Нурпаши Кулаев, уроженец селения Старый Энгеной Ножай-Юртовского района Чечни, единственный из боевиков, участвовавших в захвате школы № 1 в Беслане, которого удалось взять живым. Уже несколько месяцев во Владикавказе идёт судебный процесс по делу Нурпаши. Бывшие заложники, поначалу готовые в буквальном смысле этого слова растерзать Кулаева, неожиданно предложили перевести все полученные ими компенсации на счёт детей террориста, лишь бы он рассказал им правду. Однако боевик, помещённый ради его же безопасности, в «аквариум» из бронестекла, на большинство вопросов по-прежнему отвечает: «Не знаю». И тем не менее в его очень путаных показаниях время от времени проскальзывает небезынтересная информация. «Версия» отслеживала судебные заседания во Владикавказе. Мы сделали выжимку из показаний Кулаева.
– Признаёте ли вы себя виновным?
— Не признаю. Я там из-за брата был. Я никого никогда в жизни не убивал, ни в каких терактах не участвовал. Есть хотя бы одно доказательство, что я был в бандформированиях? Я даже не знал, куда мы едем...
— Как вы оказались среди боевиков?
— 31 августа я поехал в магазин. Подъехала белая «десятка», и меня схватили. В машине было четверо: двое сзади в масках, в камуфляже и с автоматами, а впереди двое в штатском. Они меня допрашивали: «Твой брат работает [на федералов]? Ты работаешь на Рамзана Кадырова? Почему твоего брата федералы отпустили?» А брат с 1994 года был с боевиками. Я им ответил, что он не работает на ФСБ. Потом они сказали: мы здесь будем его ждать, пусть он придёт. Я пошёл домой и сказал брату: «За тобой пришли».
— Как брата зовут?
— Ханпаши. Он с 2002 года жил в Ингушетии в селении Пседах. Летом 2003 года он и меня туда забрал, снял там дом. Сказал: «У меня руки нет, мне надо помочь, не могу один». Поначалу отец хотел сестру к нему отправить, но побоялся... Я не знаю, был он тогда связан с боевиками [или нет]. Мне брат ничего не говорил.
— Что было дальше?
— Он ушёл на встречу, потом вернулся и сказал: «Сейчас мы уходим, куда — не знаю, но обратно мы уже не вернёмся». Мы приехали на базу боевиков — рядом с Сагопши. Домой нас не отпустили. А вечером отвезли в другое место. Там находилось 18 вооружённых человек. Потом Полковник (по версии следствия, главарь террористов. — Авт.) сказал: «Вы здесь сидите, пока вам не скажут, куда нужно идти».
— Что вы делали в лагере и кто ещё там был?
— Там был один осетин. И ещё один с длинными волосами. Они читали суру из Корана. Потом вечером, когда стало темнеть, нам сказали: «Давайте спускаться вниз».
— Сколько там было человек?
— 18. Но потом ингуши приехали, 11 человек. На двух машинах.
— Машины вы не видели, но посчитали, что было ещё 11 человек?
— Полковник начал считать. Он сказал: «У меня в подчинении есть 15 человек, у ингуша 11, а этих четверых (братьев Кулаевых и ещё двух человек) потом посмотрим. Всего 32 человека». Потом он кому-то сказал: «Подгони сюда машину». Мы поехали в сторону Сагопши и Инарки. В лесу недалеко от Инарки заночевали. Утром они (боевики) все молились. Потом на рассвете опять все сели в машину.
— Какое оружие было с вами?
— Разное: автоматы, пулёметы были. У нас четверых (братьев Кулаевых и братьев Шебихановых, также проживавших в селении Пседах и участвовавших в теракте. — Авт.) оружия не было. Нам его не дали.
— Какой национальности были люди в вашей группе?
— Ингуши, один араб, один осетин, один узкоглазый. И ещё четыре или пять чеченцев. Полковник был ингуш.
— Что было дальше?
— Два часа мы были в дороге. В одном месте остановились. Они (боевики) на дороге кого-то задержали. «Мента» ингушского, по-моему. Ему велели, чтобы его машина ехала впереди нас. И к нему пересел Полковник. Перед школой мы стояли минут 15—20, потом Полковник вышел и говорит всем: «Прыгайте!» Мы были самыми последними и пока вылезали из машины, уже начался захват школы. Потом чеченец с длинными волосами меня с собой забрал. Женщин и детей начали загонять в спортзал. И сразу они (боевики) стали друг с другом спорить: «Здесь недалеко МВД есть, давайте туда пойдём, будем нападать. Зачем в школу?!» Потом я видел, как Полковник одного из заложников застрелил. Мужчину лет 40... Я даже не знал, где мы находимся. Знал только, что в Осетии. Я нигде, кроме Ингушетии и Чечни, не был.
