Ещё в начале XX века юный сын крымского миллионера Адольф Иоффе примкнул к революционному движению. Позже он прошёл через эмиграцию и ссылку, а в 1917 году Лев Троцкий выдвинул старого товарища на передовые позиции в партии. В результате Иоффе возглавил Петроградский Военно-Революционный комитет, а после революции организовывал работу советской дипломатии. Однако после смерти Ленина он оказался отстранён от работы и перенести этого не смог.
«По происхождению своему Адольф Абрамович вышел из богатой буржуазной среды. Но, как мы знаем, в истории бывали примеры, когда выходцы из этой среды так крепко рвали с этой средой, что в дальнейшем им было уже не опасно завоевание мелкобуржуазными идеями. Он был и остался революционером до конца». Такими словами Троцкий в 1927 году проводил в последний путь своего близкого друга Адольфа Иоффе. То было последнее публичное выступление опального политика в СССР. Поражение Троцкого во внутрипартийной борьбе и стало одной из причин самоубийства его соратника.
Пострадал за «Правду»
Будущий революционер родился в 1883 году в богатой купеческой семье, известной всему Крыму. Дочь дипломата писала, что её дед Абрам «пришёл в Симферополь молодым парнем, в разбитых сапогах и в пиджаке с чужого плеча, а через 20 лет был владельцем всех почтовых и транспортных средств в Крыму, имел собственный дом в Москве, звание потомственного почётного гражданина и считался «любимым евреем» министра Витте».
Надежда Адольфовна однажды спросила отца, как случилось, что в такой обстановке, в такой семье он ещё в старших классах гимназии читал нелегальную литературу, а в 19 лет был членом Российской социал-демократической рабочей партии. Тот, подумав, ответил: дескать, всё потому, что в детстве он был очень толстым. А потому не гулял с друзьями, не играл в подвижные игры, не ходил на танцы, проводя время за книгами. «Вот и дочитался», – пошутил Иоффе.
Надеясь отвлечь сына от бунтарских идей, Абрам Яковлевич отправил его учиться на врача в Германию, напутствовав: «Кончай свой медицинский – я куплю тебе кабинет, хочешь – в Москве на Тверской, хочешь – в Петербурге на Невском, зачем тебе эта революция?» Но за границей юноша вовсе не отказался от своих идеалов. «В 1906 году отец, выполняя партийное поручение, держал в Берлине явочную квартиру, – рассказывала Надежда Иоффе. – После крушения революции 1905 года многим её участникам пришлось эмигрировать. Среди них были люди, впервые попавшие за границу, не знавшие языка, не имевшие средств к существованию. Их надо было встретить, принять, как-то устроить, куда-то определить. На это у Адольфа Абрамовича уходило много времени и большая часть денег, присылаемых отцом».
В 1908 году Иоффе обосновался в Вене, где познакомился с Троцким и начал издавать вместе с ним социал-демократическую газету «Правда». Это была предшественница ленинской «Правды», которую лидер большевиков создаст только через четыре года.
Возвращение молодого доктора на родину в 1912 году сразу обернулось арестом, после которого Адольфа на четыре года отправили в ссылку в сибирское село Демьяновское. Там же его спустя год арестовали снова – на сей раз по делу черноморского союза моряков, с которым Адольф тайно сотрудничал как соредактор «Правды». Теперь Иоффе приговорили к пожизненной ссылке на поселение в Сибирь.
Стычки с Чичериным
В автобиографии Иоффе указывал: «Был водворён в Канском уезде Енисейской губернии и ввиду недостатка врачей в Сибири из-за мировой войны был принудительно назначен заведующим больницей на слюдяных копях в самой глуши тайги. Из Сибири продолжал сотрудничать в различных нелегальных органах. Как только дошли слухи о революции 1917 года, уехал с копей и после кратковременного пребывания в Канске для организации там революционной работы отправился в Петроград».
Член меджлиса (парламента Ирана) Хосейн Эмами-Рад в ходе открытого заседания заявил, что технически страна находится на пороге создания ядерного оружия, и единственным сдерживающим фактором остается религиозный запрет верховного лидера страны аятоллы Али Хаменеи.
