Отказ от пути в светлое будущее уводит нас в тёмное прошлое

Понимает ли кто-нибудь в нашей стране, кто мы теперь и куда мы идём? Четверть века минуло с распада Союза – советской идеологии не стало, а новой так и не появилось. Прежняя «общность», порождённая Октябрьской революцией, отслужила свой век, а те, кто родился и вырос уже в постсоветской России, живут, под собою не чуя страны.

«Крымская весна», впрочем, доказала, что не всё потеряно, и базисом новой идеологии вполне может стать патриотизм. Но какой? Либеральный? Имперский? Может, социал-демократический? Нет ответа. Будем искать вместе.

Наша идеология – обогащение любой ценой, объясняют американцам их власти. И янки верят в могущество денег. Нет, не любой, поправляют китайцы, а ценой тяжёлого труда, и никак иначе. И джунго поклоняются труду. Главное – намаз и молитва, не соглашаются саудиты. Будем молиться, и Аллах ниспошлёт нам нефть. И тогда нам не придётся трудиться, а деньги у нас будут и так. И арабы верят в Аллаха. А что же мы, россияне? Во что верим? Чего хотим? Был Союз – верили в светлое будущее, в братство и равенство. А сегодня? «У нас нет никакой и не может быть другой объединяющей идеи, кроме патриотизма», – не так давно констатировал национальный лидер. Это так.

Вот только патриотизм в отсутствие направляющей идеологии каждый готов истолковывать в силу своих собственных представлений о прекрасном. Вот тут-то и начинается цирк с конями. В умиравшем в войну от голода Петербурге появляется памятная доска фельдмаршалу Маннергейму, помогавшему немецко-фашистской орде уничтожать героический город в удавке блокады. В Ростове-на-Дону бьются против памятника атаману Краснову, провозглашавшему: «Да поможет Господь немецкому оружию и Гитлеру!». А коммунист Зюганов, похерив марксистско-ленинскую концепцию научного атеизма, начинает истово креститься на молебнах. Но это – фасад. А изнанка выглядит ещё извращённее. У президента есть два ключевых советника по экономике: либерал и рыночник Алексей Кудрин и государственник-консерватор Сергей Глазьев. Легко представить, какую экономическую концепцию может проводить подобный тянитолкай. В правительстве – точно то же самое. «У нас есть два блока, – разобрал ситуацию на винтики глава Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов. – Один засел в правительстве и в Центральном банке и обороняется, а другой блок его атакует, заставляя сменить либеральный курс на, условно говоря, государственное регулирование. Замена Улюкаева в Минэкономразвития на Орешкина свидетельствует, что в реальности чёткой экономической повестки плана действий у кабинета министров нет». Вот вам и следствие отсутствия чёткой идеологии. А вы, наверное, думали, что неуклюжие действия правительства объясняются некомпетентностью или, того хуже, вредительством, правда?

Виталий Третьяков, политолог, публицист:

– Советская идеология, как мне представляется, пала не в силу своей ущербности – просто капитализм на определённом этапе показался нашему народу разнообразней и интересней, чем социализм. Посему капитализм и выигрывает – пока. Что же касается распада Союза, то у меня нет сомнений, что в случае прихода к власти в СССР после смерти Черненко не Горбачёва, а политика путинского типа страна не только сохранилась бы, но и стала бы гораздо более процветающей, чем нынешняя Россия. Восстановление великой страны не может быть идеологией, но консолидирующей национальной идеей – вполне. Большинством россиян она, во всяком случае, востребована совершенно точно.

Власть и народ стесняются своей Конституции?

