Дело рядового Шамсутдинова: почему военные чиновники остались в стороне?

Рядовой Рамиль Шамсутдинов приговорён к 24,5 года в колонии строгого режима за убийство восьми сослуживцев и попытку убийства ещё двоих. При этом присяжные признали срочника заслуживающим снисхождения, поскольку он сам стал жертвой неуставных отношений. Однако суд скостил только полгода от того, что требовал прокурор. Как эта история может отразиться на обстановке в казармах? Перестанет ли Минобороны закрывать глаза на проблему дедовщины? Или униженным солдатам был послан сигнал – терпите дальше?

В конце января в Чите во 2-м Восточном окружном военном суде вынесли приговор срочнику российских вооружённых сил Рамилю Шамсутдинову. В октябре 2019 года в воинской части № 54160 (ЗАТО Горный, Забайкалье) он застрелил восьмерых сослуживцев. До самого суда детали происшествия не предавались огласке. Было известно немногое: 25 октября солдат-срочник открыл огонь по сослуживцам во время смены караула. Восемь человек, в том числе два офицера, погибли, двое были ранены. На месте обнаружены 72 гильзы. Стрелок попытался бежать, но был захвачен группой «Антитеррор».

Туалетные споры

После задержания Шамсутдинова военные заявляли, что с отношениями внутри воинского коллектива эта история никак не связана: дескать, у солдата произошёл нервный срыв исключительно по причинам личного характера. Озвучивалась версия, что на его поступки повлиял разрыв с девушкой.

Однако оказавшиеся в части следователи не стали закрывать глаза на открывшиеся им факты. Так что помимо уголовного дела по поводу убийства и покушения на убийство, где Шамсутдинов являлся обвиняемым, было возбуждено ещё одно – о неуставных отношениях, в котором он проходил в качестве потерпевшего. В результате был осуждён старослужащий Руслан Мухатов. За издевательство над солдатами он получил наказание – два года условно и штраф в 30 тыс. рублей. В суде, в частности, выяснилось, что Мухатов бил своих подчинённых боксёрскими перчатками, заставлял делать упражнения, которые не входили в программу физподготовки, и пнул Шамсутдинова за курение в неположенном месте.

В ряде СМИ прошла информация о том, что Рамилю Шамсутдинову угрожали даже сексуальным насилием. Правда, в материалах дела о дедовщине такие факты не упоминались. Зато в суде выяснилось, что словесным унижениям Шамсутдинов подвергался ещё до принятия присяги. После того как он попал в роту охраны, ситуация ухудшилась: по словам Шамсутдинова, новичков били, унижали, обворовывали. Он молчал, чтобы не прослыть стукачом, а врачам, которые обнаруживали синяки на теле, говорил, что это результат его собственной неосторожности.

Также у Рамиля Шамсутдинова был конфликт с лейтенантом Даниилом Пьянковым, который настаивал на том, чтобы срочник убирал исключительно туалеты. Шамсутдинов отказывался, считая, что таким образом Пьянков хочет его унизить. Свидетели подтверждают, что Шамсутдинов жаловался им, что офицер на него замахивался и обещал макнуть головой в унитаз, если тот не выполнит приказ. Также, по его словам, расправой ему угрожали и старослужащие. На первых допросах Шамсутдинов говорил, что желание совершить преступление у него возникло как раз после того, как Пьянков попытался окунуть его головой в унитаз. Заявил, что также решил убить всех военнослужащих, которые входили в состав подразделения. Тогда же он рассказал, что чётко рассчитал, где будет находиться при смене караула и сдаче оружия. Пути отхода, по его словам, он не планировал, поскольку был уверен, что его застрелят сразу же. Спусковым крючком для расстрела сослуживцев стали трёхсуточное лишение сна и зубрёжка устава перед заступлением в караул, такой завуалированный армейский садизм.

В дальнейшем обвиняемый отказался от части своих показаний, сославшись на состояние аффекта и заявив, что в момент, когда стрелял в сослуживцев, не отдавал отчёта в своих действиях. Однако психиатрическая экспертиза не подтвердила эту версию. Адвокаты, несмотря на выводы психиатров, ссылались на то, что Рамиль Шамсутдинов пребывал в состоянии аффекта от недостатка сна. Суд допросил проводивших экспертизу специалистов и не согласился с доводами защитников. А сторона обвинения характеризовала подсудимого как хладнокровного преступника. Родственники погибших и пострадавших отказались не только прощать его, но и проявлять к нему снисхождение.

