У Китая с Америкой трещит по швам их полувековой брачный союз. Всё так плохо, что накануне в Анкоридже стороны запустили бракоразводный процесс. Но не слишком ли рано Пекин стал заигрывать с Москвой? И какую роль нам готовят любвеобильные китайцы – супруги, подруги или… комнатной собачки?
Что мы, собственно, знаем о недавнем визите в Поднебесную главы МИДа Сергея Лаврова? В прессе детально обсудили маску, в которой министр позировал, – с надписью FCKNG QRNTN (аббревиатура, означающая «долбаный карантин»). На этом, кажется, всё. Между тем в Гуйлине Лаврову сделали предложение, от которого редкая девушка отказывается. Нечто большее, чем стратегическое партнёрство, – стратегический союз. Вот только какова наша роль в этом союзе? Тут даже не мезальянсом попахивает, как в 70-е годы у Китая и США. Больше похоже на то, как брошенный супруг обзаводится домашним питомцем, дабы скрасить своё одиночество и создать иллюзию присутствия равноценного партнёра. Слишком не равны наши с Китаем активы. И финансовые, и промышленные, и человеческие.
Накануне в англоязычном рупоре КПК Global Times вышла редакционная статья об углублении российско-китайских связей. Лейтмотив её таков: мы долго старались добиться от Штатов взаимности, но теперь у нас новый любимый партнёр. Поскольку подобные тексты у китайцев – это в первую очередь политические заявления, дело, похоже, принимает серьёзный оборот. Никто не против партнёрства с Китаем (тем паче что нам не впервой). Однако хорошо бы понимать, кем нас видят в этом партнёрстве. Готов ли в нас вкладываться Пекин, как в любимую супругу или любовницу, – предоставлять крупные долгосрочные кредиты под небольшие проценты, делиться технологиями и т.п. – или самое большее, на что мы можем рассчитывать, – сахарная косточка?
Любовь по расчёту
Браки, подобные заключённому в начале 70-х китайско-американскому альянсу, пожалуй, самые прочные. Бедная девушка Поднебесная жила тогда практически впроголодь, после того как побила горшки с Москвой. И тут из-за океана явился добрый волшебник по имени Генри Киссинджер. Расчёт у американца был прост – нет ничего страшнее брошенной женщины. Стоит Поднебесную отогреть и накормить, как у Советского Союза появится такой враг, какого ещё поискать! Вашингтон предоставил Пекину кредиты и, что самое главное, разместил в Китае заказы своих капиталистических монстров. Взамен благодарные китайцы от души пакостили нам в Афганистане, натаскивая моджахедов и заваливая их своим дешёвым оружием, а также посеяли раскол в мировом коммунистическом движении, отбивая у Кремля союзников.
Длилась такая идиллия в отношениях между Вашингтоном и Пекином примерно до середины минувшего десятилетия. Первые тревожные звоночки для Китая прозвенели при Бараке Обаме, когда американцы стали учить Пекин жить, чего раньше не делали никогда. Обострилась проблема Тайваня, Обама демонстративно слетал к уйгурам, японцам позволили вслух заговорить о возрождении армии. И в 2013 году китайцы впервые задались вопросом: а можно ли доверять такому партнёру, который норовит ткнуть тебя носом в липкое и пахучее? Как показала жизнь, отмечает политолог Лев Вершинин, товарищ Си не ошибался: «При Трампе почти мгновенно началось серьёзное обострение, вплоть до объявления КНР «главным экономическим конкурентом» и основной угрозой «американскому XXI веку». Си Цзиньпин продолжал выжидать – всё-таки американцы мало того что считались партнёрами, так ещё и «южная фракция» Политбюро КПК была на них прочно завязана, как экономически, так и политически. Разбалансировка в китайско-американских отношениях грозила расколом в Политбюро. Но было уже понятно, к чему всё идёт. А о дальнейшем много писала «Наша Версия» начиная с 2017 года. Товарищ Си пересажал немалую часть «южной фракции», отправил в Москву комиссию партийного контроля в составе 100 человек (наводить мосты и изучать возможности расширения партнёрства), а американцам близко к тексту озвучил «военные тезисы Мао» 1938 года. Мол, мы готовы к войне – в любом смысле.
Победитель президентских выборов на Тайване Лай Циндэ на митинге перед своими сторонниками оценил перспективы отношений с Китаем. По его словам, диалог возможен при соблюдении взаимного уважения и равенства.
