Десять лет назад суверенные фонды благосостояния (СФБ) стран Ближнего Востока и Северной Африки (MENA) были бегемотами, вышедшими на мировую финансовую арену. Такие как «Катар Инвестмент Ауторити» (КИА) попали на первые полосы газет после того, как слопали активы - в том числе ценные бумаги частных компаний и недвижимость, в первую очередь в Европе и Северной Америке. Но мир, в который СФБ инвестируют, изменился, и они должны меняться вместе с ним.
Последние 20 лет высокие доходы от продажи углеводородов позволяли ближневосточным суверенным фондам благосостояния размножаться и расти. Использовались различные «этикетки», чтобы классифицировать их, в том числе и «стабилизационные фонды», «фонды будущих поколений», а также «инвестиционные фонды». Но большинство суверенных инвесторов - которые также включают фонды социального страхования и пенсионные фонды, такие как Генеральная организация социального страхования Саудовской Аравии и Агентство государственных пенсий – четко отражают их суть.
Некоторые ближневосточные СФБ представляют собой чистых финансовых инвесторов. Поскольку многие из них принадлежат государственным предприятиям, прежде чем стать финансовыми инвесторами их портфели имеют тенденцию к разнообразию, и часто включают в себя недвижимость и пакеты акций частных компаний. Эти активы также включают в себя большие инвестиции в страны с развитой экономикой - реальность, которая заставила удивиться финансистов в Европе и Соединенных Штатах.
Чтобы развеять опасения по поводу возможной политической подоплеки инвестиций, Международный валютный фонд созвал 26 СФБ - более 30% из них из стран Ближнего Востока - чтобы разработать «Принципы Сантьяго». Цель состояла в содействии прозрачному и рациональному управлению СФБ, кроме того, МВФ хотел убедиться, что они должным образом учитывают инвестиционные риски, а также помогают поддерживать глобальную финансовую стабильность.
Но с 2008 года ситуация существенно изменилась. В период глобального финансового кризиса инвестиции в основной капитал стали происходить гораздо реже, и усилия по обеспечению прозрачности суверенных фондов и их подотчетности уступили место конкуренции за их капитал. Находясь далеко от печатного станка, СФБ стали получателями финансовых ресурсов, направленных на стимулирование инвестиций в Европе.
В то же время ближневосточные СФБ столкнулись с новыми ограничениями из-за жесткой экономии бюджетных средств, вызванных падением цен на углеводороды. Правительства в значительной степени отказались от усилий разделить суверенные фонды на несколько «карманов», которые бы отражали различные инвестиционные цели.
В июне 2016 года было объявлено о слиянии Международной нефтяной инвестиционной компании Абу-Даби с компанией «Мубадала Девелопмент», которые имели совершенно разные цели и стратегии. Консолидация суверенных активов стало новым трендом. Фонд государственных инвестиций Саудовской Аравии, например, как ожидается, в ближайшее время вложит $2 трлн инвестиций в транспорт, в том числе совместно с другими холдингами.
Еще до этого СФБ использовали значительные активы для выхода на публичные рынки акций, как у себя дома, так и за рубежом. Согласно недавнему анализу, государство является крупным акционером в 89 из 100 крупнейших фирмах страны - и держателем контрольного пакета акций в 34. Суверенные инвесторы, в том числе СФБ, являются крупнейшими институциональными инвесторами на большинстве арабских фондовых биржах, которые владеют более чем 40% от общей капитализации рынка в регионе.
Глава МВД Турции Сойлу довольно резко высказался в отношении Европы и США. Первая, по его словам, больше не существует, а саму Америку ненавидит весь мир.
Консолидируя свои активы, СФБ, вероятно, сосредоточат внимание на внутренних биржах. В конце концов любые дальнейшие продажи государственных активов будут проводиться на публичных рынках акций, благодаря заинтересованности политиков региона в развитии местных рынков капитала и повышения прозрачности процесса приватизации. Во времена кризиса СФБ также можно было бы мобилизовать, чтобы использовать вывод активов на внутренние рынки для восстановления стабильности. Показательно, что мандат турецкого суверенного фонда включает в себя углубление внутреннего рынка капитала.
Пришло время рассмотреть более тщательно влияние СФБ на управление и деятельность компаний. Этот вопрос не был подробно освещен в «Принципах Сантьяго», которые сосредоточены на прозрачности СФБ. Эти аспекты также не были должным образом рассмотрены национальными регуляторами, которые были сосредоточены на разработке правил и положений для перечисленных компаний, а не инвесторов, которые могли бы выступать в качестве их владельцев.
Ближневосточные СФБ, как владельцы государственных предприятий, часто являются активными акционерами - а иногда даже управляют компаниями напрямую, обходя правила во имя большей эффективности. Тем не менее они не используют свое влияние, чтобы повысить эффективность управления и поддержать устойчивость.
Нежелание СФБ Ближнего Востока и североафриканского региона участвовать в управлении их портфельными инвестициями за рубежом может быть наследием «инвестиционного протекционизма». Но в современном мире инвесторы должны меняться, стремясь более эффективно взаимодействовать с компаниями, как дома, так и за рубежом. В противном случае они могут столкнуться с серьезными финансовыми и репутационными рисками, примером которых может служить скандал с «Фольксваген» в 2015 году.
Это касается и отечественных фирм, за которые ближневосточные СФБ несут ответственность, особенно если учесть, что большинство других институциональных инвесторов на этих рынках также не проявляют активности, когда речь идет о корпоративном управлении. Будучи крупнейшими публичными инвесторами, СФБ следует брать на себя больше ответственности за свои инвестиции. В самом деле, единственный способ для СФБ защитить богатство для будущих поколений - цели, для которой они были созданы - это реально участвовать в корпоративном управлении.
