С 1960-х годов более $4,6 триллиона долларов в виде валовой двусторонней и многосторонней официальной помощи в целях развития (ОПР) было переведено в страны с низким уровнем дохода. Тем не менее бедность и слабый рост все еще широко распространены. Вывод очевиден - традиционная помощь далеко не так эффективна, как предполагалось.
Основная проблема заключается в том, что в течение последних двух десятилетий западные доноры, двусторонние и многосторонние институты развития уделяли слишком мало внимания удовлетворению потребностей структурных преобразований и индустриализации, таких как устранение узких мест инфраструктуры в странах, получающих помощь в целях развития. Например, доноры из развитых стран не смогли достаточно инвестировать в энергетический сектор Африки с 1990-х годов. Эта неудача привела к деиндустриализации во многих странах континента.
Далекие от разработки программ помощи, которые предоставляют развивающимся странам ресурсы, необходимые для производственных секторов и технологического развития, западные правительства рассматривают промышленную политику как табу. Усугубляя проблему, стандартная модель ОПР отделяет помощь от торговли и частных инвестиций, препятствуя способности стран использовать свои конкурентные преимущества.
К счастью, есть лучший путь: сотрудничество в целях развития. Поскольку оно сочетает в себе торговлю, помощь и государственные и частные инвестиции, чтобы использовать сравнительные преимущества. Такое сотрудничество эффективнее в преодолении препятствий на пути индустриализации.
Все финансирование развития должно идти по этому пути. Это означает прежде всего, что донорам и учреждениям, занимающимся вопросами развития, следует использовать более разнообразный набор направлений финансирования развития, в первую очередь с традиционной ОПР (DF1). Вторая категория, DF2, будет охватывать другие официальные потоки (OOF). DF3 - кредиты типа OOF, то есть долгосрочные кредиты на цели развития, такие как инвестиции в инфраструктуру. Последняя категория, DF4, будет включать инвестиции, подобные OOF, например, инвестиции в акционерный капитал для развития стратегических (в том числе зеленых) инвестиционных фондов.
Такой подход будет способствовать прозрачности, подотчетности и избирательности исполнителей. Кроме того, он позволит привлечь средства суверенных фондов благосостояния и пенсионных фондов для инвестиций в развивающиеся страны, тем самым способствуя государственно-частному партнерству. И это откроет путь для обмена долговых обязательств на акции.
Но для того, чтобы этот подход работал, доноры должны пересмотреть свое понимание устойчивости долга, определенное в совместном Рамочном соглашении по устойчивости задолженности Международного валютного фонда и Всемирного банка. В частности, им необходимо переосмыслить свою зависимость в последние десятилетия от отношения долга к ВВП, как эталонного показателя устойчивости финансового положения страны. В некоторых случаях этот ограниченный подход сдерживает развитие.
Возьмем, к примеру, Китай, который обвиняют в «дипломатии долговых ловушек» за предоставление займов на цели развития странам, которые уже накопили значительный долг. Довольно тревожными выглядят выводы Центра глобального развития, который по итогам одного из недавних исследований предупредил, что из-за кредитов, выделенных Китаем, соотношение долга к ВВП в восьми странах превышает 50-60%. Но даже если это правда, риски, вероятно, преувеличены. В конце концов многие страны поддерживают сопоставимые коэффициенты без серьезных последствий.
В американском оборонном ведомстве предупредили об отставании Соединённых Штатов от Китая в том, что касается скорости и масштаба производства оружия.
На самом деле акцент на отношениях долга к ВВП довольно обманчив по трем причинам. Во-первых, эти коэффициенты не различают виды задолженности (например, внутренние и иностранные). Во-вторых, они игнорируют цель долга - то есть используется ли он для потребления (выплат зарплат или пенсий), или для инвестиций. И, в-третьих, они игнорируют долгосрочное влияние финансируемого за счет заемных средств проекта на ВВП.
К счастью, МВФ начал обращать внимание на гораздо более показательные характеристики «чистых активов государственного сектора» (активы за вычетом обязательств). Еще раз вернемся к Китаю. После многих лет активного инвестирования в инфраструктуру правительство страны имеет больше активов, чем обязательств, а это означает, что его чистая стоимость значительно превышает 100% ВВП - самый высокий показатель среди стран с развивающейся экономикой.
Вероятно, этот показатель даже выше, не в последнюю очередь из-за (потенциально) более значительных, чем ожидалось, активов государственных предприятий. Более того, хотя чистая стоимость (за исключением нефинансовых активов, оценка которых остается неопределенной) в последние годы ухудшилась, она остается положительной и составляет 8% ВВП в 2017 году. Региональные правительства также обладают значительными активами, включая землю и инфраструктуру – от гидроэлектростанций до автомагистралей и интернет-архитектуры - которая может быть использована для создания рабочих мест и получения доходов, поддерживающих обслуживание долга.
Таким образом, хотя Китай и сталкивается с большими рисками, связанными с задолженностью, в выводах МВФ говорится, что его положение достаточно устойчиво. Напротив, благодаря росту расходов во время экономических спадов, активы Китая могут служить мощным антициклическим буфером.
Это подчеркивает ценность использования помощи в целях развития для увеличения запасов активов государственного сектора страны - именно то, что Китай делает для своих партнеров. Вместо того, чтобы осудить такой подход как «дипломатию ловушки долга», западные доноры и институты развития должны подражать ему и тщательно планировать совместные проекты, чтобы обеспечить рост экономики в долгосрочной перспективе.
Такой подход, если он будет включен в более широкую стратегию финансирования, которая вовлекает частный сектор и поощряет сравнительные преимущества стран, может поддержать прогресс в развитии, который так долго ускользал от многих стран. Рассвет нового десятилетия может и должен стать поворотным пунктом для глобального развития.
