Русская поговорка «Кто старое помянет, тому глаз вон», как выяснилось, имеет продолжение – «…а кто забыл, тому – оба». Но вторая часть в обиходе не прижилась: не в традициях нашего народа копить в себе зло и обиды за прошлое.
Когда в 60-х годах в Иркутске вознамерились установить памятную доску в честь героя труда Якова Штамова, репрессированного в конце 30-х и реабилитированного 20 лет спустя, его родственники упросили городские власти этого не делать – чтобы не тревожить почём зря чувств других репрессированных. Бередить старые раны больно и негуманно. Впрочем, есть и те, кому такое по вкусу.
Несколько либеральных активистов – Сергей Пархоменко***, Елена Висенс, Григорий Кунис, Евгений Асс и Григорий Ревзин – при поддержке общества «Мемориал»**, признанного «иностранным агентом» из-за занятий внутриполитической деятельностью по поручению и за деньги иностранного государства, придумали и воплотили в жизнь проект «Последний адрес» в память жертв репрессий 30-х годов. Судили за эти репрессии наркомов Ежова с Ягодой, но либералы предпочитают именовать их сталинскими, хотя ни один суд Сталина не осудил за организацию репрессий. Так вот, смысл их проекта в следующем: на фасад дома, так, чтобы хорошо было видно с тротуара, вешается табличка авторства Александра Бродского: «Здесь жил такой-то человек, родился тогда-то, арестован тогда-то, расстрелян тогда-то и реабилитирован тогда-то». Изготовление одной такой таблички стоит 4 тыс. рублей. И активисты обещают, что очень скоро таких табличек в российских городах будет много. Александр Солженицын, помнится, писал о миллионах репрессированных, правда, позже признавался, что цифирь он брал с потолка – чтобы она острее воспринималась. Но писателям свойственно приукрашивать, что с них взять? А на самом-то деле за годы так называемого большого террора были приговорены к расстрелу 681 692 человека – за все виды совершённых ими преступлений. В том числе и за бандитизм, за убийства и прочие тяжкие. Так что миллионы табличек едва ли понадобятся.
Камни на тротуарах по 120 евро
«Последний адрес» – идеологическая калька с германского проекта «Камни преткновения», увековечивающего память жертв холокоста, а также гомосексуалистов, цыган и запрещённых в России «Свидетелей Иеговы»*. «Акционист» Гюнтер Демниг придумал такое представление – расставил на тротуарах 10-сантиметровые бетонные кубики, смысл которых, по всей видимости, в том, чтобы прохожие о них запинались. Запнулся – задумался. Сделать один такой камень стоит вдвое дороже, чем памятную табличку на стенку, – 120 евро. Но Демниг за несколько лет установил более 50 тыс. камней. Устанавливает он их «на пожертвования». А интрига здесь в том, что наиболее ярая противница «объектов искусства» Демнига – Шарлот*****а Кноблох, глава еврейской общины Мюнхена и Верхней Баварии. Проект она называет «невыносимым», ведь кубики с именами погибших прохожие, не разделяющие концепции Демнига, нередко нарочно топчут ногами.
В Германии с Демнигом судятся владельцы и жители домов, возле которых автор без спроса расставляет свои памятные знаки. Нечуткие к высокому бюргеры, как правило, проигрывают суды. Но в России пока наоборот – недавно активиста из Архангельска Дмитрия Козлова, без спроса кого-то увековечившего, суд оштрафовал на 15 тыс. рублей. А могли бы взыскать и вдесятеро больше, но вовремя подключились адвокаты. Гражданскому активисту без них нынче – никуда. В общем, около 500 табличек уже привинтили к фасадам домов – кое-где их, правда, уже успели сорвать. Зато смотрите, как дружно либералы поддерживают социально близкие проекты: едва задышав, в октябре 2015-го, проект получил премию журнала «Сноб» «Сделано в России» в номинации «Социальные проекты» и сертификат на установку 50 мемориальных знаков. Менее чем через два месяца инициатора проекта Сергея Пархоменко отметили The Moscow Times**** Awards в номинации «Персональная социальная ответственность». Через год – ещё две премии, от «РБК Петербург» и от Комитета гражданских инициатив Алексея Кудрина. Полезная, стало быть, инициатива, с точки зрения либералов, раз они с ней так носятся.
В поправках ко второму чтению законопроекта о самозапрете на выдачу кредитов, который призван помочь россиянам защититься от мошенников, есть предложение о подаче соответствующих заявлений через банки. Однако финансовые организации выступают против этого шага.
Не важно смотреть, важно ужасаться
Незадолго до того, как Александр Рогожкин прославился со своими «Особенностями национальной охоты», он снял фильм «Чекист» о послереволюционном «красном терроре». Пересказать сюжет полуторачасовой ленты можно в нескольких словах: чекисты заводят мужчин и женщин в специальное помещение, заставляют их раздеться догола и расстреливают. Заводят, раздевают, расстреливают. Заводят, раздевают, расстреливают. Сомнительно, чтобы здоровый человек досмотрел этот фильм до конца, на психику действует – будь здоров. Но в том-то и фишка. «Чекиста» при Ельцине регулярно показывали по телевизору перед выборами. И накануне ноябрьских праздников. Даже днём. Фильм и не предлагалось смотреть – ему следовало лишь ужаснуться, чтобы сделать единственно правильный выбор. Чтоб проклясть эту злосчастную революцию, уравнявшую в правах богачей с бедняками. Судя по всему, либералы возвращаются к проверенным методам воздействия – правда, по счастью, уже не в кино.
