Более 20 лет британский разведчик Ким Филби втайне служил не своей стране, а Советскому Союзу. У него даже были хорошие шансы возглавить Секретную разведывательную службу Великобритании. Но в 1951 году супершпиона едва не вывели на чистую воду.
Ещё в 1934 году 22-летний журналист Ким Филби был завербован советской разведкой. Англичанином двигали идейные побуждения, которым он не изменил до конца жизни. В 1940 году Филби удалось поступить на работу в СИС – британскую разведку. За следующие 10 лет он сделал блестящую карьеру, продолжая действовать прежде всего в интересах СССР. Из всех членов сотрудничавшей с красными «Кембриджской пятёрки» Ким оказался самым эффективным. Офицер ЦРУ Майлз Коупленд, лично знавший агента, сокрушался, что только из-за него одного все усилия западной разведки в 40-е годы пошли прахом. «Лучше бы мы вообще ничего не делали!»
Вашингтонский комбинатор
В 1949 году Ким Филби возглавил миссию связи СИС в Вашингтоне при ЦРУ и ФБР. Как раз в то время были получены первые результаты кропотливой работы ФБР над расшифровкой кода, который советское консульство в Нью-Йорке использовало в радиопередачах в Москву в конце войны. Британцы помогли американцам выяснить, что к данным передачам был причастен некий сотрудник английского посольства – советский агент Гомер. Под этим псевдонимом скрывался Дональд Маклейн – ещё один член «Кембриджской пятёрки».
Узнав об успехах коллег, Филби понял, что разоблачение Маклейна – вопрос ближайшего времени. А от него неминуемо потянется ниточка и к самому Киму. Шпион осознал: необходимо как можно скорее перебрасывать Гомера в СССР. Но перед этим надо постараться обезопасить и самого себя.
Ким воспользовался тем обстоятельством, что ФБР и СИС поначалу искали советского агента среди технического персонала посольства, а не среди дипломатов. «Не могло быть сомнения, что речь идёт о человеке, занимающем довольно высокое положение, – понимал Филби. – Нежелание начинать расследование в соответствующем направлении можно объяснить лишь неким психологическим барьером, который упорно мешал заинтересованным лицам поверить, что уважаемый член их общества способен на такие вещи». Не дожидаясь, пока следователи наконец преодолеют такой барьер, Филби решил открыть им глаза: «Я подумал, что мне удастся отвлечь от себя подозрение, если я сам сделаю положительный вклад в расследование дела об утечке информации в английском посольстве. С этой целью я написал докладную записку в Лондон, указав, что мы, возможно, зря тратим время на дотошное изучение обслуживающего персонала. Я по памяти напомнил некоторые старые материалы, из которых следовало, что начальник отдела советской разведки по Западной Европе в середине 1930-х годов завербовал одного молодого человека, который только что поступил в министерство иностранных дел. Этот молодой человек происходил из хорошей семьи и получил образование в Итоне и Оксфорде. Он оказывал помощь советскому разведчику по идейным соображениям, а не за деньги. Я порекомендовал сопоставить эти данные со сведениями о дипломатах, работавших в Вашингтоне в 1944–1945 годах, то есть в период, к которому относились сведения об утечке информации».
Подножка от единомышленника
В грузинском парламенте случилась серьёзная словесная перепалка между представителями оппозиции и правящей партии, которая имела все шансы закончиться рукоприкладством.
После этого Филби вплотную занялся организацией побега Маклейна. Впоследствии Ким жалел об этом: «Я знал, какие улики имелись против Маклейна, и был уверен, что на их основании его вину доказать будет невозможно. Он мог бы выкрутиться». Но выкручиваться в итоге пришлось одному Филби. Шпиона скомпрометировал его же товарищ по работе на СССР Гай Бёрджесс. Именно этому сотруднику английского посольства в Вашингтоне Ким поручил помочь бежать Маклейну. Дабы Бёрджесс, не навлекая на себя подозрений, смог оказаться в Лондоне, ему следовало сделать так, чтобы его выдворили из США. Сделать это оказалось легко: в течение одного дня британца трижды задержали за превышение скорости. После чего обвинили в вопиющем злоупотреблении дипломатическими привилегиями – и он тут же был отозван на родину.
Согласно плану Бёрджессу следовало сопроводить Маклейна только до Швейцарии. Но когда в мае 1951 года беглецы туда добрались, Гай не повернул назад. Вместе с Дональдом он перебрался в Прагу, а оттуда в Москву. Почему-то Бёрджесс был уверен, что в СССР его тут же поставят во главе английского отдела КГБ. Но этого не случилось, и британец элементарно спился. А вот его более выдержанный напарник Маклейн в Союзе прижился, 22 года проработав в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР.
