Раскол церкви, который мы сейчас наблюдаем, действует на Россию сильнее, чем на Украину. Казалось бы, это украинские процессы, украинская история, которая нас неприятно, болезненно касается, но касается как-то боком, чуть-чуть. Но у меня крепнет ощущение, что деривативы раскола церквей существеннее скажутся на России, чем на Украине. Своим мнением поделился главный редактор радиостанции «Говорит Москва», ведущий программы «Подъём!» Сергей Доренко.
Россия всё больше утверждается в роли страны, раскинувшейся на гостеприимных пляжах Северного Ледовитого океана. И она идёт к тому, чтобы ментально обратиться спиной ко всему миру. А лицом к Северному Ледовитому океану. Со странами такое бывает. Например, Испания ещё 50 лет назад была европейской страной, обращённой к Европе спиной. И потом она обратилась лицом к Европе. Россия время от времени обращается лицом, во всяком случае, намекает на это. На это намекал Брежнев, который приехал в Соединённые Штаты Америки и сказал: «…советский и американский народы – народы-пионеры, это их роднит и сближает». Он говорил, что мы одно, мы братья, в известном смысле. Конечно, свободу Анжеле Дэвис, но так-то мы и американцы – одно по духу. Это, конечно, была неправда. Но тем не менее мы искали сходства. Горбачёв искал сходства, Ельцин искал сходства – все искали сходства. Сейчас мы постепенно не ищем сходства, а ищем скорее различия. Мы сосредоточились на поиске различий цивилизационно. Мы становимся цивилизацией, повёрнутой спиной ко всему миру, а лицом к Северному Ледовитому океану и нашим прекрасным морям – морю Лаптевых, Карскому морю и так далее. В этой связи то, что происходит с церковью, доказывает: мы ещё сильнее повернулись в ту сторону. Мы всё больше становимся пещерцами. Были какие-то квазилегальные отдушины. Тот же Афон, куда незадолго до раскола, говорят, поехали помолиться Андрей Турчак с Евгением Ревенко. Это была такая квазилегальная иностранщина. То есть все иностранцы – подонки, а афонские монахи – хорошие. Они тоже иностранцы, но хорошие. Но там не только иностранцы, там есть и наши, разные есть – и они хорошие. А теперь и они плохие. Всё больше и больше плохих, всё меньше и меньше хороших. Мы становимся сектой хороших.