Обратите внимание: таблички развешивают только на фасадах и на видных прохожим местах, хотя, в общем, какая разница, на каком месте увековечивать память? Информации на них минимум, непонятно, чем был славен тот или иной гражданин, только тем, что его репрессировали? А правильно ли это, ведь среди непереживших «ежовщину» были люди заслуженные – талантливые военные, деятели науки и искусства? Или важен лишь сам факт убийства, как в картине Рогожкина? Только трупы, трупы и трупы? «По словам Сергея Пархоменко, – отметила «Новая газета» – из первых 18 участников проекта только трое захотели установить табличку с именами своих родственников. Остальные решили сохранить имена посторонних людей». Легко догадаться, по какой причине – кому захочется ежедневно возвращаться к негативным воспоминаниям, связанным с твоей собственной семьёй?
Зачем выставлять напоказ увечья?
Мы часто сетуем, что вокруг появляются неэстетичные памятники: вызывающе монументальный царь Пётр, оружейник Калашников с автоматом не той системы на постаменте, писатель Достоевский, сражённый почечной коликой у Библиотеки имени Ленина. Вероятно, к подбору эскизов и выбору персонажей для увековечения следовало бы подключать широкую общественность, может, даже не обязательно творческую.
В конце концов, кому, как не нам самим, решать, как обустроить наше жизненное пространство? Но памятники – дело штучное и дорогостоящее. А с этими латунными табличками с именами-фамилиями и датами жизни и смерти – как на кладбищах – наши дома вскоре будут напоминать колумбарии. Достаточно двух-трёх табличек на видном месте. А ведь в центре столицы наверняка найдутся дома, на которые можно прибить и добрый десяток таких «последних адресов».
Советские годы, прожитые нашей страной, не были лёгкими. Гражданская и Великая Отечественная войны, индустриализация, «чистки» 30-х, нищета и разруха 40-х, ядерная тревога 50-х, дефицит и лицемерие застоя. А посмотрите, какие снимались фильмы – минимум «чернухи», максимум жизни и ярких красок. Писатели не заходились в истериках по поводу и без повода – разве только роняли скупую слезу, в том числе и по репрессированным. Первые произведения того же Солженицына были напечатаны не за границей, а в СССР – как и проза других будущих эмигрантов: Виктора Некрасова, Георгия Владимова, Андрея Синявского. Да, были сломанные судьбы, нереализованные таланты, наконец, загубленные жизни. Но выставлять их напоказ, подобно тому, как нищие выставляют свои заскорузлые, гноящиеся культи, никому и в голову не приходило. В общем, кто старое помянет…
О Якове Штамове в Иркутске до сих пор ходят легенды – благодарные горожане помнят знаменитого врача, основателя физиотерапевтического института. А главная – такая. Полный от природы Штамов в тюрьме исхудал до того, что в складке под опавшим животом у него завелись черви. И всё же Штамов запретил своим близким себя жалеть – чего его, Героя Труда, жалеть, если он прожил достойную жизнь – благодаря родной советской власти? Власть что-то напутала с ним, это бывает – разберутся, восстановят справедливость – когда-нибудь. И ведь он был прав – справедливость восторжествовала. И добрая память осталась – безо всяких табличек.
Лев Вершинин, политолог:
– В России памятные таблички и монументы, которые кто-то стремится насильно навязать, как правило, не приживаются – вспомнить хотя бы мемориальные доски Маннергейму и Колчаку. И разместили их не на самых видных местах, и даже наряд охраны круглосуточно рядом дежурил – и где теперь эти доски? У тех, кто хочет поклониться жертвам репрессий, в столице есть Соловецкий камень – приходи помолчать. Наверное, уже никто не помнит – в 40–50-е на домах героев войны, во всяком случае у нас в Одессе, тех, кто с фронта не вернулся, рисовали красные звёзды или прибивали латунные звёздочки. Тех, кто рисовал или прибивал эти знаки отличия, жильцы гоняли – не с руки было выставлять своё горе напоказ. Не совсем улавливаю смысл «Последнего адреса» – мне не хочется думать, что это провокация.
- *
- В апреле 2017 года Верховный суд РФ признал «Свидетелей Иеговы» экстремистской организацией и запретил ее деятельность на территории России.
- **
- Международное историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общество «Мемориал» внесено Минюстом в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента
- ***
- Пархоменко Сергей Борисович внесен Минюстом в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента
- ****
- The Moscow Times внесен в реестр СМИ, признанных иностранными агентами
- *****
- Эдуард Шарлот внесен в реестр террористов и экстремистов Росфинмониторинга