Непредвиденное бегство Бёрджесса подставило Филби под удар. Ведь все знали об их дружеских отношениях. Более того – именно Гай когда-то помог Киму поступить в разведку. Казалось, участь советского агента была предрешена. Уже в июне Филби отозвали из Вашингтона в Лондон. Сам директор ЦРУ генерал Уолтер Беделл Смит сообщил коллегам в СИС, что присутствие Кима на американской земле в дальнейшем нежелательно. Шпион был вынужден подать в отставку.
Филби понял, что разоблачение Маклейна – вопрос ближайшего времени. А от него неминуемо потянется ниточка и к самому Киму. Шпион осознал: необходимо как можно скорее перебрасывать Гомера в СССР. Но перед этим надо постараться обезопасить и самого себя
В ноябре 1952 года британская контрразведка МИ-5 вызвала Кима Филби для дачи показаний. Явившегося отставника уведомили, что он является фигурантом судебного расследования. Подозреваемый сразу понял, что это блеф. Но решил не протестовать, а сыграть роль несправедливо уволенного сотрудника СИС, который «очень хочет помочь установить истину о Бёрджессе и Маклейне. В течение почти трёх часов я отвечал на вопросы или довольно мягко парировал их, позволяя себе слегка рассердиться лишь в тех случаях, когда делался прямой выпад против меня». На следователей такая стратегия не произвела впечатления. Заместитель главы МИ-5 Гай Лидделл записал в дневнике: «На протяжении допроса Филби вёл себя весьма необычно. Он ни разу не возмутился, не заявил о своей невиновности, не сделал ни одной попытки доказать свою правоту». Однако в отсутствие прямых улик шпиона в любом случае нельзя было прижать к стенке – можно было лишь поставить крест на его карьере.
После отставки Ким Филби в течение четырёх лет влачил жалкое существование. «Надеяться на хорошую работу не приходилось, потому что, куда бы я ни обращался, первым вопросом было, почему я ушёл с дипломатической службы», – вспоминал он. Помощь неожиданно пришла со стороны жёлтой прессы, которая пронюхала о причастности Филби к бегству Бёрджесса и Маклейна. «Поразительно, что в условиях, когда пресса тратила сотни тысяч фунтов на выискивание пустяковых и ложных сведений об исчезнувших дипломатах, ей потребовалось четыре года, чтобы добраться до меня, и то благодаря чьей-то неосторожности, – усмехался Ким. – Один из моих друзей из СИС сказал мне, что эту утечку допустил старший офицер полиции, вышедший в отставку».
Наш человек в Бейруте
Так имя Филби оказалось в Великобритании у всех на устах. В октябре 1955 года член парламента Маркус Липтон обратился к премьер-министру Энтони Идену с предложением назначить специальную комиссию для расследования деятельности «третьего человека», как прозвали Кима. В ноябре Иден открыл по этому вопросу дебаты. Филби втайне ликовал, понимая, что для него исход дела явно будет благоприятным: «Доказательства были неубедительными. Нельзя было ни выдвинуть против меня формального обвинения, ни полностью меня оправдать».
В результате в ходе дебатов министр иностранных дел Гарольд Макмиллан реабилитировал шпиона. Правительство официально заявило, что Филби «исполнял служебные обязанности добросовестно и умело» и что «нет никаких доказательств того, что он предал интересы страны». Сам Ким искренне был согласен с обоими пунктами. До конца жизни он утверждал, что его секретная работа на Советский Союз решительно ничем не повредила Великобритании.
Теперь, когда Филби был признан несправедливо пострадавшим от некомпетентности контрразведки, ничто не мешало ему вернуться в строй. И в августе 1956 года СИС доверила шпиону место сотрудника резидентуры в Бейруте. Так Филби вновь получил возможность снабжать ценными сведениями КГБ. Его тайное сотрудничество с СССР продолжалось ещё шесть с половиной лет. Новые подозрения пали на Кима лишь после того, как в декабре 1961 года перебежчик из КГБ Анатолий Голицын начал передавать ЦРУ секретную информацию. На сей раз у Филби точно не оставалось выбора, и в начале 1963-го он скрылся в Советском Союзе, где и прожил в привилегированных условиях оставшиеся 25 лет жизни.
