с концами. Один другого никогда не разумеет. Но большинство нормальных людей, и обеспеченные, и не очень, как я полагаю сходятся в том, что, например, воровать плохо. Критерий оценки данного проступка у каждого из них может быть разный. Для кого-то чуть-чуть украсть не страшно. Чего шум поднимать? Для другого даже за чуть-чуть надо сажать. Так вот, если мы пишем, что где-то кто-то проворовался, для одного человека это будет уже представляться как предвзятая информация. Для другого - как чистейшей воды воровство. В чем-то каждый из них прав по-своему. У каждого из них объективность своя. Только суть события, про которое мы написали, при этом не изменилась. Именно поэтому слоган нашего издания «Умеренный взгляд на сложные вещи».

– В расследованиях часто звучат обороты: «по слухам», «поговаривают» и т. д. Откуда вы берете эти «слухи»?

– Что такое слух? Это некая информация, которая распространяется из уст в уста. Проще говоря, среди народа. Ее нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить. Между тем, она вызывает определенный интерес. А все, что вызывает интерес у нашего читателя, должно находить если не ответ, то хотя бы несколько вариантов ответа на страницах издания, так как читатель - наш основной клиент, который, как известно, всегда прав. Я понимаю, что фраза “все говорят”, или “ходят слухи” не является юридически значимым понятием. Но в этих случаях мы на утверждения и не претендуем. Просто даем несколько вилок предполагаемого развития событий. Какое из них верное, судить читателю.

– По-вашему, подобные формулировки вызывают доверие у читателей?

– Эти формулировки дают читателю возможность стать участником расследования. Выдвинуть свою версию. И о том, что это происходит, свидетельствуют читательские письма, где наши, условно говоря, «корреспонденты» порой выдвигают такие версии, до которых мы сами не доходили.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 09.09.2020 15:06
Комментарии 0
Наверх