В середине июня в Москве собралась группа представителей левых движений и партий и объявила о создании оппозиционного «Левого фронта». У этого банального на первый взгляд мероприятия была совершенно скандальная начинка. «Левый фронт» заявил о своём твёрдом намерении свергнуть существующую власть безо всяких парламентских и прочих либеральных методов.
Любопытно, что инициатором создания структуры, затеявшей переворот в стране, выступил не маргинал-аутсайдер, а вполне респектабельный директор Института проблем глобализации Борис Кагарлицкий*, известный и среди российской элиты и западных социалистов.
О перспективах третьей русской революции с ним решил поговорить корреспондент «Версии».
—Борис Юльевич, чтоб сразу расставить точки над i, поясните, до какой степени у нас возможна неконституционная смена власти. Вы что, готовы повести вооружённый народ на Кремль?
— А когда вы видели, чтобы власть в России менялась конституционным путём? Кроме, разве, тех случаев, когда власть сама себя хочет подменить... Выборы в нашей стране не более чем способ задним числом узаконить решения, которые и так уже приняты. А уж нынешние законы о партиях и о выборах просто закрывают всякую возможность участия в официальной политике любых сил, которые не санкционированы Кремлём. Думская оппозиция выступает объективно в качестве сообщника власти.
Если мы хотим реальных демократических перемен, нам придётся прибегнуть к забастовкам, демонстрациям, актам гражданского неповиновения. Примером могут быть протесты января 2005 года. Профсоюзы и левые вели кампанию против закона о монетизации льгот более года, но власть просто не обращала на это никакого внимания. Однако стоило людям выйти на улицы, перекрыть трассы, как правительство зашевелилось, нашло дополнительные средства. Опыт показал, что голос улиц звучит куда громче, чем речи, произносимые с парламентских трибун.
— Сейчас главной линией противостояния считается соперничество (борьба) бюрократии и либеральной буржуазии. При чём здесь левые силы?
— Это только либеральная элита думает, будто она является главной головной болью Кремля. Посмотрите, что говорят либералы по социальным, экономическим вопросам? Их подход принципиально не отличается от подхода правительства. Та же идеология рыночных реформ, стремление вступить во Всемирную торговую организацию, приватизировать и коммерциализировать образование, жилищное хозяйство.
Власть в России антидемократична не потому, что у Путина сохранились привычки полковника КГБ. Наоборот, в Кремле понадобился полковник КГБ, потому что демократическими методами невозможно навязать стране курс, противоречащий интересам 80% её жителей.
— Существует ли опасность, что красный ресурс будет использован олигархами в борьбе с Путиным?
— Массовыми протестами постарается воспользоваться какая-то часть правящей элиты. И решающую роль здесь будут играть не бежавшие за границу опальные олигархи, у которых нет серьёзных рычагов влияния. Действительная борьба идёт у нас внутри самой администрации президента и в его окружении. Есть «партия Сечина», есть «партия Суркова», есть мечущиеся между ними мелкие группировки.
Любой провал власти будет использоваться одной её частью против другой. Но подумайте сами, неужели мы должны отказаться от своих социальных прав, допустить разрушение системы образования, смириться с потерей людьми жилья, с повседневной несправедливостью и безответственностью власти только потому, что кто-то может попытаться воспользоваться нашим недовольством?
— А не приходила вам в голову мысль, что кроме властных группировок в революционном пути заинтересована лишь беднейшая часть населения, которая вообще деструктивно заряжена, а большинство хочет спокойной жизни?
— Нынешний курс правительства провоцирует недовольство не только в низах общества, но и в значительной части среднего класса. Причина проста: значительная часть нашего среднего класса остаётся таковой лишь до тех пор, пока сохраняются остатки социальных гарантий (в сфере транспорта, жилья, образования, здравоохранения). Сегодня идёт сужение среднего класса. Подобного рода реформы — это что-то вроде чрезвычайного закона против него. Все понимают, что, если не произойдёт смены курса, доберутся и до них.
— Как вы считаете, приемлем ли для левых активно обсуждаемый сегодня «вариант Касьянова»?
