В начале августа Дональд Трамп сообщил, что отдал приказ выдвинуть две атомные подводные лодки ближе к российским берегам. На фоне прекращения прежних договорённостей и проведения манёвров у границ РФ градус напряжения стремительно растёт. «Наша Версия» проанализировала текущее распределение сил, логику боевого развёртывания и архитектуру ядерного сдерживания.
Реакция Кремля на заявления Трампа последовала незамедлительно. В ответ Минобороны РФ решило активизировать боевое патрулирование стратегических ракетоносцев «Борей» в Арктике, а Министерство иностранных дел заявило об отказе от обязательств по самоограничению на развёртывание ракет средней и малой дальности (РСМД) наземного базирования. Это означает, что теперь такие ракеты могут быть размещены где угодно, включая европейскую часть России, то есть в непосредственной близости от стран НАТО. Таким образом Москва зеркально отвечает на выход США из Договора о РСМД в 2019 году, но делает это в момент максимально острого политического и военного обострения.
Назад в Европу
Эскалация на подводном фронте совпала с другим тревожным событием – переброской в Великобританию американских термоядерных авиабомб B61-12. Эти боеприпасы считаются модернизированной и управляемой версией классических тактических ядерных зарядов. В отличие от старых B61 новая модификация оснащена инерциальным наведением, может сбрасываться с истребителей F-35 и имеет изменяемую мощность до 50 килотонн. Это оружие четвёртого поколения, призванное сочетать гибкость применения с высокой точностью и минимизацией «побочных» разрушений.
Размещение B61-12 стало сигналом Вашингтона союзникам и оппонентам, что ядерная тема возвращается в арсенал реальной политики. Эти бомбы – ключевой элемент так называемой расширенной атомной гарантии, согласно которой США обязуются защищать Европу всеми силами, включая ядерные средства. Потому инфраструктура НАТО сейчас активно модернизируется под новые стандарты хранения и транспортировки ядерных зарядов, включая строительство защищённых ангаров и модернизацию систем управления.
Таким образом, в стратегическом контуре складывается новая комбинация: американские атомные субмарины – у берегов России, термоядерные бомбы – в британских ангарах, мобильные ракетные комплексы – на подходе к западным границам. Элементом новизны выглядит информационная прозрачность, в которой демонстрация силы производится не только в военном пространстве, но и в медиаполе, с чётким прицелом на общественное мнение и международную реакцию.
Тонкая грань
Прекращение диалога по проблеме контроля за вооружениями, замораживание действия СНВ-III, отсутствие новых рамочных соглашений и постепенное размытие принципов транспарентности – всё это создаёт условия для опасной стратегической неопределённости. Сценарии, ранее считавшиеся крайними – от локального ядерного удара до ошибочного пуска в условиях информационного хаоса, – всё чаще рассматриваются в военных доктринах и аналитических материалах как допустимые и потенциально реализуемые.
Особенностью нынешнего этапа можно считать исчезновение различий между подготовкой, учениями и реальным применением ядерного оружия. Стратегические платформы демонстрируются на предельно коротких циклах развёртывания, подлодки с баллистическими ракетами занимают позиции в ближних морях, боевое дежурство авианосцев и ракетоносцев приобретает характер постоянного присутствия. Всё это не только увеличивает общую плотность ядерных носителей в зонах потенциального конфликта, но и снижает порог принятия решений.
В таких условиях главный риск заключается в потенциальном дефиците времени, необходимого для анализа и адекватной реакции. Зато увеличивается опасность принятия решений, основанных на автоматизированных протоколах и недостатке информации. Эксперты отмечают: если нынешний виток напряжённости перерастёт в системную конфронтацию, последствия будут глубже, чем в 80-е годы прошлого века. В эпоху соцсетей и ИИ-алгоритмов принятие решений ускоряется и упрощается. Число игроков, обладающих ядерным оружием, выросло. Также вырос риск нестандартных сценариев – от кибератак на системы управления до случайного пуска.
В связи с этим сценарии возможной ядерной эскалации сегодня обсуждаются в штабах и аналитических центрах на полном серьёзе. В числе наиболее вероятных вариантов развития событий называется символический удар по безлюдной местности, который должен продемонстрировать готовность перейти красную черту. Не исключён и локальный тактический удар в зоне боевых действий с расчётом на шоковый эффект и срыв наступления. В случае же масштабной эскалации логика «или мы, или нас» способна привести к обмену стратегическими ударами. При этом гибридное применение ядерного оружия в связке с кибератаками, средствами РЭБ и высокоточными ударами способно превратить даже ограниченный конфликт в глобальную катастрофу без чётких начал и финалов.
Последствия такого конфликта выходят далеко за пределы полей сражений: термоядерные взрывы вызывают мгновенные массовые жертвы, разрушение инфраструктуры, заражение почвы и вод, а также образование радиоактивных облаков, способных обрушиться на населённые районы на тысячи километров от эпицентра. Нарушение климата, обрушение сельского хозяйства, коллапс здравоохранения и массовые миграции превратят планету в зону хронического гуманитарного бедствия. Даже одиночный удар может сделать необитаемыми обширные территории, а серия – поставить под угрозу само существование цивилизации. В этих условиях ядерное оружие утрачивает роль сдерживающего фактора и превращается в реальный инструмент апокалипсиса.
Справка
На бумаге стратегический паритет между Россией и США сохраняется: по данным на 2025 год, обе стороны располагают приблизительно 1400–1500 ядерными боезарядами. Их носителями являются межконтинентальные баллистические ракеты, подводные ракетоносцы и самолёты стратегической авиации.
США имеют самый мощный и разнообразный флот атомных подлодок в мире. Ключевым элементом стратегического сдерживания остаются 14 субмарин класса Ohio, каждая из которых несёт до 24 баллистических ракет Trident II D5 с разделяющимися боеголовками. Ещё четыре лодки Ohio переоборудованы под крылатые ракеты Tomahawk и часто используются в конфликтах в качестве инструмента точечного удара и демонстрации силы. Они способны запускать до 154 ракет, каждая из которых может быть оснащена проникающей или кассетной боевой частью.
Дополняют их многоцелевые субмарины класса Virginia. Они сочетают скрытность, разведывательные возможности, ударные функции и могут нести до 40 ракет. Также на вооружении остаются лодки класса Los Angeles – ветераны холодной войны, которые постепенно списываются. К 2030-м годам ВМС США рассчитывают получить новое поколение стратегических лодок класса Columbia, призванные заменить устаревающие Ohio.
Основу морского компонента ядерной триады России составляют подлодки проекта 667БДРМ «Дельфин» и 955 «Борей». Последние несут ракеты «Булава», способные поражать цели на дальности до 9 тыс. километров. Подводный залп из Северного Ледовитого океана или Баренцева моря охватывает практически весь евразийский театр.
Также на вооружении остаются лодки проектов 971 «Щука-Б» и 885 «Ясень», способные наносить удары «Калибрами» и «Цирконами». Российские подлодки активно патрулируют Северную Атлантику и Тихий океан, а на случай глобального конфликта способны нанести удар даже после первого залпа противника.
