Ситуация с зелёной повесткой у нас по-прежнему противоречивая. С одной стороны, Россия подписала Парижское соглашение и солидаризируется с глобальной климатической повесткой, с другой – вошла в узкий круг стран, который добивается права перейти к углеродной нейтральности не с 2050 года, а на 10 лет позже. Действительно, не стрелять же себе в ногу. Однако если с одного ракурса наша страна принимает разумные решения в сфере ESG-трансформации, с другого – она как будто играет против себя.
«Углеводороды будут активно использоваться ещё несколько десятков лет, отказываться от них пока рановато», – заявил президент на недавнем заседании Совета по науке. «Но всё-таки мы должны понимать, куда движется всё человечество, вся планета, и быть здесь впереди», – добавил он. Владимир Путин подчеркнул, что снижение негативного воздействия на климат отечественной промышленности, транспорта и других отраслей должно осуществляться на основе точных, выверенных данных. И вот тут мы подходим к главному вызову для отечественной экономики на ближайшие десятилетия.
Вопрос простой: кто и каким образом будет считать выбросы парниковых газов на территории РФ и объёмы поглощения СО2 российскими лесами? От ответа на этот вопрос напрямую зависит положение нашей страны в глобальной зелёной повестке. Претенденты на руководящую и направляющую роль в этой сфере уже есть – взять хотя бы ESG-альянс, о создании которого недавно объявил «Сбер». А едва ли не впереди Германа Грефа в погоне за «озеленением» бежит бывший глава «Роснано» Анатолий Чубайс. Фамилия реформатора российской энергетики упоминается в презентации некоего Всемирного безуглеродного фонда (Carbon Free Fund I). Насколько можно понять, речь идёт о новом инвестиционном фонде для иностранцев, который тем не менее рассчитывает на масштабную государственную поддержку.
Смогут ли Греф и Чубайс сделать Россию одним из центров принятия решений в ESG-трансформации мировой экономики? Или снова получится так, что западные банкиры и бюрократы возьмут нашу страну под руки и потащат её в собственное светлое будущее?
Конкретно
Эксперты считают, что потенциал торговли углеродными единицами в нашей стране огромен. Поглощение парниковых газов российскими лесами может достигать 1 млрд тонн эквивалента СО2. Если предположить, что каждая углеродная единица будет продаваться по цене 700 рублей за тонну, этот новый рынок может достигнуть 700 млрд рублей в год (т.е. почти 10 млрд долларов). Проще говоря, Россия способна не только «обнулить» выбросы своей тяжёлой промышленности, но и продавать избыточные углеродные квоты иностранным компаниям. Весь вопрос в том, кто и каким образом может организовать у нас учёт выбросов и поглощения парниковых газов – да так, чтобы эту систему признали европейские партнёры.
Проповеди отстающих
В «Роснано» Анатолий Чубайс, по сути, тем и занимался, что продвигал зелёные технологии. Мы помним, что в 2010 году в Новосибирске под патронажем госкомпании построили завод литий-ионных аккумуляторов. Прошло больше 10 лет – стала ли Россия лидером в этой сфере? Вопрос риторический, поскольку в январе «Роснано», уже без Чубайса, но с огромными долгами, выступило за возобновление процедуры банкротства завода «Лиотех», прерванной в 2016 году. При всём при этом в одной только Европе сейчас строится два десятка заводов литиевых батарей с общим объёмом инвестиций более 60 млрд долларов, ещё немного – и Россия попросту не сможет втиснуться на этот рынок.
Главы Сбербанка и ВТБ - Герман Греф и Андрей Костин - прокомментировали текущее падение курса рубля к доллару и евро и озвучили собственные прогнозы в данном вопросе.
Что касается Германа Грефа, то в мае прошлого года он заявил, что «Сбер» намерен участвовать в системе торговли квотами на выброс парниковых газов. В декабре банк объявил о создании так называемого ESG-альянса. В организацию вошли такие крупные компании, как «Русал», «АФК Система», X5 Group, «Газпром нефть». Всего, как сообщали СМИ, альянс объединил под эгидой «Сбера» предприятия, обеспечивающие до 10% отечественного ВВП. Однако звучат большие сомнения в жизнеспособности новой структуры. Аналогов ESG-альянсу ни в стране, ни в мире нет. Обратившись к иностранному опыту, мы увидим, что функции, связанные с экологией, социальной ответственностью и корпоративным управлением (ESG), выполняют отраслевые объединения и ассоциации, такие как Международный совет по горному делу и металлам. Проще говоря, «Сбер» смог объединить вокруг себя лишь небольшую часть российских экспортёров, однако намерен разрабатывать правила, которые якобы должны действовать для всех.
