Евросоюз принял очередную порцию санкций против российских чиновников. На сей раз в качестве наказания за отравление Алексея Навального. В список попали глава ФСБ Бортников, первый замглавы администрации президента Кириенко, глава управления внутренней политики АП Ярин, полпред в СибФО Меняйло и два замминистра обороны – Криворучко и Попов. Как это понимать?
Вообще-то на сей раз санкций можно было бы избежать, начав или хотя бы изобразив желание начать расследование. Ведь все прекрасно понимают, что лидеры Германии и Евросоюза не слишком горят желанием вводить новые меры против России, да и арсенал средств, которые они могут или готовы применять, уже в основном исчерпан. Так что санкции вводят скорее для проформы и для успокоения собственного общественного мнения, взбудораженного не столько самой историей с Навальным, сколько агрессивной реакцией Кремля на призывы хоть что-то объяснить.
Но самое любопытное здесь – список чиновников, ставших адресатами санкций. Такое впечатление, что кого вспомнили, того и вписали. Отравление произошло в Сибири? Значит, нужно наказать полпреда Сибирского федерального округа. Событие имеет политический смысл? Кто за политику отвечает у русских? Сергей Кириенко. Ну и его туда же! Тут ещё надо сказать, что вряд ли кто-то из попавших под санкции бюрократов поедет в Европу на ПМЖ. Что же касается официальных визитов, то ради них санкционные списки обычно откладывают в сторону. Тогда к чему всё это?
И всё же стоит констатировать, что, несмотря на явное отсутствие логики в составлении списка, назвать решение Евросоюза совершенно бессмысленным всё же нельзя. Публика ошибочно считает, что персональные санкции вводят, чтобы наказать тех, кто под них попал. На самом деле всё обстоит строго наоборот. Санкции должны напугать тех, кто под них пока не попал. В этом смысле конкретные имена не имеют особого значения. Сигнал, который пытается послать своим российским партнёрам Евросоюз, состоит в том, чтобы убедить большинство чиновников не совершать опрометчивых поступков, дабы не оказаться в следующем санкционном списке. Даже если он будет составляться так же бессистемно, статистическая вероятность попасть туда для каждого отдельного бюрократа возрастает по мере того, как процесс разрастается. Однако вряд ли это кого-то в России остановит. Ведь сомнительные дела совершаются у нас анонимно. Потому разного рода безобразия у нас как случались раньше, так и впредь будут случаться, независимо от того, как относится к этому общественное мнение в Германии или Франции. А возможность как-то исправить положение зависит только от самого российского общества.
