Банк России отменил вызвавшее скандал голосование по выбору символа для новой 500-рублёвой банкноты. Но сразу же дал понять, что не отказывается от резонансной идеи. Комментаторы теряются в догадках, чего именно хочет добиться регулятор. Дошло и до совсем уж невероятных предположений. Или всё-таки вероятных?
О громком конфликте вокруг смены дизайна сиренево-фиолетовой купюры «Наша Версия» писала в предыдущем номере. Спираль скандала раскручивалась стремительно, и, когда он приобрёл чуть ли не межцивилизационный окрас, ЦБ решил отыграть назад. «Мы столкнулись с большим количеством попыток техническими средствами увеличить количество голосов за некоторые объекты. Это не позволит подвести объективные итоги голосования» – вот что говорится в сообщении регулятора об отмене «выборов» символа для купюры, по сути, сведшихся к соревнованию горы Эльбрус с комплексом небоскрёбов в Грозном.
Однако затею поменять дизайн пятисотрублёвки ведомство Эльвиры Набиуллиной не забросило. Как уточнил Банк России, дата нового референдума будет объявлена дополнительно, причём «перечень символов для голосования сохранится». Разве сложно предугадать, чем опять всё закончится?
Пока же не грянул новый конфликт вокруг дензнака, наблюдатели предаются размышлениям о том, что же на самом деле происходит? Вопросов действительно много. Наверное, самый распространённый – зачем вообще убирать с купюры архангельский памятник Петру I и Соловецкий монастырь, предлагая общественности в качестве альтернативы далеко не самые примечательные сооружения? А ещё люди интересуются: почему же ЦБ запустил голосование именно сейчас, когда идёт СВО и страна нуждается в единении, но не в раздрае? Неужели регулятор что-то пытается прикрыть манипуляцией с пятисотрублёвкой – то ли готовящееся повышение ставки, то ли вероятное изъятие у России её активов, до спецоперации складировавшихся за границей ведомством Набиуллиной?
Недоумение некоторых комментаторов оказалось особенно выразительным. Так, первый зампред комитета Госдумы по международным делам Алексей Чепа высказал интересную догадку. Он заявил, что в скандале вокруг пятисотрублёвки могут быть заинтересованы иностранные спецслужбы, пытающиеся раскалывать нашу страну «по национальным вопросам и религиозным». То есть парламентарий сказал А, но в силу каких-то соображений не стал развивать мысль. А она, следуя логике Чепы, не заключается ли в том, что председатель ЦБ Эльвира Набиуллина является тайным агентом этих самых спецслужб? Стоит ли теперь считать, что её миссия как никогда близка к провалу?
Впрочем, подождём. До исхода иного голосования или, как его окрестили острословы, «битвы за пятихатку».
Ростислав Антоновский, публицист
– Получается следующая ситуация. Банкиры самовольно решают кастрировать смысловую нагрузку банкнот, поменяв великих русских деятелей и монастыри на катеры, горы и безликий архитектурный новодел, не спрашивают мнения народа, оставить ли прежний дизайн, и вбрасывают на голосование спорные символы, отобранные неким консультативным советом, в котором нет ни одного профессионального геральдиста. А сама система голосования устроена так криво, что допускает накрутки, голосование неграждан России через соцсети и голосование одного человека с разных аккаунтов. В итоге на ровном месте получаем гражданский конфликт, возмущение народа по отношению к государству в лице ЦБ.
Рамиль Харисов, медиатехнолог
– Противостояние между Эльбрусом и «Грозный-Сити» было не географическим и не этническим. Это не война регионов, а конфликт интересов и инфраструктур. За Эльбрус голосовали не кабардино-балкарские структуры, а распределённые федеральные сообщества – от патриотических пабликов до технологических сетей, связанных с темой «русского кода» и внутреннего консенсуса. За «Грозный-Сити» – чётко мобилизованная региональная кампания, действовавшая по правилам политической агитации: сетевые марафоны, розыгрыши призов, централизованные рассылки.
Когда ЦБ объявил об аннулировании результатов, сославшись на «массовые попытки технического увеличения голосов», стало ясно: история перестала быть управляемой. Алгоритмы, боты, волны репостов, локальные всплески трафика – всё это сделало процесс непрозрачным. Решение остановить голосование было не защитой честности, а актом кризисного управления.
Конфликт вскрыл гораздо больше, чем ожидалось. Во-первых, появление сетей, способных самостоятельно создавать федеральную повестку и мобилизовать сотни тысяч человек без административного сигнала. Во-вторых, отсутствие у государства инструментов различения органического движения и искусственного. В-третьих, сам факт, что символика денег – нейтральная территория – стала поводом для политической демонстрации.
