Уже давно не покупаю новых альбомов былых звёзд первой величины, да и вообще не покупаю новых альбомов. Изредка прослушиваю новинки в mp.3, понимаю, что ловить нечего, и в очередной раз теряю интерес. ABBA, Deep Purple, Yes – бесполезная трата времени. Причём, та же история и с более поздними звёздочками помельче вроде The 69 Eyes (можно добавить любую «подававшую надежду» лет 25 назад группу, хоть Stratovarius, хоть Opeth, хоть Evergrey). С сугубо нишевыми исполнителями – то же самое.
Трешеры Slayer и Sodom играют, вроде бы, то, что играли всегда, ан нет, качество музыки совершенно разное. Старые альбомы идут на ура, а новые – все мимо кассы. Хоронить рок-музыку исходя из всего вышесказанного я не стану, возможно, случится очередной виток, и снова посыплются шедевры на наши уши, как из рога изобилия. Всё может быть. Но мне не даёт покоя вопрос. А когда, собственно, новая музыка, которую одинаково сильно и страстно полюбили и в капиталистических странах, и в коммунистических, в США, СССР, Европе и Азии, и даже в Бразилии (поинтересуйтесь, кстати, сколько там издавалось альбомов Iron Maiden – ручаюсь, это вас поразит), стала сходить на нет? И кто или что тому виной?
Родившись, рок-музыка была просто музыкой. А не социальным явлением. Гнобили её одинаково по обе стороны океана и общественно-политических укладов. Но чаще просто не замечали. У молодёжи ведь всегда так: то фокстрот ей, то твист, то буги-вуги. Подрастут – перерастут. А эстрадная, лёгкая музыка впитает в себя новизну звука, растворит в правильной, невозбранной пропорции, и будет звучать эта жвачка для ушей в телевизорах и по радио, чтобы у повзрослевшей молодёжи не терялась иллюзия. Вот же она, музыка нашей молодости! Никуда не делась!
Традиционно слушатели и потребители поп-музыки были аполитичным общественным слоем. Какие там выступления, митинги и баррикады, когда вот она, новая модная пластинка, и под неё хорошо бы поугорать?! Так всё и продолжалось до середины шестидесятых примерно. А в 1968-м «аполитичный слой» волосатых в одежде кислотных цветов неожиданно для всех массово двинул на баррикады в Париже и снёс президента Де Голля. Нет сомнений, кто подорвал его на поп-музыке – заокеанские манипуляторы, мстя за организованный Де Голлем массовый обмен бумажных долларов на золото по объявленному ФРС США не соответствующему реальности курсу. Но факт есть факт – потребители новой поп-музыки оказались не просто влиятельной общественной силой, а ядерной бомбой. Пока за океаном радовались, какую изумительную бомбу им удалось изобрести, казалось бы, из ничего, эта бомба взяла да бабахнула прямо в руках у её создателей. Баррикады и митинги переместились в Америку, и всё те же волосатые в одежде кислотной расцветки стали качать США. Унимать их пришлось довольно долго, и тут уж можно припомнить и внезапные ранние смерти властителей дум волосатых (Хендрикс, Джоплин, Моррисон), и Альтамонт, и то, сколь резко стало сходить на нет невиданно-массовое движение хиппи.
