Как это ни грустно, но интерес к проблемам в научной сфере вспыхивает лишь периодически. А сами учёные сетуют на отсутствие достаточного финансирования, утечку профессиональных кадров и старение научных коллективов. Этим объясняется, в частности, и то, что внятного результата от деятельности более чем двух тысяч научных организаций нет. Но всё-таки часть научно-исследовательских институтов, которым совершенно нечего было делать в 90-е годы, теперь загружена заказами и платит зарплату сотрудникам. А потому многие подумывают о возвращении к любимой работе, планируя уйти из коммерческих фирм и торговых точек, по которым разбрелись в предыдущее десятилетие. Так, к примеру, обстоит дело с космическими НИИ Москвы и Подмосковья.
Но пока рано расцвечивать небо петардами: значительная часть исследовательских институтов вряд ли когда-нибудь вернётся к научной работе, найдя себе куда более лёгкий способ получать доходы. А ведь бюджетные деньги всё равно продолжают идти в эти учреждения, вместо того чтобы направляться на развитие жизнеспособных научных идей и перспективных проектов.
Характерный пример — передовой некогда НИИ микроэлектроники и нанотехнологии «Дельта» Миноборонпрома России. К началу 2004 года он рекомендовался в Интернете как центр, где сосредоточена «электронная промышленность — научные и внедренческие организации». В информационных массивах ещё можно найти сообщения о том, что где-то в недрах «Дельты» хранятся «описания систем управления оборудованием домов, коттеджей, квартир, промышленных зданий с использованием современных американских компьютерных технологий». Заметьте, не отечественных, а американских, что очень характерно! Не потому ли в 25-этажном (!) здании института размещаются арендованные офисы, бильярд-клуб, боулинг-клуб, кёрлинг и шаффлборд, офисные и складские помещения, конференц-зал, кафе, охраняемая автостоянка, банк, магазины, ресторан. Выходит, что легче получать деньги от аренды и заниматься адаптацией иностранных разработок к российским реалиям, чем разрабатывать свои технологии. Иными словами, учёным во главе с генеральным директором ОАО «НИИ Дельта» Давидом Натановичем Гельфандом не обязательно зарабатывать деньги научными разработками. Есть другой, не самый интеллектуальный, а, прямо скажем, самый примитивный путь: сдача в аренду институтских помещений.
Понять этот выбор можно: в Москве сохраняется дефицит офисных, торговых и складских площадей, а потому арендные ставки не падают, а только растут. Благодаря аренде любой арендодатель получает устойчивый источник дохода. Из-за того, что спрос на помещения в Москве превосходит предложение, всегда можно найти арендатора, который согласится даже на жёсткие условия оплаты. Считается, что компании платят за аренду площадей в среднем около 10% своих доходов. Даже введение в эксплуатацию новых бизнес-центров не покрывает потребности в площадях, и в 2005 году ставки арендной платы вряд ли упадут.
Чтобы прикинуть доходы научных учреждений от аренды, возьмём пока одни только московские институты и предприятия Российской академии наук. Они на правах оперативного управления распоряжаются более чем 2 млн. кв. м государственных площадей. Из них, по данным Агентства по управлению имуществом РАН Росимущества, сдаётся десятая часть (233,1 тыс. кв. м). Специалисты утверждают, что месячная ставка оплаты аренды помещений научных институтов, сданных под офисы, держится на уровне $4,5—12,5. Но данные Агентства по управлению федеральным имуществом РАН дают другую цифру — $18,5. Таким образом, оказалось, что академическим директорам весьма несложно преуспеть в роли хозяйственников. Жаль, что с научными результатами дела не так блестящи. Через систему Федерального казначейства Минфина России в 2003 году по Москве прошло 630 млн. арендных денег РАН, а в 2004 году — уже 711,8 млн. рублей. Это по данным агентства Минимущества. Но доверять приведённым расчётам не приходится. Не потому, что чиновники агентства разучились считать. Дело в другом: они научились вносить в расчёты «коррективы», отражающие их представления о «благе науки».
В спецоперации принимают участие студенты, которые после её завершения захотят продолжить обучение в вузах. В связи с этим в Госдуме предлагают гарантировать им право на академический отпуск.
Но академический сектор — это только чуть больше 20% научных организаций. По экспертным данным, неакадемические НИИ предлагают обычно в аренду кабинеты площадью 30—40 кв. м, в среднем сдаётся четыре-пять таких кабинетов. Но могут сдаваться и целые этажи. Так, например, ФГУ «Санкт-Петербургский НИИ лесного хозяйства» МПР России «предлагает в аренду этаж, поделённый на восемь кабинетов, общей площадью 140 кв. м.». Это уже солидный доход. Но без реконструкции повысить доходность сложно. В НИИ нет современных конференц-залов, оснащённых электроникой, аудио- и видеосистемами, а в помещениях может не быть даже телефона, не говоря уже об интернет-сетях. Следовательно, НИИ с большими арендуемыми площадями вынуждены предварительно тратить государственные средства, выделенные на научные исследования, на ремонт и оборудование сдаваемых в аренду помещений или устанавливать низкие цены. А для приближения к стандартам бизнес-центров нужны ещё охраняемая автопарковка для арендаторов, встроенные кухни и магазины. Так «хозяйственный актив» НИИ вынужден втягиваться в коммерческую реорганизацию, профильная научная деятельность, как наименее доходная, отодвигается на задний план, и происходит преобразование научных институтов в новые объекты рыночной инфраструктуры колониального типа. А страна лишается исследовательских коллективов и, возможно, целых научных направлений.