— Вряд ли среди левых активистов всей страны найдётся сейчас больше десятка тех, кто является активным сторонником Касьянова. Да и сам Касьянов не проявляет особой левизны в своих заявлениях. Он даже не покритиковал нынешнее правительство за проводимые им катастрофические реформы. Другое дело, что многие думают: мы сами всё равно ничего не сможем сделать, у нас нет сил на самостоятельную борьбу, поэтому нужно к кому-то прицепиться и, влияя на кого-то там, можно добиться улучшений. Одни говорят: может, и нынешняя власть не так уж и плоха, и с ней можно договориться. Других людей ровно такая же логика мысли толкает на союзы с либералами.
А у самих либералов нет ни массовой базы, ни способностей к организации такого движения, ни умения возглавлять и проводить протесты. Поэтому они будут пытаться использовать левых как пехоту, которую бросают на амбразуру, как пушечное мясо.
Другое дело — тактические альянсы. К примеру, если происходит фальсификация выборов, то мы будем поддерживать любую политическую силу, которая станет бороться против. Если речь идёт о незаконных арестах, то мы будем отстаивать права всех людей, которые им подверглись, даже если они не наших политических взглядов. Тактические альянсы не просто возможны, они неизбежны.
— У революции есть много неприятных побочных эффектов. В частности, считается, что она угрожает целостности России. Есть ли риск, что после переворота Кавказ уйдёт из России? Что активизируется исламский фактор?
— Что касается мусульман как части российского общества, здесь позиция левых достаточно ясна. Мы за свободу вероисповедания. Мы видим, что среди трудящихся России изрядную часть составляют мусульмане. Причём в большинстве это люди, сталкивающиеся с произволом властей и работодателей. Другое дело, что ислам, как и любую религию, исповедуют люди, принадлежащие к противоположным классам. Одно дело таджикские рабочие, другое — аравийские шейхи!
Когда речь идёт о таких людях, как Гейдар Джемаль, у которого есть прогрессивная, левая, антиимпериалистическая и интернационалистическая позиция, то мы с ними активно работаем. Он вполне способен увязать интересы кавказских контр-элит с левым проектом в России. Когда говорят, что революция приведёт к отделению Кавказа от России, то почему-то не хотят прямо признать, что к распаду страны ведёт именно политика нынешней власти. Действия Кремля на Кавказе провоцируют гражданскую войну. Исправить положение можно только после того, как изменится власть, когда политический курс будет опираться на демократические и интернационалистские принципы, когда будет реально обеспечено равенство граждан.
— Как вы относитесь к перспективе отмены президентских выборов вообще? Может ли Путин просто назначить себе преемника? Допустим, Рамзана Кадырова, как специалиста по наведению конституционного порядка.
— Я не думаю, что дела Путина настолько плохи и когда-нибудь дойдут до такого страшного состояния, что у него не будет другого выхода, как назначать себе в преемники Кадырова-младшего. А выборов и так нет. Если, конечно, говорить о выборах, как о честной игре.
Вне зависимости от того, какой сценарий выберут в Кремле и какой сценарий попытаются реализовать, мы будем работать для того, чтобы покончить с так называемой управляемой демократией и создать демократию настоящую.
— А как, по-вашему, кто займёт место Путина?
— Я не уверен, что место Путина в исторической перспективе сохранится. Вне зависимости от того, как это место будет называться — президент, царь, главный начальник, кремлёвский хозяин. Главная проблема Путина и его окружения состоит не в том, что они не могут подыскать себе подходящего преемника. Как бы они ни пытались эту ситуацию разрулить, нет никакой гарантии, что в процессе передачи власти будет сохранён контроль. Именно поэтому и всплывают разговоры о третьем президентстве Путина.
Парадокс в том, что ни сам Путин, ни члены его администрации не могут точно предсказать, как он (президент) будет себя вести, например, в случае падения цен на нефть или в случае каких-либо массовых выступлений. То есть в случаях, которые находятся за пределами их контроля. Либо это будет бесконечно продолжающийся кризис, либо этот кризис закончится радикальным переустройством государственных институтов. В этом случае, я думаю, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас.
- *
- Кагарлицкий Борис Юльевич внесен Минюстом в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента
