Что делает изменниками сотрудников российских спецслужб

В начале апреля Московский окружной военный суд приговорил к шести годам колонии за государственную измену бывшего майора ФСБ Дмитрия Докучаева, передававшего секретную информацию иностранным разведкам. Ранее по той же статье был осуждён капитан ФСБ Евгений Петрин.

Предательство сотрудников спецслужб каждый раз вызывает много закономерных вопросов: как получается, что проверенные и перепроверенные много раз люди, допущенные к государственным тайнам, оказываются изменниками? Они с самого начала имели в душе «червоточину», которую почему-то не смогли разглядеть те, кто принимал их на работу? А если нет, то какие причины подтолкнули их к работе на чужую разведку? О феномене предательства «Нашей Версии» рассказал полковник запаса КГБ Евгений Марин.

– Евгений Иванович, до сих пор памятен шпионский скандал 2010 года, когда в США разом задержали 10 российских разведчиков-нелегалов. Одномоментный провал целой группы сам по себе выглядел шокирующе, хотя не меньшим ударом стал обмен наших нелегалов на трёх бывших офицеров СВР, КГБ и ГРУ, работавших на американцев и англичан. Приводил в смятение сам факт: оказывается, даже в святая святых российских спецслужб, среди высокопоставленных сотрудников разведки, есть предатели!

– Да, тогда в обмен на наших разведчиков за границу были отпущены бывший замначальника «американского» отдела Службы внешней разведки полковник Александр Запорожский, ставший ныне печально известным полковник ГРУ Сергей Скрипаль и бывший контрразведчик КГБ подполковник Геннадий Василенко. Запорожского я знал много лет начиная ещё с 1976 года, когда он перешёл в КГБ из ГРУ. Тогда США развивали свою программу «звёздных войн» и комитету потребовались специалисты, разбирающиеся в вопросах обороны и хорошо знающие иностранные языки. А Запорожский прекрасно знал английский и ахмарский, поскольку окончил Военный институт иностранных языков Министерства обороны. Рекомендации у него были отличные – в институте Запорожский являлся старшиной курса, в работе его отличало здоровое упрямство и настойчивость в достижении поставленной цели. Был, правда, у него и минус – излишняя горячность. Порой он так увлекался, что начинал терять чувство реальности, так что начальству приходилось его останавливать. Потому что в разведке торопиться нельзя. Чтобы достичь хорошего результата, нужны пот и слёзы. Со временем Запорожский преодолел свой недостаток, и, в общем, могу сказать, что своих полковничьих погон он достиг весьма заслуженно.

– Это и поражает: как такой человек вдруг превращается в предателя и начинает работать на ЦРУ?

– Я думаю, что это было нечто вроде его личной мести за порушенные планы. Запорожский работал против американцев в Африке, и работал, как я уже сказал, хорошо. И если бы советская власть сохранилась, то Александр Иванович был бы сейчас очень уважаемым человеком, и, возможно, не только в разведке. А тут рушится Советский Союз. Те, против кого он работал, оказываются победителями. Потому его предательство стало актом своеобразного возмездия за разрушенные иллюзии, ради которых он столько лет служил. А парень он всегда был мстительный, никогда не прощал обиды. Вот это всё и сыграло свою роль.

– Всё-таки странно – после развала СССР в таком же положении оказались тысячи офицеров разведки…

– Так ведь каждый решает для себя, что для него важно и дорого. Я принимал присягу в 1970 году на Мамаевом кургане. Присягал тогда Советскому Союзу. Потому, когда в 1991-м пришёл другой режим с его правителями, которые сдались американцам, я понял, что служить дальше так же, как служил прежде, с верой в идеалы социализма, не смогу. Поэтому я посчитал, что честнее будет подать в отставку. Но даже если в стране произошли такие перемены, это не значит, что надо, как Запорожский, идти и сдавать её секреты врагам.

«Василенко в разведку попал случайно»

– Это верно, что именно Запорожский сдал американцам начальника контрразведки ЦРУ Олдрича Эймса, которого называют самым ценным приобретением советской и российской разведки за всю её историю?

