«На практике правоохранители должны будут доказать, что был умысел и пользователь знал заранее о том, что это экстремистские материалы, и о том, что они включены в реестр… Рядовые граждане, нам кажется, могут чувствовать себя спокойно», – сообщил глава Минцифры Шадаев на просьбу Путина пояснить, как будет применяться закон о штрафах за поиск экстремистского контента.
Дядя Максут бежал по улице, тяжело переставляя непривычные к такому упражнению ноги и жадно ловя пересохшим ртом воздух. То есть бежал как мог. Улица пугала дядю Максута, привычного к уюту кабинетов, но не к неустроенному внешнему миру. Однако ещё больше улицы дядю Максута пугали двое неизвестных, неотступно преследовавших его.
Каких-то пять минут назад дядя Максут был вполне доволен собой – он даже решил немного пройтись после долгого рабочего дня, отпустил служебное авто и пустился в путешествие. По дороге дяде Максуту попалось какое-то светлое помещение – его двери были гостеприимно распахнуты. Дядя Максут заинтересованно зашёл внутрь.
Столько конфет он, кажется, не видел никогда в жизни! Шоколадные соседствовали с желейными, помадки с марципанами, суфле перемежалось с карамелью. Словно ребёнок, дядя Максут кружил у конфетных развалов, отправляя в рот то одну, то другую сласть и раскидывая фантики.
– Ты что творишь?! – вдруг раздался строгий голос. Дядя Максут оглянулся и увидел двух неизвестных. Ему вдруг показалось, что они собираются его бить. И дядя Максут побежал.
...Силы оставили дядю Максута. Он споткнулся, упал и предоставил себя воле навалившихся сверху неизвестных. Тьма накрыла дядю Максута.
Он пришёл в себя на стуле в скромно обставленном кабинете. Пухлые запястья дяди Максута были скованы наручниками. Напротив за столом сидел человек в форме.
– Я... я не виноват... я... я думал, что так можно, – залепетал дядя Максут.
– Ignorantia juris non excusat, – назидательно произнёс человек в форме.
– Н-не понимаю, – опять принялся лепетать дядя Максут.
Человек в форме вздёрнул бровями, досадуя на необразованность задержанного.
– Незнание законов не освобождает от ответственности, любезный, – перевёл человек в форме. Дядя Максут взглянул на окно – оно было забрано решёткой.
