Пандемия Covid-19 сильно ударила по странам-членам ЕС, и блок будет продолжать сталкиваться с серьезными экономическими вызовами. Тем не менее, с макроэкономической точки зрения, ответная реакция Европы на сегодняшний день весьма обнадеживающая, потому что она включает сильные стимулы для устойчивого роста, солидарности и экономической стабильности.
Европейские правительства взяли на себя обязательство принять беспрецедентные фискальные меры в ответ на кризис, и - что не менее важно - рынки, похоже, сочли эти меры целесообразными. Недавние предложения суверенного долга Португалией и Италией были оценены по очень низким ставкам, и были в значительной степени переподписаны. По всей Европе доходность суверенных облигаций схожа с той, что была в конце 2019 года. Хотя спреды и кредитно-дефолтные свопы по долгу некоторых европейских правительств расширились, они далеко не соответствуют уровням, которые наблюдались в предыдущих шоках. Другими словами, фрагментация европейских финансовых рынков сейчас более сдержанная, чем в 2009 или 2012 году.
Более того, есть веские основания полагать, что меры, предпринятые в ответ на пандемию Covid-19, будут отличаться от тех, которые последовали за финансовым кризисом 2008 года, хотя в этот раз рецессия может быть еще серьезней. Прогноз S&P предполагает, что ВВП сократится на 6% в Германии, на 8% во Франции и на 10% в Италии в этом году, и что соотношение долга к ВВП вырастет в результате рецессии и беспрецедентной фискальной реакции.
Однако с макроэкономической точки зрения уровни долга к ВВП мало что показывают о приемлемости долга, если его вырвать из контекста и рассматривать как статический показатель. Более говорящим и динамичным показателем является часто упускаемое трехуровневое взаимодействие между балансом первичного бюджета страны, ее процентным бременем и темпами экономического роста.
Хотя уровень государственного долга к ВВП вырастет в 2020 году, это увеличение будет отражать одноразовый фискальный ответ на уникальный неэкономический шок. В отличие от событий, которые привели к кризису 2008 года, который начался в финансовом секторе, пандемия Covid-19 - это прежде всего кризис здравоохранения, хотя и имеющий далеко идущие экономические последствия, в том числе рост безработицы, снижение цен на активы, повышение риска дефолта и увеличение доли неработающих кредитов.
Текущие прогнозы S&P по базовому сценарию на третий квартал 2020–2021 годов предполагают, что после прекращения пандемии рост возобновится, и снова превысит реальные процентные ставки. Следовательно, аналитики ожидают, что экономический рост в Германии составит 4%, а во Франции и Италии - 6%. В этом сценарии сальдо первичного бюджета улучшится, а уровень долга к ВВП снизится в большинстве европейских стран. Не менее многообещающие для восстановления Европы процентные ставки по европейскому государственному долгу упали примерно на 400 базисных пунктов после мирового финансового кризиса, а ВВП на душу населения вырос на 5%.
Другим положительным признаком является состав и последовательность сегодняшнего политического ответа, который сильно отличается от предыдущих кризисов. Как отмечают некоторые комментаторы, во время кризиса 2008 года было потеряно драгоценное время на обсуждение таких вопросов как европейское ограждение и детали новых инструментов политики. В то время как Федеральная резервная система США запустила свою первую программу количественного смягчения в 2008 году, Европейскому центральному банку потребовалось еще семь лет, чтобы, наконец, расширить баланс и запустить собственную программу количественного смягчения.
Предприниматель Олег Тиньков продолжает делиться новостями о своем выздоровлении с подписчиками в Instagram. И если совсем недавно он говорил о некоторых проблемах в борьбе с серьезным заболеванием, то сейчас рассказывает о положительной динамике.
На этот раз политики отреагировали намного быстрее, а также были щедрее и действовали в соответствии с основами экономической теории. В течение месяца большинства блокировок во всех странах блока баланс ЕЦБ уже увеличился на 500 миллиардов евро ($540 миллиардов), что эквивалентно 4% ВВП еврозоны. И хотя многое еще предстоит сделать, нынешняя траектория и масштабы фискальной и монетарной экспансии дают надежду на то, что удар пандемии по ВВП останется краткосрочным явлением.
Безусловно, некоторые утверждают, что ЕС не делает достаточно для поддержки проблемных правительств или устранения разрыва между государствами-членами. У ЕС еще не наступил «момент Гамильтона», и общая казна, вероятно, не появится в ближайшее время. Тем не менее это не значит, что ЕС потратил текущий кризис на аудит государственных счетов или навязывание пакта стабильности и роста. Напротив, он очень быстро ослабил свои бюджетные правила и руководящие принципы в отношении государственной помощи, что позволило государствам-членам поддерживать свою экономику и системы здравоохранения по мере необходимости.
Кроме того, министры финансов разработали механизм социальной защиты, с помощью которого бюджет ЕС будет предоставляться для финансирования частичных пособий по безработице, тем самым смягчая болезненный финансовый шок на национальном уровне. ЕС также рассматривает вопрос об использовании европейского механизма стабильности для финансирования национальных расходов на здравоохранение, что обеспечило бы еще более краткосрочную помощь.
В совокупности эти быстрые политические действия показывают, что реакция ЕС уже намного опережает его реакцию на предыдущие кризисы. А в Европейском совете главы государств и правительств договорились работать над созданием фонда восстановления для поддержки экономических перспектив стран-членов. Уроки, извлеченные из так называемого плана Юнкера об учреждении Европейского фонда стратегических инвестиций будут полезны при создании фундамента, предназначенного для восстановления после пандемии.
Covid-19, несомненно, оставит свой след в европейских экономиках. Национальные ВВП не вернутся к уровню конца 2019 года в течение как минимум двух лет, и это может иметь последствия для кредитного рынка. Но если план восстановления ЕС, который сейчас обсуждается, окажется смелым, ориентированным на будущее и соответствующим образом согласованным с другими программами, способствующими росту, такими как «Европейское зеленое соглашение», он может помочь европейским экономикам стать более устойчивыми, конкурентоспособными и сплоченными в будущем.
