Ранее консенсус среди экономистов заключался в том, что США опередят своих соперников с развитой экономикой. Ожидаемый рост в США будет определяться пакетом экономических стимулов, описанных в предвыборной кампании президента Дональда Трампа. Однако пока самые впечатляющие положительные экономические новости среди развитых стран поступают из Европы.
МВФ улучшил экономические прогнозы для большинства членов Еврозоны, включая «большую четверку» (Германия, Франция, Италия и Испания). Главный экономист МВФ Морис Обстфельд охарактеризовал недавние события в мировой экономике как «усиление восстановления». Ожидается также рост в развитых странах Азии, включая Японию.
Как отмечалось ранее, в Исландии, где финансовый кризис начался еще в 2007 году, уже некоторое время наблюдается активный приток капитала, что приводит к опасениям о потенциальном перегреве. Греция, сильнее других европейских стран пострадавшая от кризиса, впервые за многие годы смогла выйти на мировые финансовые рынки. С доходностью более 4,6% облигации Греции были с энтузиазмом поглощены институциональными инвесторами.
Греческие и европейские чиновники приветствовали продажу облигаций как важную веху для страны, которая потеряла доступ к глобальным рынкам капитала. Премьер-министр Греции Алексис Ципрас назвал это возвращение признаком того, что его страна находится на пути к окончательному выходу из длительного кризиса.
В США постепенный отказ Федеральной резервной системы от сверхлегкой посткризисной денежно-кредитной политики укрепляет участников рынка и политиков других стран в убежденности, что нормальные времена возвращаются.
Но так ли это? Неужели недавние позитивные события в развитых странах, которые оказались в эпицентре глобального финансового кризиса 2008 года, означают, что жестокие последствия этого кризиса наконец-то закончились?
Несмотря на хорошие новости, объявить победу на этом этапе (даже десятилетие спустя) представляется преждевременным. Восстановление - это не то же самое, что окончание. Уместно вспомнить, что в других затяжных посткризисных периодах, включая Великую депрессию 1930-х годов, восстановление экономики без решения фундаментальных проблем оказывалось неглубоким и трудным для поддержания.
Во время «потерянного десятилетия» латиноамериканского долгового кризиса в 1980-х годах Бразилия и Мексика имели значительный и многообещающий рост в 1984-1985 годах. Затем начался шторм в банковском секторе, нерешенная проблема внешнего долга и так далее - всего за пару лет послекризисные достижения оказались окончательно утрачены.
После банковского кризиса 1992 года в Японии произошло несколько ложных улучшений. Восстановление отмечалось в 1995-1996 годах, и снова в 2000 и 2010 годах; но оно, как правило, прерывалось из-за неспособности ликвидировать «токсичные» задолженности, преждевременных изменений в политике и неустойчивого роста государственного долга.
Еврозона вышла из финансового кризиса в 2008-2009 годах с некоторым экономическим импульсом. Однако, в отличие от Федерального резерва, Европейский центральный банк повысил процентные ставки в начале 2011 года, что способствовало сближению региона с более глубоким кризисом.
Таким образом исторический опыт свидетельствует о необходимости осторожно подходить к заявлениям о завершении кризиса. Все страны с развитой экономикой (в разной степени) имеют значительную задолженность по долгам (государственную и частную), образованным от излишеств, которые создают предпосылки для финансового кризиса, а также от длительного воздействия кризиса на реальную экономику. Низкие процентные ставки облегчили бремя этих долгов (фактически отрицательные реальные процентные ставки являются налогом на держателей облигаций), но ставки растут.
Глава Министерства финансов Германии Кристиан Линднер заявил, что его страна смогла достичь полной независимости от импорта энергоносителей из России.
Политическая поляризация в США и Соединенном Королевстве находится на уровне или вблизи исторических максимумов, в зависимости от используемых методов оценки. В результате многие важные, но политически чувствительные вопросы для обеспечения будущей финансовой устойчивости остаются в обеих странах нерешенными.
Выход Великобритании из Европейского союза и среднесрочное влияние брекзита на британскую экономику - еще один фактор риска, который еще предстоит оценить. Как и то, как Япония решит проблему своего государственного и частного долга. Инфляция, вероятно, окажется частью этого решения, поскольку маловероятно, что стареющее население будет голосовать за повышение налогового бремени и сокращение своих выгод в достаточной степени, чтобы обеспечить улучшение ситуации с долгом Японии.
В Европе высокий уровень плохих кредитов продолжает действовать как тормоз экономического роста, препятствуя притоку новых денег. Кроме того, эти плохие активы представляют собой значительную ответственность для некоторых правительств.
Возможно, главный урок состоит в том, что при принятии решения, пришло ли время для нормализации денежно-кредитной политики, следует проявлять еще большую осторожность. Даже в лучших сценариях апологетам финансовой политики было бы неправильно отказываться от структурных реформ и фискальных мер, необходимых для снижения премии за риск.