Когда Эммануэль Макрон выиграл президентские выборы во Франции, многие немцы испытали облегчение. Проевропейский центрист нанес сокрушительное поражение ультраправому популистскому Национальному фронту Марин Ле Пен. Но чтобы по-настоящему победить националистическую угрозу Европы, Германия должна работать с Макроном для решения экономических проблем, которые заставили стольких избирателей разочароваться в Европейском Союзе.
Это будет непросто. На самом деле, в течение нескольких дней после выборов основные вехи экономической платформы Макрона уже были атакованы Германией. Для начала, предложенные им реформы управления в еврозоне были встречены довольно критично.
В своей программе Макрон продвигал идею большего еврозонального федерализма, выражающуюся в общем бюджете и в создании Минфина ЕС, подотчетного парламенту еврозоны. Он также призвал к большей координации налоговых режимов и пограничного контроля, усилению защиты внутреннего рынка и, в связи с растущей угрозой протекционизма со стороны Соединенных Штатов, производить закупки товаров, изготовленных в Европе.
Попытка повторного открытия дискуссии о еврооблигациях или частичная мутуализация из еврозоны обязательств государственного сектора рассматривались как отвлекающий маневр. Гораздо более тревожным для немецких ученых мужей и политиков является желание Макрона использовать финансовые возможности Германии для увеличения внутреннего спроса, тем самым снижая профицит текущего счета ФРГ.
Это не новые идеи: Европейская комиссия, Международный валютный фонд, предшественники Макрона и экономисты по всей Европе высказывали их и раньше. Вполне ожидаемо, что правительство Германии их категорично отвергало, опираясь на хорошо продуманные контраргументы.
По большей части немецкие экономисты считают, что экономическая политика должна быть направлена почти исключительно на предложение, диагностику и решение структурных проблем. И немецкие чиновники также регулярно высказывают мнение, что их экономика уже близка к предельно возможной производительности.
На самом деле проблема профицита текущего счета перешла из экономической плоскости в политическую - германское правительство рассматривает ее как отражение конкурентоспособности немецких фирм. Это устраивает ответственные профсоюзы, которые получают гибкость при определении уровней заработной платы.
Накопление иностранных активов является логическим следствием этих излишков, не говоря уже об императиве для стареющего общества. Действительно, немецкие политики считают крайне важным сокращение отношения размера долга Германии к ВВП до 60% - потолка, установленного правилами ЕС. Когда, если не в хорошие времена, формировать резервы?
Эта позиция особенно не совпадает с экономической программой Макрона. В то время как программа нового президента Франции включает рациональные предложения по решению производственно-сбытовой проблемы французской экономики, она также будет способствовать стабилизации экспорта и, что более важно, увеличению расходов в таких областях, как общественная инфраструктура, IT и «зеленая» энергия, что повысит потенциал роста.
Несмотря на решительную победу Макрона, ему предстоит тяжелая борьба за реализацию своей экономической программы. Даже если Национальное Собрание, которое должно быть избрано в июне, одобрит его программу реформ, «сопротивление улиц» будет не менее ожесточенным, чем последние несколько лет.
Как стало известно СМИ, турецкие банки начали отказываться от сотрудничества с кредитными организациями РФ в связи с опасениями оказаться под санкциями.
Германия, однако, имеет веские основания для поддержки реформ Макрона. В конце концов Франция и Германия тесно связаны, а это означает, что Германия заинтересована в судьбе Макрона.
Хотя немецкое правительство не может (к счастью) регулировать заработную плату, оно может, из чисто меркантильных соображений, обеспечить свое будущее, инвестируя больше в человеческий и социальный капитал - в том числе образовательные учреждения (от детских садов до университетов) и инфраструктуру.
Такой подход позволит сократить расходы частного капитала, тем самым делая частные инвестиции более привлекательными. Также можно было бы создать реальные внутренние активы, снизив подверженность Германии внешним кредитным рискам.
Если Германия и Макрон не найдут общий язык, то обе страны ждут серьезные последствия. Нет, волна популизма, захлестнувшая Европу, не была создана искусственно извне; она возникла органично, подпитываясь обоснованными и широко распространенными жалобами. Хотя эти жалобы не являются исключительно экономическими, география вспышек популизма доказывает, что на проблему экономического недомогания в ЕС слишком долго не обращали внимания. Таким образом, если Макрон не сможет выполнить свои обещания, евроскептик, подобный Ле Пен, вполне может выиграть следующие выборы во Франции.
Чтобы избежать этого, Макрон должен быть тверже, чем его предшественники, в проведении трудной, но, в конечном счете, полезной для государства политики. Он мог бы обратиться к опыту бывшего канцлера Германии Герхарда Шредера. В 2003 году Шредер сделал приоритетом реформ строгое соблюдение правил ЕС о стабильности и росте.
Европа переживает сейсмический сдвиг своей политической системы, которая подрывается изнутри. Страх перед «неизведанным» и восприятием торговли, как игры с нулевой суммой, тормозит процессы. Эти обстоятельства требуют смелых и решительных действий, как от Франции, так и от Германии, поскольку, в конечном счете, именно эти две страны могут потерять больше всех.
