Представители ЕС любят читать лекции о европейских ценностях. Причем они говорят об этом совершенно искренне. Конечно, континент, разрушенный опустошительными войнами, который каким-то образом сумел подняться из руин и выработать форму согласия, понимал, что союз – это нечто большее, чем бюджеты, трансферты и правила: это означает создание какой-то солидарности через этнические и национальные различия и защиту – нет, не европейских, а универсальных прав и принципов.
Эта вера в основу ценностей ЕС начала ослабевать в последние годы, когда крайне правые популисты дорвались к власти по всему континенту. И она рухнула, столкнувшись с действиями лидеров Венгрии и Польши – двух стран, которые, не будь они расположены в Европе, заслужили бы громкое осуждение.
Нелиберальные венгерские и польские лидеры консолидировали свою власть и подрывали независимые институты, даже когда их правительства поглощали трансферты из остальной части ЕС.
Бюджетное соглашение, достигнутое европейскими лидерами, должно было стать большим шагом вперед. ЕС взял на себя еще более амбициозную климатическую задачу: сократить выбросы как минимум на 55%. Фонд восстановления от пандемии в размере 750 миллиардов евро будет направлять деньги непосредственно наиболее пострадавшим государствам-членам, финансируемым за счет заимствований самой комиссией. Эта сделка представляет собой еще один грязный компромисс, но также и шаг к надлежащим внутрисоюзным финансовым трансфертам.
К сожалению, цена компромисса - задержка в применении требования верховенства права - может оказаться слишком высока. Европейские лидеры не должны были так долго потакать Венгрии и Польше. Теперь, в решающий момент, они снова отложили расплату.
Либеральный финансист Джордж Сорос - главная цель венгерских популистов, любящих теорию заговора, - назвал сделку «худшим из всех возможных миров». Как правильно отмечает Сорос, он рассматривает вызов популистов «как законную политическую позицию, заслуживающую признания». Если Европа намерена объединиться на основе либеральных ценностей, то те, кто нападает на эти ценности и придерживается нелиберализма, на самом деле не могут рассматриваться своими партнерами как имеющие столь же законные аргументы.
Будь то альянс или федерация, любое объединение правительств должно быть в состоянии призвать к порядку заблудших членов за вопиющее и многократное нарушение ее ценностей. Пересекли ли лидеры Венгрии или Польши черту или нет? Знаем ли мы вообще, есть ли границы для них или для того, кто в следующий раз возьмет власть в государстве-члене ЕС?
В Азии есть своя группировка стран, которая не смогла реализовать свой потенциал именно потому, что не может исключить или дисциплинировать своих членов - Ассоциация государств Юго-Восточной Азии. Столкнувшись с чрезмерно экспансивными притязаниями Китая на Южно-Китайское море, группа последовательно не смогла договориться о сильной, взаимоподдерживающей политике из-за противодействия со стороны государств, экономически обязанных Пекину. Самое известное, что на встрече в 2012 году, которая закончилась впервые в истории АСЕАН без совместного заявления, Камбоджа настаивала на том, чтобы не было консенсуса. С тех пор политическое влияние АСЕАН постепенно ослабевает.
Конечно, если и можно извлечь урок из прошлого десятилетия, то он заключается в том, что нельзя идти на компромисс с нелиберальными популистами или подкупать их финансированием в надежде, что они умерят свои взгляды. В долгосрочной перспективе неспособность Европы справиться с Венгрией и Польшей вполне может оказаться более разрушительной для статуса ЕС в глобальном масштабе, чем брекзит. Уход недовольного участника делает союз сильнее. Позволив нескольким членам подрывать союз изнутри, только ослабляет его.
Было бы трагично, если бы этот бюджетный компромисс оказался последним актом канцлера Германии Ангелы Меркель в качестве непризнанного лидера Европы. Будущие историки будут гадать о ее видении континента. Было ли оно прагматичным, сосредоточенным на построении связей через торговлю и трансферты? Похоже, именно это и предполагает эта сделка, и даже ее политика в отношении России.
Но если это так, то величайший европейский политик все-таки провалит Европейский Союз. В конце концов в Европе нет армий. Это сверхдержава только в одной области — в области ценностей. Если у Европы действительно нет ценностей, которыми она могла бы делиться, и которые бы могла пропагандировать, то она вообще не является сверхдержавой. Может быть это уже даже не союз.