Уже в августе Иоффе стал членом ЦК РКП(б). «Во время октябрьского восстания был председателем Военно-Революционного Комитета, – продолжал он далее. – Когда последний ликвидировался, передав свою власть Совету Народных Комиссаров, был послан в Брест-Литовск председателем российской мирной делегации. Заключил и подписал перемирие с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией. После окончания брестских переговоров был комиссаром иностранных дел и социального обеспечения, а затем был послан в Берлин послом».
Работу первого полпреда РСФСР в Германии осложняли непростые отношения с наркомом иностранных дел Георгием Чичериным. «Как мне сейчас кажется, изначально причина была в несходстве характеров, в различном стиле работы, – считала Надежда Иоффе. – Отец был человеком очень организованным, может быть, даже педантичным. Он никогда не опаздывал, любил повторять, что, когда он приходит на заседание, назначенное в 6 часов, – часы бьют шесть. Чичерин же работал в основном по ночам, из-за этого и весь аппарат вынужден был работать по ночам. Он мог позвонить по прямому проводу в 5 часов утра, чтобы получить какую-нибудь справку, что вполне можно было сделать на несколько часов позже. Отца это очень раздражало. К тому же они очень часто расходились и в принципиальных вопросах».
Мирить коллег пришлось Ленину. «Чичерин – работник великолепный, добросовестнейший, умный, знающий, – убеждал вождь Иоффе в письме от 1 июля 1918 года. – Таких людей надо ценить. Работать с Чичериным можно, легко работается, но испортить работу даже с ним можно. Вы придираетесь к нему, но Комиссариат иностранных дел вправе и на Вас жаловаться, ибо Вы не считаетесь с ним, а без ведома и разрешения наркома иностранных дел, конечно, послы не вправе делать решающих шагов».
Одновременно Ленин направил секретную телеграмму члену политической комиссии в Берлине Леониду Красину: «Я вполне ценю работу Иоффе и безусловно одобряю её, но настоятельно требую, чтобы Иоффе держал себя как посол, выше которого нарком иностранных дел, и соблюдал приличия, не ругаясь и не третируя других».
Убийственное бездействие
В ноябре 1918 года всё советское посольство было выслано из Германии за участие в подготовке революции. В дальнейшем Иоффе заключал мирные договоры с Эстонией, Латвией и Литвой и даже являлся одним из руководителей Туркестанской АССР (существовала в Средней Азии с 1918-го по 1924 год). В 1922 году Адольфа Абрамовича назначили чрезвычайным послом в Китае и Японии. Но спустя год он был вынужден подать в отставку из-за поразившего его полиневрита – множественного воспаления нервов.
В январе 1924 года всё ещё болеющий Иоффе отправил письмо члену Политбюро Григорию Зиновьеву: «Дорогой Григорий Евсеевич! Только что мне сообщили о смерти Ленина, и хотя я ещё не успел оправиться от сердечного припадка, я считаю нужным написать Вам несколько слов. Я полагаю, что было бы весьма рискованным и неудачным пытаться заменить Ленина одним лицом и что поэтому необходимо теперь создать не председателя Совнаркома, а президиум. Единственной возможной комбинацией такого президиума была бы: Троцкий, Зиновьев, Каменев. Она имеет только тот минус, что все три евреи».
Иоффе не подозревал, что ещё до смерти Ленина сложился иной триумвират: Сталин, Зиновьев и Каменев. Самому ему дорого обошлась преданность Троцкому. Параллельно с постепенным отстранением от дел бывшего наркомвоенмора ограничивалась деятельность и его ближайшего соратника. К тому же прогрессировал недуг дипломата. «Заболевание сопровождалось мучительными физическими болями, – вспоминала Надежда Иоффе. – Он был очень мужественным человеком и, я думаю, справился бы с этим, если бы у него была какая-то надежда на выздоровление, на возможность снова стать в строй, начать работать. Но такой перспективы у него не было. Он это понимал – и как политик, и как врач».
В ноябре 1927 года Иоффе покончил с собой. В предсмертном письме Троцкому он объяснял: «Последний год, как Вам известно, Политбюро отстранило меня, как оппозициониста, от всякой партийной и советской работы. Вряд ли можно признать для кого-нибудь нужной жизнь в невероятных мучениях, лёжа без движения и без возможности вести какую-нибудь работу. Вот почему я говорю, что наступил момент, когда необходимо эту жизнь кончить».