А на бытовом уровне кризис идеологии выглядит порой и вовсе карикатурно. «Недавно на «5 канале» «немного отредактировали» фильм «Освобождение», – делится наболевшим телеведущий Константин Сёмин. – Выкинули первые 12 минут 30 секунд вместе со Сталиным. Зато сцену с предателем Власовым оставили. Почему? Почему по телевизору вы не увидите сегодня «Обыкновенный фашизм» Ромма? Почему никто не осмелится показать «Корону Российской империи»? Почему даже «Три толстяка» и мультик про Чиполлино стали «уделом маргиналов»? На 8-й серии из 16 прервали сериал «Обратная сторона Луны» с Деревянко. Многих радовало обилие смешных параллелей с текущей реальностью: герой возвращается в наши дни из прошлого, но здесь почти советский режим с «вождём» во главе. Официально – низкие рейтинги. Но с прайм-тайма сериал не сдвинули на «день», а сняли совсем. Да потому, что в 1991 году в нашей стране одна идеология победила, а другая идеология проиграла. Победившая идеология – идеология НТС, идеология Власова, идеология Керенского». Считаете, что эксперт перегибает палку? Отчего же тогда решено было вернуться к советскому гимну и реабилитировать красное Знамя Победы, уж не от ощущения ли зияющей над великой страной идеологической бреши? «Триколор был запятнан власовцами, но реабилитирован в Крыму и Новороссии», – подкидывает дровишек в тлеющий костерок сомнений историк и публицист Игорь Пыхалов. Вот, кстати. Кто-нибудь обратил внимание, что этим летом на российских монетах заменили орла? Теперь вместо непропорциональной особи с обвисшими конечностями там красуется расправивший крылья имперский орёл со скипетром и державой в лапах. С чего бы вдруг столь разительно изменилась наша геральдика? Сомнительно, что ключевую роль здесь сыграла вкусовщина. Скорее мы имеем дело с осознанным действием – сродни отказу от «Патриотической песни» Глинки в качестве гимна и возврату к «Союзу нерушимому» Александрова.

Сергей Кара-Мурза, политолог, философ:

– Говорить о государственной идеологии нам приходится в условиях, когда народ и элита едва терпят друг друга – лишь бы не было войны. На такой почве не быть ни единству, ни государственной идеологии. Патриотизм, который нам предлагают в качестве идеологии, это, несомненно, необходимая часть любой государственной идеологии, но сам по себе он – не идеология. Чтобы стать идеологией, патриотизм нужно «сцепить» с идеями, устремлёнными в будущее и гарантирующими реализацию патриотических ценностей. И тут возникает термин «национализм», а его у нас многие боятся. Вот пока мы с этим словом не свыкнемся, не будет у нас государственной идеологии. Кстати, государственная идеология у нас, кажется, запрещена Конституцией, не так ли?

А вот вам ещё зарисовка с натуры. «День Конституции России – 12 декабря – прошёл, практически не замеченный ни официальными структурами, ни российским обществом, – отмечает экономист Михаил Делягин. – И это при том, что 5 декабря – день сталинской Конституции аж 1936 года, – если и не отмечался, то, во всяком случае, довольно часто упоминался. Почему так? Дело прежде всего в отношении нынешнего государства к собственно Основному закону: похоже, власть сама стыдится того, до какой степени она его игнорирует». Далее эксперт объясняет ситуацию, что называется, на пальцах: в Конституции закреплено положение о социальном характере Российского государства. При этом в нашей стране, по официальным данным, 18,8 млн граждан с доходом ниже прожиточного минимума. «Именно осознание того, какой фикцией являются закреплённые в ельцинской Конституции права и свободы, и побудило Российское государство – и российское общество! – крайне сдержанно отнестись к её празднованию», – резюмирует Делягин.

Вы готовы жить в сверхдержаве, но в коммуналке?

Примечательно, что даже у тех, кто одобрительно относится к смене курса, происшедшей четверть века назад, нет чёткого понимания того, где мы оказались и куда движемся. Вот, например, как оценивает наши сегодняшние достижения политолог-либерал Дмитрий Орешкин***: «Получили рыночную экономику, конвертируемый рубль. Появился смысл зарабатывать и стимул производить именно то, на что есть спрос. Много ли мы потеряли? Не думаю. По опросам социологов, в 1990 году проблема утраты единого государства стояла на 5–6-м месте у советских граждан. Теперь, когда с едой проблема решена, а за авто не надо стоять в очереди годами, людям захотелось великой страны. Все хотят жить в стране, первой отправившей человека в космос. Но все ли хотят во имя космоса тесниться в коммуналке?» Вопрос этот, надо признать, совсем не праздный. Не так давно тележурналисты из Хакасии предприняли провокацию: устроили опрос москвичей на улице, интересуясь у них, следует ли присоединять к России Хакасию (уповая, вероятно, на невежество части респондентов). Так вот, были такие, кто отвечал: мол, не нужна нам никакая Хакасия, вот ещё, корми их потом.