И вот тут-то, в этой точке, как мне кажется, до кого-то в Америке допёрло, что при помощи этой убойной поп-бомбы можно будет взорвать «красный блок». В самом деле, это не ядерные атаки и не массовая засылка шпионов – просто музыка. Которую в СССР никто в упор не видит (песни Beatles массово исполнялись подростками в подворотнях, зачастую с русскими текстами – «Дело было в Ливерпуле, не было монет, три гитары и ударник составили квартет»). Гоняли за книги, за самиздат, а западные фильмы – те попросту до СССР в массе своей не доходили. Смотреть их было негде, массового видео в те времена не предвиделось, да и кому эти фильмы были нужны – на английском? Закрытые показы были не такими уж редкими и закрытыми, но полные залы не собирали, несмотря на весь флёр запретности. Тут ещё вот что важно. Книгами и фильмами интересовалась большей частью интеллигенция. Сравнительно небольшое число народа. А музыкой молодёжь интересовалась массово. И студенты вузов, и недоучки из ПТУ слушали один и тот же «Дип Пёрпл». Торговать западными изданиями книг в СССР было стрёмно – во-первых, кто купит такие книжки за десятку рублей и дороже, – при ста рублях средней зарплаты?! Во-вторых, могут «замести» органы – это же явный общественный вызов – «тамиздат». А западные пластинки продавались, конечно, из-под полы, но сравнительно свободно, часто – в тех же магазинах фирмы «Мелодия», никто продавцов-спекулянтов там не гонял, а, самое главное, этот завозной винил продавался массово. Среднестатистический матрос привозил в Крым из Лас-Пальмаса полсотни пластинок за раз (их прятали в капитанской каюте, которую, по морским законам, таможенники и пограничники не проверяли). А были ещё портовые Владивосток и Одесса, была дипломатическая почта (не только в Москве, между прочим, а, например, в Киеве – своя собственная, «незалежная» – в СССР!), наконец, были свободные турпоездки в Венгрию и Югославию. А в Югославии западные новинки перепечатывались в Загребе и Белграде и выходили практически синхронно, как в Лондоне и Нью-Йорке.
В Санкт-Петербурге в отношении художника Николая Конашенка было возбуждено уголовное дело об оправдании терроризма. Причиной для этого стали его посты в соцсетях после теракта в «Крокус Сити Холле».
Таким образом, в семидесятые годы рок-музыка, подобно педикулёзу, стремительно распространилась с Запада на Восток, в СССР. В Лондоне, Бонне, каком-нибудь Бостоне, Москве, Киеве, Ленинграде, Симферополе и даже Ташкенте с Баку «Ночь в опере» «Куин» слушали одновременно. Только представьте себе! О том, чтобы столь же синхронно читать и обсуждать книжные новинки или фильмы даже мечтать не приходилось. А музыка становилась тем самым одним языком, который понимали и на котором разговаривали молодые люди по обе стороны миропорядка. Возникло, правда, одно существенное «но».
На западе критики легко и просто создавали удобных звёзд, раскручивали их и запускали в ротацию на радио и ТВ. Какой-нибудь высоколобый Роберт Крисгоу публиковал рецензию, культурный слой охал и ахал, и вот уже сомнительные с точки зрения их музыкальной (а не социальной) ценности Патти Смит или Television становятся новыми властителями дум. Чуть позже именно так создавались артисты «с повесточкой» – Стинг, Мадонна и т.п. Да вот беда. В СССР это не работало. Слушателям в Союзе было наплевать и на Крисгоу, и на Патти Смит. И на Мадонну тоже, пока её не потащили по всем ТВ-каналам в перестройку. Не та музыка, – не «вставляла» народ. В СССР высоко котировались Deep Purple, Uriah Heep, Nazareth и Queen, арт-рок King Crimson, Yes и Genesis, помпезные ELO, Manfred Mann’s Earth Band и Alan Parsons Project, яркая диско-музыка. С такими исполнителями «повесточку» было не протащить, несмотря на критические статьи Артёма Троицкого про «русских народных» Rainbow и хвалебные о героях «новой волны», которая у нас, что называется, не зашла. «Не заходили» нашему народу ни Clash, ценность которых доказывал, бившись о стену лбом, Роберт Крисгоу, ни, тем более Talking Heads. Наплевать слушателям ан-масс было даже на звёзд «Полис», диски которых на Западе расходились миллионными тиражами.
Создавалась уникальная ситуация. Люди слушали одну и ту же музыку, в Европе, Америке и СССР. Но выбирали себе совершенно разных кумиров (кстати, отдельно от СССР, в Британии и США, зачастую имела место та же картина, с той же «новой волной», например). Диски Ultravox раскупали как горячие пирожки в Британии, – но не в СССР и не в США. От Van Halen «балдели» американцы – но не британцы и не советские. Хотя, казалось бы, любимый у нас тяжёлый рок. Зато в СССР винилы Nazareth были на музыкальных «биржах» «обменной валютой» – на них можно было обменять любую пластинку. А ни в Британии, ни в США Nazareth не котировались, считались группой даже не третьего, а четвёртого эшелона. Парадоксальная ситуация! И она никак не способствовала поставленной цели – создать музыкальную бомбу, способную разнести вдрызг страну и всю её общественно-политическую систему.
