30 марта исполнится 101 год с момента проведения финской разведкой целой серии террористических актов в Петрограде. Их результатом стали поджоги, взрывы, разрушенный водопровод и десятки погибших.
Серия диверсий должна была посеять панику в Петрограде, облегчив тем самым его захват наступающим на бывшую столицу немецким войскам. Впрочем, в самой Финляндии об этой операции по сей день предпочитают не вспоминать. Это неудивительно. Во-первых, проведение терактов не соответствует тому имиджу финнов, которые страна тщательно выстраивала на международной арене последние 100 лет. Во-вторых, в свете тех событий вся последующая история взаимоотношений СССР и Финляндии, в том числе и зимняя война 1939–1940 годов, в их контексте начинает выглядеть совсем по-другому.
Пули в Бобрикова
Вопреки представлению о спокойных и даже слегка «тормознутых» финнах в реальности сыны и дочери этого народа при необходимости вполне могли проявить недюжинную страсть, в том числе в вопросах политического характера. В частности, при необходимости финны совершенно не брезговали как индивидуальным, так и массовым террором. Как известно, частью Российской империи Финляндия стала в 1808 году по итогам очередной войны со Швецией. Тогда русские войска взяли город Або (нынешний Турку), после чего Александр I официально довёл до сведения всех прочих европейских держав, что «часть Финляндии, которая доселе именовалась шведскою, присоединяется навсегда к Российской Империи». Надо отметить, что в составе России финнам жилось не хуже, чем во время владычества шведской короны – русские цари не просто сохранили за княжеством все привилегии, но и значительно расширили их. В 1809 году в городе Борго (ныне Порвоо) состоялся сейм, который сохранил за Финляндией её Конституцию, а также согласился с тем, что все налоговые поступления внутри Великого княжества Финляндского будут использоваться исключительно на его нужды. Сохранялась даже внутренняя граница между Финляндией и остальной империей.
Однако постепенно отношения вновь завоёванной провинции и метрополии начали портиться. Осознание себя отдельным народом, а не просто шведскими или русскими подданными привело к росту национального самосознания, а следом и к мечте о независимости. И в этом новоявленные финские сепаратисты успешно спелись с русскими революционерами, которые также заявляли о необходимости разрушения «тюрьмы народов». Не случайно чуть позже прятать Ленина в Разливе будет финн Эйно Рахья, а вывезут вождя пролетариата к месту укрытия на паровозе финна Гуго Ялавы. Царские власти отвечали на эту смычку единственно разумными, с их точки зрения, методами. В конце XIX века в Финляндии началась принудительная русификация, а выступления против властей начали подавлять военно-полевыми судами. Осуществлял эту политику генерал-адъютант Николай Иванович Бобриков, которого финские националисты вскоре возненавидели. 3 июня 1904 года в здании Финляндского сената сын сенатора Эйген Шауман трижды выстрелил в Бобрикова из браунинга. Этот акт террора был с восторгом воспринят и финнами, для которых Шауман стал национальным героем, и русскими революционерами.
Выборгская резня
После 1917 года маятник качнулся в обратную сторону. Припоминая былые притеснения, финны развернули настоящий террор против русских. После того как 29 апреля 1918 года войска Маннергейма заняли Выборг, расправа над побеждёнными коммунистами быстро переросла в массовые расстрелы русскоязычного населения города. Историки до сих пор спорят о том, сколько человек было убито в ходе «выборгской резни». Называются цифры от 300 до 500 жертв, причём под горячую руку палачей попали женщины, православные священники, интеллигенция, а также принятые за русских поляки, эстонцы и как минимум один итальянец. Современные исследователи называют эти события «самой массовой казнью в истории Суоми». Опьянённые успехами и ненавистью к России, финские националисты тут же организовали вторжение в российскую Карелию.
От закрытия Финляндии больше всех пострадали дачники, продавцы молочки и бабушки
Следующим шагом стала террористическая атака на Петроград. Руководство операцией взял на себя Ээро Хейккелль, который ещё во время Первой мировой войны проходил диверсионную подготовку в Германии.