Екатерина Шульман**, политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС:

– Накануне каждого выступления президента с Посланием Федеральному собранию экспертное сообщество ожидает: мол, вот сейчас нам провозгласят новую идеологию. Но этого не происходит. Не произошло этого и на сей раз. Мало того что президент не провозгласил нам о новой идеологии, он ещё и декларировал некоторую свободу мышления: «Никто не может запретить свободно думать». Есть призывы не ругаться между собой, помнить об объединяющих ценностях больше, чем о разъединяющих, не допускать вандализма в межкультурном пространстве. И одновременно не допускать там же цензуру.

А недавнее воссоединение с Крымом? Немалая часть либеральной публики до сих пор настроена категорически против, требуя «вернуть Украине украденное». Сколько их было, тех, кто в конце 70-х осудил ввод Ограниченного контингента советских войск в Афганистан – вразрез с идеологической установкой «отдать интернациональный долг»? Единицы. Немногие были готовы переть против государственной идеологии, хотя её противников давно не расстреливали и не сажали в тюрьму. Да что там, даже на высылки не отправляли. А сегодня своё несогласие с идеологией государства демонстрируют десятки, если не сотни тех, кого принято считать «властителями дум», пусть и весьма условно. Кризис идеологии – вот и всё объяснение. Либерал «ан масс» не готов отказаться от пармезана и хамона взамен на воссоединение с Крымом. Вот вам и тезис Орешкина: неплохо бы жить в великой стране, но только не в коммунальной квартире! И как сделать так, чтобы эти люди ощутили себя единой общностью с теми, кто готов пожить в коммуналке ради восстановления сверхдержавы? Да чего там – даже ради воссоединения с Новороссией и Приднестровьем. Нет, всё-таки не готово большинство наших граждан признать своей идеологией идеологию потребления, что бы там ни говорил на сей счёт Орешкин. А ведь в конце 80-х многим и вправду казалось, что идеология потребления – вполне себе годная. Но что же в итоге? «Потеряли огромную высокоразвитую технологическую цивилизацию, – перечисляет Михаил Делягин. – А ещё самое гуманистическое общество в истории. Взамен обрели свободу ругать друг друга, ездить за границу, больше потреблять. Но всем ли сегодня хватает денег съездить за рубеж? И сколько из сотен сортов колбасы безопасно для организма?».

КСТАТИ

Объединяющей идеей может стать возрождение Союза?

Накануне 25-летия подписания Беловежских соглашений, которые в этом году впервые на федеральных телеканалах были названы «предательскими», по всей европейской территории бывшего СССР, за исключением Прибалтики, прокатилась волна песенных флешмобов. Десятки и сотни людей, молодых и пожилых – в России, на Украине, в Белоруссии и Молдавии – собирались на вокзалах и пели советские песни. Вольно или невольно, этими песнями люди демонстрировали своё стремление к единству. Общность культурного наследия народов бывшего Союза психологически настраивает людей на реинтеграцию, считают социологи. Значит, жива наша общая страна – пусть пока лишь в сердцах тех, кто о ней помнит. Значит, есть всё же базис для нашей общей идеологии? Даже «могильщик Союза» Михаил Горбачёв нынче признал: возрождение великой державы – не советского, но всё же союза – вполне может стать нашей новой объединяющей идеей.

Самое время припомнить, что итоги всенародного референдума от 17 марта 1991 года о сохранении обновлённого Союза юридически так никто и не отменил. А многим ли ведомо, что ещё в марте 1996 года предательские Беловежские соглашения были официально денонсированы Госдумой? «Реформировать, обновить Союз было возможно и необходимо, – убеждён Горбачёв. – Я считаю, что новый Союз может быть. В прежних границах и с тем же составом, добровольно». Нет, это, наверное, ещё не идеология, но объединяющая национальная идея – определённо! Так почему бы и нет? «Восстановление Союза – несомненно, достойная объединяющая идея, и это восстановление уже происходит, – считает директор Евразийского коммуникационного центра Алексей Пилько. – Формируются общие рынки, такие как Евразийский экономический союз, принимается наднациональное законодательство. Интеграция на постсоветском пространстве в форме экономического союза – реальность. А за экономическим союзом может последовать и какая-то форма политической интеграции. Шансы на то, что некоторые постсоветские республики образуют новый союз, достаточно высоки».

*

Автономная некоммерческая организация «Аналитический центр Юрия Левады» внесена Минюстом в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента

**

Шульман Екатерина Михайловна внесена Минюстом в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента

***

Дмитрий Орешкин внесен Минюстом в реестр физических лиц, признанных иностранными агентами