И на этом этапе, в начале восьмидесятых, – как по совпадению! – в СССР стали плодиться и размножаться советские рок-группы. Из ниоткуда возникла в Союзе американка Джоанна Стингрей, и группы из Ленинградского рок-клуба, которые она взялась опекать, шутя-играя выпустили двуплитник «за бугром». Причём совершенно безболезненно для дальнейшей картеры. Тогда как любому литератору, напечатавшемуся на Западе без разрешения, грозили бы не только забвение, нищета и обструкция, а, может быть, и принудительная эмиграция. Или дурдом, например. Раньше перед советскими музыкантами непреступным барьером вставала проблема записи – где записаться, если никуда не пускают? А тут – стали вдруг открываться двери официальных студий, появились частники с неплохими аппаратами, бесплатно (!) записывавшие магнитоальбомы и их тиражировавшие. Совпадение? Как знать. Но всплывать из безвестности стали именно те группы, которые, как теперь мнится, было нужно, чтобы всплыли. «Зоопарк», видимо, был не нужен – с его резко аполитичным Науменко. И «Зоопарка» не стало. А потом и Науменко (обстоятельства его гибели выясняют до сих пор). Неуправляемая, неведомо, что на уме, «Гражданская оборона» тоже была не нужна и опасна – и группу замалчивали, не пуская в эфиры, вплоть до смерти её создателя, Егора Летова. Несмотря на многомиллионные тиражи компакт-дисков и постоянные переиздания (теперь уже и на 180-граммовых аудиофильских винилах). «Повесточка»? Похоже, что так. Зато Троицкий тащил наверх всеми силами, как мог, «Аквариум» – и вытащил! Кто озвучивал «Ассу»? «Звук перестройки», Боря Гребенщиков. Не такая махровая, казалось бы, «повесточка», как за океаном, но это нам просто не всё рассказали. Зато показали фотографии – голого Гребенщикова в ванной с Джоанной Стингрей, на тот момент – женой гитариста «Кино». Там у них весело было вообще, в этой тусовке. Мальчики, девочки. Готовили, готовили нам «повесточку», запихивали её в конверты грампластинок.
И в перестройку это всё пригодилось. На одной бомбе поп-музыки Союз не взорвали, конечно, но взрывчатка всё равно рванула, как и задумывалось, и сделала, таким образом, часть грязной работы. СССР не стало.
Но не стало и рок-музыки. Те, кто постарше – поройтесь в памяти, когда вы впервые стали недоумевать от новинок, которые были вроде бы модными, занимали высокие места в западных «топах», но, на поверку оказывались пустыми и неинтересными, надувными? Я этот момент для себя определил чётко – выход Thriller Майкла Джексона. Полосная статья в «Литературке» – буквально в момент выхода альбома! Небывалое дело! А послушал альбом и не понял – что это было?! Полнейший ведь кал! А тебе доказывают – это конфетка, вкусно, ням-ням, ты просто не распробовал, дурачок. Чуть позже была Мадонна – с тем же послевкусием. А дальше – понеслось!
Середина восьмидесятых – начало девяностых. Вот время, когда рок-музыка прошла первый круг, – и сдулась. Выходили ещё интересные новинки от «неформатных» групп, ещё накатилась волна экстремального металла, но рок, как массовое явление, сошёл на нет. Отчасти, может быть, потому, что использовали его не по назначению. Всё-таки музыка это, конечно, отчасти, и в самом деле – взрывчатка. Только культурная, а не общественно-политическая. Помню, в восьмидесятых читал обязательный в те времена «Ровесник» и недоумевал, почему о рок-музыке пишут строго, как об общественно-политическом, а не о художественном явлении?! Теперь понимаю. «Повесточка».
Обалдеть, Уважаю!!!!! Пишите!!!!