Как бы там ни было, но Шамсутдинов получил суровое наказание. А что же военные начальники, которые допустили такое ЧП? Они остались в стороне. Более того, в этой истории действия чиновников Минобороны выглядят как старательная попытка не выносить сор из избы и приглушить общественный резонанс.

Тем временем

Продолжается следствие по делу срочника Антона Макарова. Следователи считают, что в ноябре прошлого года он убил несколько сослуживцев на военном аэродроме Балтимор под Воронежем. Сообщается, что первой жертвой солдата стал дежурный офицер. Макаров ударил его сзади топором, снятым с противопожарного щита. Затем нападавший воспользовался пистолетом офицера, чтобы добить того, и застрелил ещё двух сослуживцев, один из которых спал. Прихватив оружие, солдат покинул часть и был задержан в 45 километрах от Воронежа, недалеко от села, где жили его родственники. Передвигался он на попутных машинах, угрожая водителям оружием.

Иллюзия порядка

Минобороны пытается со­здавать представление, будто в Российской армии удалось полностью искоренить дедовщину и казарменное хулиганство. О победе над дедовщиной в прошлом году прямо заявил замминистра обороны Андрей Картаполов. Чтобы никакие сообщения не могли испортить эту благостную картину, в армии, судя по всему, устанавливается режим тотальной информационной закрытости. В последние годы правозащитники уже не могут внезапно приехать в часть и проконтролировать ситуацию. Армейские же командиры, как видно из истории с Шамсутдиновым, привыкли закрывать на проблему глаза. Или даже сами провоцируют стычки между солдатами. В итоге вместо мелких конфликтов, которые можно было бы разрешить в рабочем порядке согласно уставу и здравому смыслу, мы получаем трагедии.

Похоже, что солдаты просто не видят способа избежать издевательств и унижений, кроме вооружённого бунта. В результате число жертв только множится. А сами взбунтовавшиеся вряд ли облегчают своё положение. Тому же Шамсутдинову вполне могло грозить пожизненное заключение. И только позиция присяжных о том, что он заслуживает снисхождения, даёт солдату надежду выйти на свободу через 24,5 года. К тому же он вынужден будет заплатить 9,8 млн семьям погибших в качестве компенсации морального вреда. Кстати, накануне приговора отец подсудимого говорил, что защита рассчитывает на 15–17 лет заключения. Но, вероятно, суд посчитал такую меру слишком мягкой – вдруг кому-то вздумается повторить поступок Шамсутдинова.

Сергей Кривенко, глава общественного движения «Гражданин. Армия. Право»

– Жёсткость приговора связана скорее всего с тем, что защите не удалось доказать, что Рамиль Шамсутдинов стал жертвой дедовщины. Фактически вышло, что он убил восемь человек без каких-то веских на то оснований. Получается, что вина за это страшное преступление целиком ложится только на солдата. Без сомнения, он виноват, но такой жёсткий, почти максимальный приговор вызывает вопросы. На этом фоне непонятным выглядит тот факт, что командование части, где убили восемь человек, не наказано.

Валентина Мельникова, секретарь Союза комитетов солдатских матерей

– Этот приговор однозначно несправедливый и не соответствует вердикту присяжных, которые высказали своё мнение, что Шамсутдинов должен рассчитывать на снисхождение. Это самый жестокий приговор на моей памяти: обычно суд ограничивался 8–9 годами, а через некоторое время осуждённые выходили по условно-досрочному освобождению. Все понимают, что просто так солдат убить не мог, его однозначно довели до этого. Это дело должно было стать показательным, чтобы было понятно, как нельзя себя вести офицерам и как командование должно контролировать ситуацию в воинской части. Но на эту тему вообще ничего не было сказано. Суд не показал, что поведение офицеров и солдат, которые унижают, угрожают, вымогают деньги, – это неприемлемо для армии. Напротив, практически солдатам, которых травят в армии, послали сигнал, что они полностью бесправные, им нужно терпеть и не рыпаться, поскольку они в любом случае окажутся виновными. Возможно, суд таким образом пытался сохранить лицо армии. В любом случае, у военных получилось выйти сухими из воды в первую очередь потому, что дело не получило такой широкой огласки, как, например, преступление против Андрея Сычёва, которое стоило карьеры даже министру обороны.