Кое-кто ожидал, что после победы Байдена ситуацию удастся переиграть. «Однако ситуация обострилась, – указывает Вершинин. – На встрече в Анкоридже представители США открыто заявили, что намерены добиваться уступок по линии соблюдения прав человека, и коснулись при этом крайне чувствительных для Пекина точек. В общем, по возвращении из Анкориджа китайская делегация провела консультации с Политбюро и выработала программу «смены вех», частью которой стало объявление о чём-то большем, чем стратегическое партнёрство с Россией». Именно эти тезисы легли в основу декларации, которую подписали главы российского и китайского МИДа в ходе визита Лаврова. «Особое место уделено отношениям с Россией, которая определена как «корабельный камень» (камень, обеспечивавший остойчивость средневековых океанских джонгов), то есть как гарант равновесия и стабильности нового союза. Важно то, что ранее эта метафора в официальной политической терминологии Пекина применялась исключительно в отношении США», – подчёркивает эксперт.
Нам дарят надежду – а что взамен?
Интрига сегодняшней ситуации состоит в том, что в отношениях с США китайцев не больно-то смущало партнёрство в рамках двух разных социально-политических систем – коммунистической и капиталистической. А в отношениях со свернувшей с пути построения социализма Россией – смущает, чего они не скрывают. Обратили внимание, как изменилась в последнее время риторика российских властей («социальное государство» и т.п.)? А назначение первым вице-премьером Андрея Белоусова кое-кто и вовсе считает прямой уступкой Пекину. И, вполне вероятно, объясняет снижение политического веса и потенциальный уход либерала Силуанова. Нас как бы исподволь подводят к тому, что Россия-де возвращается на социалистические рельсы, с которых по наивности соскользнула. Зачем это Пекину? Видимо, затем, что стратегическое партнёрство там теперь мнится только с идеологически близким партнёром. Любопытно, рискнут ли у нас вслух назвать взятый курс социализмом или продолжат использовать прижившийся термин «госкапитализм»? Другой вопрос, как уже говорилось вначале, – деньги. Станут ли китайцы вести себя с нами так, как в 70-е с ними вели себя американцы? Если нас воспринимают как полноценного партнёра, а не как пекинеса, впору озвучить сумму инвестиций – нашей падающей седьмой год экономике это будет очень кстати. И что ещё немаловажно: партнёрство с Китаем даст надежду и подарит мечту. В особенности тем, кто грезит о возвращении в советское прошлое, но без «родовых травм социализма» – идеологического засилья, тотального контроля и непреодолимого товарного дефицита.
Пока, впрочем, никто ничего нам толком не предложил, кроме как вместе ругать Америку. Вот и статья в Global Times заканчивается интересным тезисом – мол, нам не нужно глобально объединяться, достаточно сотрудничать по направлениям. Хитрые китайцы в очередной раз пытаются задёшево купить дорогое. США назвали ваше первое лицо убийцей, а мы вместе с вами грозно насупили брови – цените, партнёры! Нас и впрямь держат за пекинесов?
Конкретно
Партнёрство с Пекином только на первый взгляд выглядит многообещающе – друг из Китая тот ещё. Китайцы требуют демпинга на энергоносители, ради продажи которых мы строили трубу и разрабатывали новые месторождения. Взамен же нас будут заваливать электроникой и ширпотребом. Это явно не то, чего мы ждём, Россия сейчас вполне самостоятельна, при текущих высоких ценах на нефть даже может позволить себе определённую экспансию. Так зачем метаться от дружбы с США к союзу с Китаем? Не лучше ли насладиться периодом долгожданной самодостаточности?
Интерес властей к партнёрству с китайцами едва ли сводится к перспективе изменить социальный строй или нагрести юаней для российской экономики. Тут что-то другое. Как вариант – идеологическая перестройка (или создание её видимости, что в нашем случае примерно одно и то же) может создать иллюзию движения страны и её руководства вперёд. Такая иллюзия способна увлечь за собой широкие массы. Между тем элиты как ни в чём не бывало останутся при своём политическом капитале. Перестройка-то невсамделишная! Олигархи и крупные корпоративные управленцы также сохранят контроль над казёнными денежными потоками, а быть может, даже застолбят за собой эти делянки прочнее, чем сейчас. Но, быть может, нам чего-то недоговаривают и на самом деле мы готовимся к кризису, который едва ли возможно пережить в одиночку?