Венгерский премьер-министр Виктор Орбан высказался на тему вступления Украины в Евросоюз. Он в очередной раз констатировал невозможность такого развития ситуации.
— Кто сгонял людей в спортзал?
— Люди Полковника. А мы просто смотрели, пока они всех не завели. Мы в школу последними зашли. В спортзале уже люди были. Но не все. А (боевики) уже начали минировать... Нас в спортзал не пускали. Наверное, боялись, что взрывчатку заденем. Меня и ещё нескольких человек отправили в столовую.
Потом они (боевики) начали опять спорить: почему, мол, школу захватили, а не на МВД напали. Полковник какую-то бумагу показал и сказал: «Я не играть сюда пришёл, я выполняю приказ».
— Чей приказ он исполнял?
— Басаева, Масхадова... Потом и нам дали автоматы, но сказали: не стреляйте, если увидите кого-то в окне — скажите.
— Уточните, автоматы кто вам дал?
— Какой-то ингуш. Брат мне сказал: не выглядывай из окна, сиди здесь.
— Что происходило на второй день?
— Сказали: Аушев хочет в школу зайти. Всем сказали: смотрите, если кого-то увидите кроме Аушева, сообщите сразу. Он один должен приехать... Аушев и Полковник зашли в спортзал. Там они были всего-то минуты три. О чём они говорили, я не знаю.
— О чём они говорили, когда вы их видели?
— Аушеву Полковник сказал: «У меня нет приказа за тебя людей отпустить, просто я сам с тобой грудных детей и их матерей отпускаю». А Аушев сказал: «Я пойду к Путину, и мы решим все проблемы». Полковник его предупредил: «Даже не думайте штурмовать. Если будет штурм, вы сами знаете, что произойдёт. Здесь нет никого, кто бы пришёл, чтобы просто сдаться, сами увидите». Потом директриса (директор школы № 1 Лидия Цалиева. — Авт.) просила Полковника, чтобы детей не трогали. Полковник сказал: «Это зависит от Путина. Здесь никто не будет обижать детей, не будет их трогать». А через два часа после этого Полковник вдруг закричал, чтобы никому воды не давали. «Если я узнаю, что кому-то воду дали, сам пристрелю этого человека». Нам тоже говорил: воду из крана не пейте, она отравленная.
— Что было 3-го числа?
— Взорвалась бомба, а потом штурмовали школу. Один взрыв был или два, я не помню точно. Потом Полковник сказал: «Сейчас будет штурм. Идите на свои позиции». Сразу после этого он по телефону кому-то говорил: «Вы что, хотите штурмом взять школу? Вы что, не знаете, сколько людей здесь, детей, женщин?» С кем он разговаривал, я не знаю. Он разбил телефон и сказал: «Давайте до последнего отстреливайтесь. Они всё равно никого здесь не пожалеют». Я в столовую сразу пошёл. Туда же стали заводить и всех людей из спортзала. Они (боевики) начали отстреливаться. А потом альфовцы ворвались в столовую. Решётку выбили с окна. Потом из танков по крыше стреляли. Когда стрелять перестали, я сразу выпрыгнул из окна. А потом меня задержали. Когда меня взяли, я сразу сказал: не стреляйте, там люди, там уже никого из боевиков нет. Что было потом, я не знаю. Только на кассете видел. Столовая, где я сидел, была полностью разрушена.
Когда меня арестовали, поначалу в каком-то подвале допрашивали. Двое чеченцев меня били и говорили: «Не дай бог, если ты кому-нибудь расскажешь, как всё было». Они сказали: «Как мы тебе скажем, так ты и будешь потом говорить».
— Скажите, вы рады, что выжили?
— Сейчас, конечно, не рад. Лучше бы я там умер.
— Если вы придерживаетесь традиционного ислама, то должны знать, что согласно его канонам запрещается причинять какой-либо вред детям, женщинам, старикам.
— Я знаю законы ислама. Нельзя даже детей бить. До семи лет они считаются ангелами. Но я никого не бил и не убивал.
Руководил и организовал захват школы в Беслане сотрудник ФСБ осетин Ходов. Вся эта операция организована преступной террористической организацией ФСБ