Постпандемическая мировая экономика, вероятно, будет гораздо менее глобализированной, но политические лидеры и общественность отвергают открытость, как во времена тарифных войн и конкурентных девальваций 1930-х годов. Результатом станет не только замедление роста, но и значительное падение национальных доходов для всех, за исключением, возможно, самой большой и самой диверсифицированной экономики.
В своей книге «Конец глобализации» экономист из Принстона Гарольд Джеймс показал, как ранняя эпоха глобальной экономической и финансовой интеграции рухнула под давлением неожиданных событий во время Великой депрессии 1930-х годов, кульминацией которой стала Вторая мировая война. Сегодня пандемия Covid-19, похоже, ускоряет очередной выход из процесса глобализации.
Нынешнее отступление от глобализационного нарратива началось с победы Дональда Трампа на президентских выборах 2016 года в США, после чего начались тарифные войны с Китаем. Пандемия, вероятно, будет иметь еще большее негативное долгосрочное воздействие на торговлю, отчасти потому, что правительства все больше осознают, что им необходимо рассматривать потенциал общественного здравоохранения, как императив национальной безопасности.
Сегодняшний риск роста деглобализационных настроений в стиле 1930-х годов огромен, особенно если отношения между США и Китаем продолжат ухудшаться. И глупо думать, что хаотичное, вызванное кризисом отступление от глобализации не принесет больше - и гораздо более серьезных - проблем.
Даже в США, с их высокодиверсифицированной экономикой, передовыми технологиями и мощной природно-ресурсной базой, может произойти значительное снижение реального ВВП в результате деглобализации. Для небольших и развивающихся стран спад в торговле может обратить вспять многие десятилетия роста. И это даже без учета долгосрочного влияния мер по социальному дистанцированию и карантину.
Покойный экономист Альберто Алезина, выдающаяся фигура в области политической экономии, утверждал, что для хорошо управляемой страны в эпоху глобализации маленькое может быть прекрасным. Но сегодня небольшие страны, не имеющих тесных экономических связей с крупным государством или содружеством, сталкиваются с огромными экономическими рисками.
Действительно, глобализация усугубляет экономическое неравенство среди примерно одного миллиарда людей, живущих в странах с развитой экономикой. Торговая конкуренция привела к потере низкооплачиваемых рабочих мест во многих секторах. Финансовая глобализация, возможно, имела еще больший эффект, увеличивая прибыль транснациональных корпораций и предлагая новые высокодоходные инструменты для иностранных инвестиций для богатых, особенно с 1980-го года.
В своем бестселлере «Капитал в XXI веке» Томас Пикетти назвал растущее неравенство в доходах и богатстве доказательством того, что капитализм потерпел фиаско. За пределами стран с развитой экономикой, где проживает 86% населения мира, капитализм вывел миллиарды людей из крайней нищеты. Поэтому, конечно, деглобализация может навредить гораздо большему числу людей, чем помочь.
Безусловно, текущая модель глобализации нуждается в корректировке, в частности путем значительного укрепления системы социальной защиты в странах с развитой экономикой и, по мере возможности, на развивающихся рынках. Но создание устойчивости не означает разрушения всей системы и повторного запуска.
Олимпиада по традиции стала для России главным геополитическим событием. Увы, нашей сборной нет даже в первой пятёрке медального зачёта – мы едва не остались за пределами десятки.
США могут потерять больше от деглобализации, чем, по-видимому, осознают некоторые из американских политиков, как правых, так и левых. Для начала, глобальная торговая система является частью договора, в соответствии с которым США становятся гегемоном в мире, где большинство стран, включая Китай, заинтересованы в том, чтобы международный порядок работал.
Помимо политических последствий деглобализация также создает экономические риски для Америки. В частности, многие благоприятные факторы, которые сегодня позволяют правительству США и американским корпорациям заимствовать значительно больше, чем кто бы то ни был в мире, вероятно, связаны с ролью доллара в международной финансовой системе. И широкий спектр экономических моделей показывает, что с ростом тарифов и торговых трений финансовая глобализация уменьшается по меньшей мере пропорционально. Это не только подразумевает резкое падение прибыли как транснациональных корпораций, так и ухудшение состояния фондового рынка (что, вероятно, хорошо для некоторых), но также может означать значительное снижение внешнего спроса на долговые обязательства США.
Вряд ли сейчас подходящее время для этого, поскольку США нужно активно привлекать средства, чтобы сохранить социальную, экономическую и политическую стабильность. Подобно тому, как глобализация была основной движущей силой сегодняшней низкой инфляции и процентных ставок, смещение процесса в обратном направлении может в конечном итоге подтолкнуть цены и ставки в другом направлении, особенно с учетом длительного неблагоприятного шока предложения.
Само собой разумеется, впереди другие сражения, требующие международного сотрудничества, не в последнюю очередь в связи с изменением климата. Будет еще труднее мотивировать развивающиеся страны к сокращению выбросов, если крах мировой торговли подорвет самый сильный глобальный стимул.
И последнее, но не менее важное: несмотря на то, что Covid-19 ударил по Европе и США сильнее, чем по развивающимся странам, по-прежнему существует огромный риск гуманитарной катастрофы в Африке и других бедных регионах. Неужели сейчас самое время подрывать способность этих стран постоять за себя?
Даже если США закрывают глаза на последствия деглобализации для остального мира, им следует помнить, что текущий высокий спрос на долларовые активы сильно зависит от обширной торговой и финансовой системы, которую некоторые американские политики стремятся сократить. Если деглобализация зайдет слишком далеко, пострадает не одна страна, а весь мир.