– Запорожский в соответствии со своей должностью много знал о разработке граждан США, которые вызывали интерес у нашей разведки. Ведь он часто сам предлагал план операций. Однако что касается Эймса, то согласно правилам конспирации о нём знал очень ограниченный круг людей – вербовщик Эймса Черкашин, резидент в Вашингтоне Андросов, начальник ПГУ Крючков и его заместитель Кирпиченко. Запорожский, будучи замначальника «американского» отдела СВР, никак не мог, на мой взгляд, знать про Эймса. Однако он мог догадаться о существовании такого агента, проанализировав, с какого уровня из ЦРУ идёт в СВР секретная информация.

– Из разведки Запорожский уволился в 1997 году, а задержали его четыре года спустя. Что же его выдало?

– Я думаю, что с ним сыграл злую шутку его характер торопыги. Большинство из нас, сотрудников разведки, уйдя в запас, ведут спокойный, размеренный образ жизни. А он, наоборот, активно встречался с коллегами, расспрашивал о том, кто куда едет работать и на какую должность, посещал разные мероприятия. Естественно, что это стало «звонком» – а для чего он собирает эту информацию?

– Запорожский, безусловно, негодяй, но всё же нельзя не отметить вот какой факт: в 1994 году он сам пришёл в посольство США и предложил американцам свои услуги. А куда же смотрела контрразведка?

– Я, к своему счастью, ушёл, не застав новые реалии работы спецслужб. В советское время было совершенно недопустимо явиться без служебной надобности в посольство США или Великобритании. Это сразу воспринималось как свидетельство, что человек готовит что-то не очень хорошее. На мой взгляд, именно безалаберность, а также вседозволенность, возникшая после 1991 года и накрывшая общество и государство, как раз и стали причиной снижения контрразведывательного режима. Что вообще это такое – сотрудник СВР просто так выезжает за границу и там живёт? Даже если ты закончил свою оперативную работу в разведке, как такое вообще может быть? Кстати, даже у тех же американцев на этот счёт существуют правила и ограничения.

– А у нас заместитель начальника отдела нелегальной разведки СВР полковник Александр Потеев спокойно вывозит в США семью, и на это никто не обращает внимания. Когда-то начальник Управления нелегальной разведки КГБ Юрий Дроздов сетовал в разговоре со мной: дети высокопоставленных чиновников живут за границей. Это же мгновенно делает их и их родителей уязвимыми перед чужими разведками!

– Да, Юрий Иванович тут был абсолютно прав. А применительно к семьям сотрудников спецслужб такая ситуация вообще недопустима. Тут вообще надо не понимать, что ты делаешь, ведь таким образом ты подвергаешь угрозе не только себя, но и свою страну. Случай Потеева, когда он, будучи действующим сотрудником СВР, перевёз детей в США, вообще ни в какие рамки. Его предательство я лично воспринимаю особенно горько. Сын Героя Советского Союза, воевал в Афганистане – и изменник.

– Чего же ему не хватало? Сам полковник, один из высокопоставленных офицеров разведки – казалось бы, жизнь удалась.

– Полковник, но не генерал-майор. Вот этого генеральского звания и не хватало.

Именно безалаберность, а также вседозволенность, возникшая после 1991 года и накрывшая общество и государство, как раз и стали причиной снижения контрразведывательного режима. Что вообще это такое – сотрудник СВР просто так выезжает за границу и там живёт? Даже если ты закончил свою оперативную работу в разведке, как такое вообще может быть?

– А что вы можете сказать о подполковнике Управления «К» Геннадии Василенко, которого обменяли вместе с Запорожским?

– Его я знал тоже. Он в разведку, надо сказать, попал случайно. Василенко был хорошим спортсменом, и его взяли, чтобы он укрепил волейбольную команду. Василенко очень любил охоту и, будучи в США, попал в стрелковую ассоциацию. Там на него и вышли сотрудники ФБР. Об этом, кстати, сразу стало известно, Василенко сам писал в своих отчётах про все встречи. И ему не раз говорили руководство и коллеги, чтобы он не заигрывался. А потом был случай, когда Геннадий из США уехал в Гайяну, и там к нему работники спецслужб США подошли уже всерьёз.

Агент Гнус

– Пока что самым высокопоставленным предателем из всех остаётся не сотрудник разведки, а дипломат – заместитель Генерального секретаря ООН Аркадий Шевченко, который в 1978 году перебежал к американцам. Поговаривали, что разведка подозревала в Шевченко изменника, но его разработку не позволила вести Москва. Это так?