Есть и другой, тоже далёкий от науки способ зарабатывания денег научными учреждениями. Это инвестиции. В 2004 году Минимуществом России была проведена проверка соблюдения законодательства при осуществлении инвестиционных проектов. Она выявила нарушения при согласовании инвестиционных договоров, которые научные организации заключали, а межрегиональный территориальный орган Минимущества — Агентство по управлению имуществом РАН — благословлял. Агентство подотчётно Минимуществу (с марта 2004 года Минимущество России преобразовано в Росимущество), но фактически подконтрольно президиуму РАН. Законодательство обязывает привлекать инвесторов на конкурсной основе, что должно придать процедуре прозрачность, удешевить строительство и повысить его качество. Но российская практика говорит о том, что гораздо чаще конкурсы служат для обогащения тех, кто распределяет конкурсные средства. Бывает, что заинтересованная сторона (подрядчик или соинвестор) получает одобрение своего проекта, а распределитель — «откат» за проявленную благосклонность. Поэтому за проведением конкурсов нужен постоянный контроль. Однако документов, которые подтвердили бы сам факт проведения конкурсов и доказали бы их законность, агентство предоставить не смогло. Отчёты об оценке объектов, вовлекаемых в сделку с инвестором, тоже почему-то пропали. Иными словами, агентство не смогло обосновать ни целесообразность выбора проекта, ни оправданность вовлечения объектов федеральной собственности в сделку, ни адекватность суммы, уплаченной инвестору, получившему государственные деньги. Ясно, что скрывать документы, которые подтвердили бы, что чиновники агентства действительно работали в поте лица на благо родного учреждения, нет никакого смысла. Значит, их просто нет или они трудились в своих интересах, а также на благо приближённого инвестора.
Вот один из примеров. В престижном районе Замоскворечье, на Большой Ордынке, Институт Латинской Америки РАН поручил активному участнику московского рынка недвижимости застроить земельный участок. На нём предстояло возвести два объекта. Один — на площади 900 кв. м, другой — на значительно большей площади — 3860 кв. м. На маленьком участке должен был угнездиться учебно-лабораторный корпус. На огромном — коммерческий «многофункциональный центр». Первый отходит к РАН, а второй — в собственность инвестора, который отнюдь не ограничен отведённым под многофункциональный центр участком, тоже переходящим в его собственность. Рыночной оценки земельного участка, переданного инвестору, не проводилось, экспертизы и оценки проекта — тоже, конкурсная документация отсутствует.
В Пожарском переулке по аналогичному договору строилось офисно-жилое здание с подземной стоянкой, для чего ряд академических зданий снесли. Но снесённый объект оценили не по рыночной, а по остаточной балансовой стоимости, а конкретный объём инвестиций, то есть размер финансовых обязательств инвестора, вообще не прописали в контракте. Землю, как водится, тоже оценить забыли. За что такие неслыханные привилегии инвестору, о котором на рынке никто не слышал и который не имел на момент подписания контракта даже строительной лицензии? Проверка показала, что инвестор как юридическое лицо был создан под коммерческий проект: 6 декабря 2002 года фирму внесли в единый реестр, а уже 14 января 2003 года она получила выгоднейший заказ. Прекрасный новогодний подарок сделало Агентство по управлению имуществом РАН за счёт государства и отечественной науки. Вот только — кому? На этот раз для приличия чиновники агентства рассмотрели одно альтернативное предложение. В учредителях конкурирующих фирм значатся одни и те же физические лица.
Вопиющие нарушения выявлены при строительстве и реконструкции жилых домов и других объектов на улицах Садовнической, Ферсмана, Знаменке, Фотиевой, Косыгина. Часто доля финансового участия РАН никак не соотносится с долей, которую Академия наук получает в построенных объектах.
Получается, что Российская академия наук, а также и отраслевые академии, с одной стороны, являются некоммерческими организациями, имеющими государственный статус и владеющими федеральным имуществом, а с другой — занимаются явно невыгодной для науки коммерческой деятельностью, пользуясь академическими преференциями.
Не будем забывать о том, что имущество РАН не сконцентрировано в столице, но раскидано по всей России. В академическом секторе науки более 800 организаций. Поэтому официальную сумму, предоставленную Агентству управления федеральным имуществом РАН по Москве, нужно многократно умножить для получения общероссийской цифры. Сумма арендных доходов из года в год возрастает, то есть в 2005 году она будет выше, чем в 2004-м.
Проверка Счётной палаты ещё в 2002 году зафиксировала, что далеко не все вырученные академией средства проходят по казначейским счетам. Отсюда новая коррекция скупых официальных данных в сторону увеличения. Наконец, учтём выявленную проверкой внешнюю непрозрачность сделок с инвесторами (список крупных инвестиционных контрактов 1999—2003 годов включает 48 единиц). Оценки доходов РАН от распоряжения федеральным имуществом сильно варьируются. Но средняя цифра прогноза на 2005 год — около 15 млрд. рублей. Это больше, чем Россия тратит в год на содержание своих 58 государственных научных центров! А спросите научных работников среднего звена и научных сотрудников: какие улучшения чувствуют они благодаря титанической хозяйственной деятельности Агентства по управлению имуществом РАН Росимущества? Никаких... Так где деньги, господа?
