Весной широкую огласку получил скандальный случай в Омске, где офицер военной полиции оскорблял подчинённых, используя матерные слова. Только благодаря видеозаписи этого происшествия, опубликованной на YouTube, многие узнали, что в Российской армии, оказывается, существует такая структура, как военная полиция. Хотя несколько лет назад, когда она только формировалась, о ней говорили как о панацее от всех проблем в армии, призванной стать главным инструментом для борьбы с дедовщиной.
Увы, военная полиция до сих пор себя ничем не проявила. «Наша Версия» разбиралась, почему система, которая эффективно работает в 40 армиях мира, оказалась неэффективной в России.
Устав военной полиции Вооружённых сил России был утверждён в конце марта 2015 года. Таким образом де-юре было завершено создание новой правоохранительной и контрольной структуры Минобороны. Чем она занимается? Изредка появляются сообщения, что военные полицейские приняли участие в охране различных мероприятий боевой подготовки либо торжественных церемоний. На сегодня это практически исчерпывающий перечень достижений военных полицейских. Очевидно, что российская военная полиция фактически не приступила к полноценной деятельности и выполняет исключительно представительские функции.
О создании военной полиции мечтали ещё в Советском Союзе
При этом вся обширная международная практика доказывает: военная полиция является весьма эффективным инструментом для поддержания законности и правопорядка в армейских рядах. В настоящее время подразделения военной полиции действуют более чем в 40 армиях мира. Недаром, анализируя зарубежный опыт, о создании военной полиции в Советской армии впервые задумались ещё в 1989 году. Сначала в качестве эксперимента планировалось создать полицейские подразделения в двух военных округах и на Северном флоте. Однако вскоре страны не стало и затея забылась. Вновь к идее создания военной полиции вернулись в 2006 году. Поводом для этого послужил прогремевший на всю страну случай в Челябинском танковом училище, где сослуживцы жестоко искалечили рядового Андрея Сычёва. Но по различным причинам эти планы долго не были реализованы. Сначала задержка произошла из-за отсутствия правовой базы, принятие которой откладывалось на протяжении пяти лет. Предполагалось, что положение о военной полиции будет включено в закон «О полиции» в 2011 году, однако этого не случилось. В марте 2012 года было торжественно объявлено о создании в Москве 130-й бригады военной полиции. На её вооружение должна была поступить самая современная техника: бронеавтомобили «Тигр» и итальянский Iveco LMV и БТР-80. Подобные бригады планировали создать в каждом военном округе.
Такой кадровый потенциал закладывался не случайно – с самого начала военная полиция рассматривалась как мощная структура, задачи которой не ограничивались бы только поддержанием порядка в казармах. Военным полицейским собирались предоставить монопольное право на проведение дознания в частях и возможность вести оперативно-разыскную работу, что означало создание собственного агентурного аппарата, а также право рассматривать жалобы и заявления военнослужащих. Также планировалось, что во время войны полицейские смогут самостоятельно проводить контртеррористические и антидиверсионные операции. То есть военная полиция сама по себе становилась отдельным силовым ведомством, соединяющим в себе одновременно функции армии и тайной полиции. Естественно, такое могло насторожить многих.
Военные полицейские стали жертвой межведомственной борьбы
Госсекретарь США Энтони Блинкен попытался узнать у китайского коллеги Вана И подробности недавних контактов с Россией и Германией, но потерпел неудачу.
В Главной военной прокуратуре и Главном военном следственном управлении Следственного комитета вдруг появились опасения, что новая структура, аффилированная с Минобороны, начнёт работать исключительно в интересах военного командования. Другие силовики посчитали, что наделённая большими полномочиями военная полиция в подчинении Минобороны даст министру обороны и начальнику Генштаба серьёзные рычаги воздействия. В результате прочие силовики различными способами затягивали согласование проекта, отчего практически на четыре года военная полиция зависла в положении полной неопределённости. Свою роль сыграли и правозащитники, которые заявили, что в создании ещё одной силовой структуры нет никакой необходимости. В итоге 130-я бригада была расформирована, а решения о создании других полицейских частей были аннулированы.
В конце концов сменивший Анатолия Сердюкова Сергей Шойгу отозвал на доработку направленный его предшественником на согласование в правительство и администрацию президента проект закона о военной полиции. Вскоре документ был кардинально отредактирован, отчего военная полиция получила весьма ограниченные полномочия. Задачи военных полицейских свелись к двум крайне скромным пунктам – организации патрулей в городах и гарнизонах, а также проведению предварительного дознания по преступлениям средней и малой тяжести.
Сейчас военной полицией напрямую руководит министр обороны. Курирует военных полицейских профильный главк Минобороны, у которого в подчинении 4 региональных управления военной полиции, по одному в каждом военном округе, 142 армейские и флотские военные комендатуры, 39 гауптвахт, 2 дисциплинарных батальона, а также подразделения военной автоинспекции. Численность военной полиции составляет 6,5 тыс. человек, и увеличение штата не планируется. Хотя во многих армиях мира военные полицейские составляют от 2 до 5% от общей численности вооружённых сил, то есть в российскую военную полицию для успешного выполнения ею своих задач должны набирать от 20 до 50 тыс. военнослужащих. Очевидно, что при такой малой численности военная полиция превращается в фикцию, а гарнизоны, особенно отдалённые, невозможно обеспечить даже обычными патрулями. Вести же речь о том, чтобы с такими штатами военная полиция могла бороться с дедовщиной или поддерживать правопорядок в гарнизоне, просто смешно.
Сейчас в Главном управлении военной полиции заявляют, что армейские правоохранители взяли на себя некоторые функции, которые прежде лежали на командирах частей. В частности, проводят дознание по совершённому солдатом или офицером преступлению. Однако, как отмечают эксперты, военную полицию как участника военного дознания никто всерьёз не воспринимает. Если преступление не слишком серьёзное, то им по-прежнему занимаются сами командиры частей. Если же случается что-то действительно важное, то приезжает военная прокуратура.
В связи с этим аналитики говорят, что военная полиция в российском варианте оказалась больше похожа на имитацию, получив бюрократическую форму развития. То есть вместо создания полноценного военно-полицейского корпуса произошёл лишь процесс лёгкой модернизации военной комендатуры и не более того. Придумали новую структуру, дали ей звучное название, чуть-чуть приукрасили военные комендатуры и провели их преобразования на бумаге. При этом ничего существенно не изменилось, зато все отчитались о проделанной работе и освоили бюджет.
Анатолий Цыганок, руководитель центра военного прогнозирования Института политического и военного анализа:
– Главный положительный момент от создания военной полиции – возвращение гауптвахт, благодаря чему у командиров появился инструмент для укрепления воинской дисциплины. Сама же полиция выполняет практически те же функции, что раньше военная комендатура, кардинальных отличий у двух структур нет. Возможно, нужно передать военную полицию от Минобороны Минюсту, поскольку функции данной структуры к нему ближе. Допускаю, что сейчас идёт своеобразная апробация системы военной полиции. После того как недостатки будут выявлены, возможно, тогда будут приняты новые решения, через два-три года наверняка военную полицию ждут новые изменения.
