Вопрос о волеизъявлении граждан относительно посмертного донорства будет чётко регламентирован законодательно. В Минздраве сейчас завершается разработка соответствующего законопроекта о донорстве органов и трансплантации. В идеале новый закон позволит каждому россиянину при жизни принять для себя решение, готов ли он к посмертному донорству органов.
Сегодня посмертным донором органов может стать любой россиянин. При этом, как отмечают эксперты, зачастую родные погибших так никогда и не узнают, что врачи изъяли у их родственников органы.
Дочь Светланы Овечкиной (фамилия изменена) погибла в автокатастрофе.
«О том, что мою девочку «разобрали на органы», я узнала совершенно случайно. Уже спустя год, когда я сидела в кабинете у следователя, который вёл наше дело, он вдруг, не поднимая глаз от документов, спросил меня: а вы знаете, что у вашей дочери изъяли органы?» – вспоминает Светлана.
Ситуация Светланы не уникальна. Дело в том, что в нынешней редакции закона, который был принят совсем недавно, у нас действует так называемая презумпция согласия на посмертное донорство органов. На неюридическом языке это означает, что каждый человек априори согласен на посмертное донорство, в случае если он не декларировал свой отказ.
«Теневая» трансплантация
«Презумпция согласия на изъятие органов подразумевает, что лечебное учреждение должно удостовериться в том, что нет несогласия, – поясняет адвокат по медицинским вопросам Общества защиты пациентов Анна Орешкова. – Но при этом закон никак не устанавливает, как именно это нужно сделать. Позвонить родственникам? Но каким именно? Кроме того, а где гарантии того, что родственники скажут правду.
«Например, можно написать отказ от донорства органов и заверить его нотариально, но нигде не написано, что врачи обязаны разыскивать этот отказ и читать его, – рассуждает президент Лиги защитников пациентов Александр Саверский. – Я думаю, что многие проблемы в этой области у нас связаны с тем, что нигде в законодательстве у нас не прописано даже того простого факта, что тело человека вообще-то является его собственностью».
По статистике, в России на 1 млн человек приходится примерно 3,2 посмертных донора. Для сравнения: в Испании этот показатель равен 35, в США – 26.
Ежегодно россиянам требуется около 10 тыс. донорских органов для пересадки, но из-за катастрофической нехватки органов по факту выполняется не более 1,5 тыс. операций по трансплантации.
Статистика пациентов, умерших так и не дождавшись донорских органов, у нас и вовсе не ведётся.
В результате сегодня трансплантология в сознании части людей выглядит чуть ли не полукриминальной областью медицины.
«Сегодня катастрофическая нехватка донорских органов у нас в стране. Потому что масса случаев, когда можно было бы изъять органы, остаётся вне поля трансплантологии. Врачи не работают с ними, если видят, что родственники могут возмутиться», – констатирует Александр Саверский.
Кстати, в случае со Светланой Овечкиной донорские почки её погибшей дочери спасли жизнь 16-летней девушке, ожидающей пересадки. Возможно, если бы врачи взяли на себя труд поговорить со Светланой, объяснить ей, что они до последнего боролись за жизнь её дочери и спасти её не удалось, но зато теперь она может спасти жизнь другой девочке, отношение к посмертному донорству у нас в обществе стало бы постепенно меняться.
Главу Следственного комитета России Александра Бастрыкина называют одним из главных кандидатов на должность председателя Верховного суда РФ. Претенденты могут подать заявки до 25 августа.
Мнимое согласие
В 2016 году Конституционный суд постановил: «Презумпция согласия на изъятие органов не противоречит Конституции РФ и способствует развитию трансплантологии». Таков был итог, пожалуй, самого громкого в российской истории разбирательства, связанного с изъятием органов.
Так называемое дело Саблиных началось в январе 2014 года. 19-летняя Алина Саблина после тяжёлого ДТП была доставлена в ГКБ № 1 им. Пирогова. Проведя несколько дней в реанимации, девушка скончалась, не приходя в сознание.
О том, что у Алины изъяли органы, родители, возможно, так никогда бы и не узнали, если бы не стали заниматься делом о ДТП. Виновника аварии поначалу осудили лишь на 1 год колонии-поселения, и семья Саблиных решила обжаловать приговор. «В заключении судмедэкспертизы говорилось, что у моей дочери изъяли органы, – рассказывала Елена Саблина. – Причём сердце и почки были указаны в акте изъятия, а ещё четыре органа: часть аорты, нижняя полая вена, надпочечники и кусок нижней доли правого лёгкого, по заключению эксперта, у неё отсутствовали, но не были включены в акт. Я была шокирована этим известием».
Пройдя все возможные судебные инстанции, Саблиным так и не удалось добиться правды. Врачи действовали в рамках презумпции согласия, констатировали суды.
Исправить положение, пожалуй, можно, чётко прописав процедуру волеизъявления о посмертном донорстве. Одна из последних инициатив – предложить всем автомобилистам выражать своё согласие или несогласие на донорство при получении прав, в которых и делать соответствующую отметку.
«Пару лет назад у нас был случай, когда к нам обратилась женщина, у которой сын попал в ДТП и умер, и у него изъяли органы. Там была весьма скользкая история: в итоге оказалось, что кто-то из родственников дал разрешение», – вспоминает координатор Движения «Общество синих ведёрок» Пётр Шкуматов. «ДТП – это ведь причинение смерти по неосторожности, к расследованию таких дел подходят не с такой тщательностью, как, скажем, к убийствам. Делают все необходимые экспертизы и т.п., а вот что происходит с телом – это вопрос совершенно неизведанный и непонятный, – говорит Пётр Шкуматов. – Родственникам тело выдают, очевидно, что было вскрытие. Но как родственники могут понять, изымались ли органы? Медицинская документация? А если там ничего не написано?»
КОНКРЕТНО
Выходом из ситуации, по мнению экспертов, могло бы стать создание регистра. Этакая база всех, кто выразил своё согласие/несогласие на посмертное донорство, с которой были бы обязаны сверяться все медицинские учреждения.
Идея эта давно уже обсуждается в Минздраве, однако дальше обсуждения дело так и не пошло. Принципиально важным опять же оказывается вопрос о механизме попадания в этот регистр. И пока что из уст чиновников на этот счёт не прозвучало ни одного предложения.
Так зачем будоражить народ? Когда вместо одной неидеальной системы хотят предложить ещё более нереальную. Может быть, чтобы у бюрократов из Минздрава было побольше финансирования?
