Ещё несколько лет назад произведения Дины Рубиной смело относили к женской прозе. Сейчас всё чаще классифицируют как прозу зарубежную. Впрочем, это ничуть не отражается на количестве поклонников её творчества. Потому что хорошая литература от определений не зависит.
Умная, тонкая, ироничная — это всё о её книгах. Рубиной одинаково хорошо удаются как романы, так и эссе. Её произведения не всегда умещаются в привычные жанровые рамки, и тогда на свет появляются романы-комиксы или испанская сюита. Сейчас писательница работает над своеобразными путеводными заметками. В преддверии выхода новой книги наш корреспондент задал Дине Ильиничне несколько вопросов.
— Вы говорили о том, что на ваше творчество повлияло творчество Антоши Чехонте...
— Именно Чехонте. Я и печататься начала с 16 лет, и тоже всё в каких-то «Стрекозах» и «Осколках» — то есть в «Зелёном портфеле» в журнале «Юность». Иногда я задумываюсь — почему? Тут вернусь к вопросу предпочтений в литературе. К тому, что всё-таки наши литературные предпочтения, все эти нравится — не нравится, хочется — не хочется имеют исключительно биологический посыл. Ведь то, что «каждый пишет, как он дышит», — не только потрясающая поэтическая формула творчества, но и глубоко верная. Слава Богу, эту тайну никому ещё не удалось разгадать — ни физиологам, ни психологам. То же касается литературных вкусов. Так вот Чехов меня страшно волновал на уровне каких-то тайных душевных движений, очень хотелось ему подражать. Сейчас я думаю: хотелось бы мне подражать Антоше Чехонте если б я, скажем, была обделена чувством юмора или если б оно просто не входило в органику моего литературного позыва? Вряд ли. Значит ли это, что в писателях прошлого и в современных писателях нас привлекает схожая с нашей органика? С течением времени я у Чехова просто уже училась, откровенно, буквально по его письмам — это настоящие университеты. Он, как известно, всегда аккуратно и честно отвечал на письма. Знакомые литераторы, в том числе и начинающие, забрасывали его рукописями, и он в письмах подвергал их подробнейшему, скрупулёзному разбору. Я у Чехова очень многому научилась именно по этим письмам, ещё до того, как научилась учиться по самой прозе. Значит, от Чехова — некоторые приёмы в том, что касается конструкции малой формы, что касается авторского тона, работы над фразой.
— Названия ваших книг завораживают: «Высокая вода венецианцев», «Я и ты под персиковыми облаками», «Глаза героя крупным планом»... Они приходят сами или вы долго и мучительно ищите их?
– Ну что вы! Я совсем не могу придумывать хорошие названия, всегда очень мучаюсь. Вот разве что «Высокая вода венецианцев»... Это название родилось из мелкой кражи сумки моего мужа. В Риме. А в сумке лежал среди прочих нужных вещей замечательный путеводитель по Италии. Пришлось нам в каждом городе покупать отдельный путеводитель. Издают их, как правило, местные фирмы, переводят на русский язык случайные люди... И вот в Венеции, лёжа вечером в номере и листая безграмотный путеводитель, я сказала мужу: «Ну, глянь, как они переводят венецианское наводнение, буквальная калька с итальянского: «Высокая вода венецианцев»... И как только произнесла эти слова, меня словно толкнуло в сердце — я сразу поняла, что это название повести. Понимаете? Не рассказа, и не романа. Я по названию почувствовала объём и вес будущей вещи. Оставалось только её придумать и написать. Вернулась из поездки и написала.
12 декабря в особняке П.П.
— Обложки книг «Несколько торопливых слов любви», «Высокая вода венецианцев», «На Верхней Масловке» и некоторых других украшают картины вашего мужа. Это ведь не случайно?
— Картина моего мужа — только на обложке книги «Несколько торопливых слов любви», к остальным обложкам он специально делал рисунки. Случайно ли это? Боюсь, ничто не случайно в этом мире, даже то, что я от этого человека дочь родила.
— Как известно, сейчас вы дописываете новую книгу, своего рода записки путешественника...
— Да, завершаю последнюю новеллу, которая и даст название сборнику «странствий»: «Холодная весна в Провансе». А дальше — с перерывом, конечно, на кофе! — приступаю к роману о Ташкенте, «На солнечной стороне улицы» — о сладостной Александрии, ушедшей в небытие...
— Как вы выбираете издательства для своих книг? Что оказывает решающее значение на ваш выбор? Имеет ли для вас значение, какие книги выпускает это издательство?
— Решающее значение для меня, как и для любого профессионального писателя, имеют выгодные условия контракта и то, как издательство работает с книгой после её выхода в свет, — то есть какова у него сеть распространения, реклама и проч. Ну, и стиль отношений с автором. Например, издательство «ЭКСМО», в котором сейчас выходят мои книги, подкупило меня не только тем, что издаёт почти всех серьёзных современных прозаиков, как российских, так и западных, но и своей точностью, обязательностью и совершенно западным стилем отношений.