«Ранним утром 30 марта 1919 года жители Петрограда проснулись от оглушительных взрывов. На Главной водопроводной станции Петрограда и на Петроградской водопроводной станции взорвалось несколько бомб. Пожарная команда и солдаты охраны начали расследование. В одном из помещений Петроградской водопроводной станции был обнаружен металлический ящик. Когда командир Красной гвардии начал изучать подозрительную находку, она взорвалась», – описывала происходившее финская газета Helsingin Sanomat.
По отзывам очевидцев, взрыв был такой мощности, что в домах по Литейному проспекту вылетело не менее 500 стёкол. Одновременно в городе произошла целая серия пожаров. Число жертв неизвестно по сей день. Сами диверсанты позже с гордостью рапортовали как минимум о 50 погибших и раненых. Непосредственными исполнителями стали финны-ингерманландцы (этнические финны, чьи предки ещё с XVII– XVIII веков проживали на территории Санкт-Петербурга и соседних областей). Перед проведением терактов Хейккелль сколотил из 35 ингерманландцев 7 боевых групп, вооружив их бомбами и взрывчаткой. Перед осуществлением операции террористы неделю изучали маршруты и состояние объектов, давали взятки сторожам и охранникам. План был грандиозным: предполагалось одновременно подорвать не только две водопроводные станции, но также несколько электростанций, промышленных зданий и официальных ведомств. Расчёт был на то, что в городе начнутся пожары, справиться с которыми в ситуации отсутствия воды в водопроводах власти не смогут. Всё это должно было посеять в городе хаос и смерть, после чего паралич власти вызвал бы восстание контрреволюционных сил. А затем в Петроград победоносно вошли бы финская армия и её немецкие союзники.
Какова была бы в этом случае участь жителей Петрограда, можно судить и по «выборгской резне», и по тому приказу, с которым перед совершением терактов обратился к исполнителям Ээро Хейккелль.
«Петроград, которым, по мнению русских, вправе владеть только они, – жалкая опухоль на теле ингерманландских территорий. Это центр скопления русской грязи, которая в скором времени может подавить будущее Ингерманландии и отравить жизнь ингерманландского народа», – цитировала его Helsingin Sanomat.
К счастью, этот грандиозный план провалился. Члены боевой группы, которые должны были взорвать электростанцию, явились в установленное место сбора в разное время,
из-за чего не нашли друг друга и разошлись. Бомбы, заложенные на водопроводных станциях, тоже не сработали одновременно, отчего пожарные получили двухчасовую фору на тушение зданий, которые подожгли другие террористы. Адская машинка с динамитом, заложенная в котельной, уничтожение которой должно было лишить часть города тепла, также не сработала.
Упущенное время
Провалившаяся серия терактов вызвала ужесточение бдительности у петроградской милиции и ЧК. Поэтому террористы хоть и выбрались на территорию Финляндии без потерь, но заново осуществлять диверсию не рискнули. Тем более что деньги закончились, а второй раз финансировать провалившуюся затею финское правительство не собиралось. Причиной тому являлось вовсе не человеколюбие. Просто финны решили сделать ставку не на любителей-диверсантов, а на профессионалов военного дела.
В июле 1919 года Маннергейм начал активные переговоры с Юденичем, планируя совместную операцию для захвата Петрограда. Но белый генерал, хоть и ненавидел большевиков, одновременно являлся последовательным сторонником «единой и неделимой» – другими словами, выступал за возвращение Финляндии в состав восстановленной Российской империи. В результате союз не состоялся. Тем временем советская власть окрепла – время было безвозвратно упущено. Следующую попытку переписать историю Финляндия сделала лишь через 20 лет, когда всё тот же Маннергейм вступил в войну на стороне гитлеровской Германии, пообещав «не вкладывать меч в ножны, пока Карелия не станет свободной» и планируя освободить от русских и иных «неродственных» народов территорию от Балтийского моря до Урала. Интересно, знали ли обо всём этом Владимир Мединский и Сергей Иванов, открывая в 2016 году в Санкт-Петербурге барельеф Маннергейму?
