Разрушая такие взаимосвязанные сферы как экономика, геополитика и социальная среда, кризис Covid-19 показал, насколько хрупкими и несправедливыми являются глобальные институты. Он также подчеркнул, насколько сложно бороться с системными кризисами в условиях эскалации угроз национальной безопасности.
В 2007 году Дани Родрик из Гарварда предложил «теорему невозможности», согласно которой демократия, национальный суверенитет и глобальная экономическая интеграция в корне несовместимы: «Мы можем объединить любые два из трех, но никогда не иметь все три одновременно и полностью».
Чтобы разобраться, насколько тесно социальная сфера, экономическая политика и политика национальной безопасности переплелись между собой, достаточно взглянуть на опыт Гонконга. Со времени британского колониального правления политика «позитивного невмешательства» способствовала экономическому росту города. Колониальные власти Гонконга знали, что относительно небольшой рынок, развитый производственный сектор и большой объем гарантируют, что верность идеям открытости, а не целевая стратегия развития, была самым верным путем к процветанию.
Они оказались правы. Сегодня Гонконг является одним из самых загруженных портов в мире и уже давно обеспечивает свободную циркуляцию капитала, информации и человеческих ресурсов. Почти нулевые пошлины и сверхнизкие налоги позволили городу стать глобальным финансовым центром и одним из крупнейших в мире рынков акционерного и долгового финансирования. И с самого начала процесс «реформ и открытости» Китая включал более глубокое экономическое взаимодействие с Гонконгом, что усилило динамизм города.
Тем не менее, как и в странах с развитой экономикой, экономический бум, вызванный глобализацией, скрывал углубляющиеся социальные проблемы. Поскольку производство переместилось в континентальный Китай, многие рабочие места были потеряны не только на фабриках, но и в сфере логистики и прочих вспомогательных услуг. Результатом стало истощение среднего класса. Сегодня коэффициент Джини, в котором ноль представляет максимальное равенство, а единица максимальное неравенство, составляет для Гонконга 0,539 по сравнению с 0,411 в Соединенных Штатах (самый высокий среди развитых стран).
Было время, когда неинтервенционистский экономический подход Гонконга сопровождался социальной политикой, основанной на принципах невмешательства. Но беспорядки 1967 года - трудовой спор, который перерос в масштабные демонстрации против британского правления - вынудили правительство построить дешевое государственное жилье, чтобы облегчить недовольство рабочих. Подход, однако, был ошибочным. Сегодня почти 45% жителей Гонконга живут в государственном арендном или субсидированном жилье. В Китае, напротив, 90% домохозяйств имеют по крайней мере один дом.
Решение этих социальных проблем будет нелегким, не в последнюю очередь из-за растущих рисков национальной безопасности. Экономическому развитию Гонконга способствовали практически нулевые расходы на национальную безопасность - побочный продукт мирного китайско-американского взаимодействия. Ситуация начала меняться после терактов 11 сентября 2001 года, которые продемонстрировали асимметрию между дешевым оружием и дорогостоящей антитеррористической защитой - и необходимость обеспечивать такую защиту повсеместно.
Бизнесмены из Азии поддаются влиянию США
Риски, связанные с недавним распространением цифровых технологий, отмечены аналогичной асимметрией. Кибератаки дешевы в организации, но они могут «положить» финансовые, информационные или оборонные системы.
Как предполагает трилемма Родрика, такие риски вынуждают правительства идти на компромисс. Проблемы национальной безопасности должны формировать экономическую политику. Но результат не обязательно продвигает необходимость предоставления ресурсов, необходимых для решения проблемы социального неравенства.
Когда экономическая политика не обеспечивает разумную социальную справедливость - что отражается, например, в широко распространенном владении жильем и качественных рабочих местах, - возрастают риски внутренней безопасности. И действительно, в Гонконге, как и в США и других демократиях, многие рабочие и молодые люди отвергли политический истеблишмент, приняли местную и популистскую идеологии и протестовали против государственных учреждений. Такие тенденции часто приводят к хаосу и насилию, побуждая к жестким действиям по восстановлению порядка.
Эта проблема тем более сложна для Гонконга из-за его статуса финансовых ворот между Китаем и все более враждебными США. Как отметил Родрик, китайско-американское соперничество в значительной степени определяется интересами национальной безопасности, так что экономика рискует стать заложником геополитики или, что еще хуже, усилить стратегическое соперничество.
Поскольку США ввели финансовые санкции в отношении большого числа китайских предприятий и частных лиц, Пекин обеспокоен тем, что Гонконг может служить своего рода троянским конем, который США могут использовать для дестабилизации политики Китая, включая его инициативы в области национальной безопасности. В конце концов, стратегия национальной безопасности США явно направлена не только на защиту американцев и их образа жизни, но и на продвижение «американского влияния в мире».
Страхи Китая могут оправдаться. Недавно США приняли закон об автономии Гонконга, который допускает введение санкций «в отношении иностранных лиц, причастных к невыполнению определенных обязательств Китая в отношении Гонконга». Другими словами, США используют финансовую систему для наказания китайских чиновников, причастных к новому закону о безопасности, введенному в отношении Гонконга.
Администрация президента США Дональда Трампа также рассматривала возможность подрыва привязки валюты Гонконга к доллару США. К счастью, лидеры США передумали, потому что иначе, учитывая роль Гонконга как четвертого по величине в мире центра торговли, это могло стать угрозой для всей платежной системы.
Но это решение малоутешительно, учитывая соперничество США и Китая. Усиливающийся акцент на национальной безопасности еще больше подорвет глобальную торговлю и инвестиции, оставляя меньше ресурсов для финансирования социальной политики, решения проблем неравенства и борьбы с изменением климата. Это глобальная трагедия, и нет никаких гарантий, что ее признание позволит изменить ситуацию.