– Только близость Шевченко к министру иностранных дел СССР Андрею Громыко и спасла Шевченко. Хотя его, говоря прямо, надо было гнать из дипломатии даже без наличий каких-либо подозрений. Ведь даже сотрудники нашего аппарата в ООН, не имевшие отношения к разведке, говорили: как он может занимать такой важный пост, если он уже утром, приходя в свой кабинет, косой от пьянки? Виски от него и правда несло за три километра, но все знали, что жена является подругой супруги Громыко, а потому сам он неприкасаем. Так что, если бы не Громыко, Шевченко моментально вылетел бы с работы и больше никогда не попал за границу. Тогда были правила поведения советских граждан за рубежом, под которыми выезжающие ставили свои подписи. За несоблюдение этих правил могли исключить из партии – и всё. После этого граница закрывалась. А у Шевченко имелась «мохнатая лапа», которая обеспечила ему безопасность.

– Упомянутый выше генерал Юрий Дроздов говорил, что он направлял телеграммы, в которых сообщал, что Шевченко пошёл на сотрудничество с врагом. Однако начальник управления внешней контрразведки Олег Калугин ничего не предпринял. Калугин потом сам окажется предателем. Правда, он будет рассказывать, что поставил руководство КГБ в известность о полученной телеграмме. Врёт?

– Калугин взял на себя обязанность только сообщить информацию «наверх». Что называется, прокукарекал, а дальше хоть рассвет не наступай. Возможно, он так и сделал. Тогда остаётся вопрос: почему председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов не поставил перед Генеральным секретарём ЦК КПСС Леонидом Брежневым или перед министром иностранных дел СССР Андреем Громыко вопрос об отзыве Шевченко.

– А у вас в практике были случаи, когда вы предупреждали руководство КГБ СССР о возможном предательстве кого-то из коллег, но вам не поверили?

– Да, у нас в управлении внешней контрразведки ПГУ была ситуация, когда я и мои товарищи предупреждали: сотрудник Управления «К» Виктор Гундарев, судя по всему, является предателем. Мы пред­упреждали, что Гундарев может уйти к американцам в Греции. Перед его отъездом в Грецию появился ещё раз его вербовщик, штатный сотрудник ЦРУ, работавший в Салониках под крышей Госдепа, и нас это насторожило. Но Гундарев был на хорошем счету, даже имел орден. Позже выяснилось, что после вербовки американцы стали подбрасывать ему информацию, чтобы таким образом он сделал карьеру. В общем, мы предупредили, приведя соответствующие аргументы, но сразу нам не поверили. А Гундарев вскоре ушёл, сдал нашего агента на радиостанции «Свобода» Олега Туманова. Кстати, чтобы вам было понятно, что за личность был Гундарев, то скажу, что за эгоистичность, капризность и презрение к окружающим работники ЦРУ дали ему кличку Гнус.

– После таинственного отравления Скрипаля начали звучать мнения, что, мол, так и надо поступать с предателями. Есть, впрочем, и другая точка зрения: дескать, а зачем его вообще задерживали, раз уж всё равно потом отпустили. Не лучше ли было бы вести с раскрытыми изменниками игру?

– Ряд моих коллег действительно винят руководство КГБ, которое слишком уж быстро, используя полученную от Олдрича Эймса информацию о работе американской агентуре в СССР, расстреливало шпионов. Но эта вина не руководства ПГУ и КГБ, а законов, на основании которых предателю светила высшая мера наказания. А вот, например, английские спецслужбы по отношению к агентам КГБ действовали иначе. Они предпочитали не расстреливать их, а устанавливать их связи и снабжать дезинформацией – сажать «кротов» там бы никто не стал. И у нас за теми сотрудниками спецслужб, которых назвал Эймс, можно было бы следить, затеяв с ними оперативную игру и тем самым направив ЦРУ по ложному пути. Так, как это было сделано во времена начальника контрразведывательного отдела ГПУ/ОГПУ СССР Артузова, когда в ходе операции «Трест» удалось сымитировать наличие в стране белогвардейского подполья и установить планы белой эмиграции.