Но почему в продвигаемый Германом Грефом альянс вошел лишь узкий круг компаний? Возможно, потому, что климатический рейтинг банка, провозгласившего себя «ESG-совестью» России, намного ниже, чем у ключевых международных банков. Мы имеем в виду оценки, которые ставит одна из наиболее авторитетных организаций в этой области Carbon Disclosure Project. В декабре «Сбер» получил фактически «мусорный» рейтинг «D», в то время как UBS Group досталась литера «А»; HSBC, Raiffeisen Bank, BNP Paribas – «А-».
Более того, как-то так вышло, что банк под руководством Германа Грефа, чья деятельность не связана напрямую с вредными выбросами, уступил сырьевым компаниям вроде Eni, Royal Dutch Shell и «Газпрому». И как при таком раскладе Герман Греф собирается отстаивать интересы России в глобальной зелёной повестке?
К слову, в минувшую среду «Сбер» провёл нечто вроде вебинара для интересующихся экологией пользователей интернета. Тема лекции: как стать экопокупателем? Суть: надо покупать товары только в той упаковке, которую можно сдать на переработку. Мероприятие вызвало множество откликов. «Как клиента и гражданина меня даже завораживает то, что в нашей стране в XXI веке казённый банк собирается платить «живые» деньги каким-то профессиональным мессиям за их мессианство», – написал один из пользователей у себя в телеграм-канале.
Без права голоса?
Повторим: каких-то универсальных стандартов и количественных методов оценки соответствия компаний ценностям, стоящим за аббревиатурой ESG, по-прежнему нет. Даже в Европе ещё продолжаются дебаты о том, как подсчитывать пресловутый «углеродный след» и как определять ставки «углеродного сбора» (Carbon Border Adjustement Mechanism, СВАМ), которым ЕС собирается облагать импорт из других юрисдикций. При этом очевидно, что трансграничное углеродное регулирование (ТУР) да и «зелёная повестка» в целом – не что иное, как форма торгового протекционизма европейских компаний. Собственно, никто этого и не скрывает. Не так давно председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен назвала СВАМ «ключевым инструментом, который позволит европейским производителям на равных конкурировать со странами, которые не регулируют выбросы СО2 промышленностью».
Для тех, кто пропустил, поясним, как это устроено: начиная с 2026 года импорт стали, чугуна, алюминия, аммиака, азотных удобрений и цемента в страны ЕС будет облагаться особой пошлиной, соответствующей «углеродному следу продукции». Речь идёт о весьма больших деньгах. Согласно исследованию компании The Boston Consulting Group, размер пограничного углеродного сбора для российских экспортёров может составить до 3,4 млрд долларов в 2026 году, а к 2030-му он может вырасти до 6,4 млрд долларов в год. Как мы помним, Евросоюз по-прежнему остаётся крупнейшим торговым партнёром России, и потому ясно, что платить придётся. Но есть в этой истории важный нюанс.
Российские экспортёры смогут уменьшить иностранный углеродный налог, если будут приобретать углеродные единицы (тонны эквивалента СО2) в количестве, нужном для «компенсации» углеродного следа. Весь вопрос в том, где именно наши металлурги, нефтяники и производители удобрений будут их покупать: на иностранных биржах или внутри страны? Насколько можно судить, ESG-альянс Германа Грефа нацелен, во-первых, чуть ли не на слепое копирование западных образцов в вопросах методологии учёта углеродных выбросов; во-вторых, на финансирование международных фондов, в которых у России фактически не будет права голоса; а в-третьих, на искусственно ускоренный радикальный энергопереход.
Неужели вместо этого в нашей стране не удастся создать сбалансированную структуру, которая бы участвовала в разработке норм зелёного регулирования с учётом национальных интересов и позиций подавляющего большинства экспортёров?
Кстати
Иллюстрацией масштабов проблем с логикой в происходящем вокруг зелёной трансформации в России можно считать следующую новость. «Росатом» прорабатывает для «Газпрома» возможность перевода системы транспортировки газа на электроприводы. В чём подвох? «Газпром» поставляет в Европу газ как условно зелёный источник энергии, а тратить газ на прокачку газа, получается не по-зелёному? При этом атомная энергия зелёной по-прежнему не признана! Чем тогда можно объяснить новую инициативу? Наверное, только тем, что перестройка Единой системы газоснабжения «Газпрома» (46 тыс. ГВт) может стоить 30–50 млрд долларов. Что такое коммунизм? Это советская власть плюс электрификация всей страны. Что такое зелёный капитализм? Это налог на СО2 и электрификация всего «Газпрома» c «освоением» гигантских бюджетов.
