Почему игроки стоят дороже «Боинга»?
Футбольная пирамида
Футбольный рынок всё больше напоминает финансовую пирамиду, но крах ему пока не грозит. Игроков уже давно покупают не только ради спортивных результатов: политические и экономические интересы хозяев клубов сейчас гораздо важнее.
После введения в футболе финансового fair play в выигрыше на какое-то время оказались клубы английской Премьер-лиги. Фантастический контракт на продажу телевизионных прав делал даже заведомых аутсайдеров Премьер-лиги богаче лидеров чемпионатов большинства европейских стран. Новичок Премьер-лиги мог «легально» потратить на игроков больше, чем ведущие команды России. Однако на континенте нашли способ догнать англичан в футбольной гонке вооружений. Сформировавшаяся этим летом новая трансферная модель окончательно разделила европейские клубы на две группы – элиту, которая может тратить любые деньги на покупку игроков, и всех остальных, кому правила fair play навсегда закрывают дорогу к футбольным трофеям. И дислокация клуба теперь не имеет особого значения. Гораздо важнее, кому он принадлежит.
ПСЖ ничего не потратил
Если прежде рынок взрывали испанские гранды – «Барселона» и «Реал» – или лидеры английской Премьер-лиги, то теперь в роли возмутителя спокойствия выступил французский ПСЖ. Сначала в команду пришёл проданный за 222 млн евро бразилец Неймар, а затем Килиан Мбаппе из «Монако», трансфер которого оценивается в 180 млн евро. При этом в ПСЖ просто и беззастенчиво обошли правила fair play.
Неймар выкупил свой контракт у «Барселоны» на деньги, полученные от организаторов чемпионата мира в Катаре напрямую, а Мбаппе пока что пришёл в аренду. Так что формально эти 400 с лишним миллионов евро ПСЖ вовсе не тратил. Тем не менее «Барселона» свои 222 млн получила, а значит, могла спокойно тратить их на свои закупки. Именно поэтому после трансфера 20-летнего Усмана Дембеле из «Боруссии» за 105 млн евро каталонцы до самого конца августа пытались купить у «Ливерпуля» бразильца Коутиньо, предлагая за него около 160 миллионов.
Главным «продавцом» лета стал «Монако». Помимо фактической продажи Мбаппе «Монако» заработал ещё на трансферах Бернарду Силвы и Бенжамена Менди в «Манчестер Сити». За них выручили почти 110 млн евро, хотя обошлись они клубу вместе за 30. Ещё 45 млн «Монако» получил от «Челси» за Тьемуэ Бакайоко, купленного в своё время за 8 миллионов. А теперь давайте посмотрим на хозяев клубов. Про «Челси» и Романа Абрамовича напоминать, наверное, никому не надо. Хозяева «Манчестер Сити» с 2008 года – инвестиционная группа Abu Dhabi United Group (ADUG) из ОАЭ. ПСЖ с 2011 года контролируется фондом Qatar Sports Investments. Контрольным пакетом «Монако» с конца всё того же 2011-го владеет компания MSI (Monaco Sport Invest), связанная с Дмитрием Рыболовлевым.
Правила финансового fair play вводились в своё время, в частности, именно для того, чтобы ограничить влияние инвестиционного капитала и денег «неясного» происхождения на футбольный рынок. Но бизнес-акулы с лёгкостью обошли все ограничения, перекупая друг у друга игроков. А пострадали от fair play команды небогатые, фактически лишённые возможности укрепляться сильными игроками.
Футболисты оцениваются как предметы искусства
Задирая цены на футболистов, бизнесмены не только ставят крест на fair play, но и увеличивают стоимость своих активов. Можно сказать, что футбольный рынок теперь строится примерно на тех же принципах, что и рынок произведений искусства и антиквариата. Рост цены одного экземпляра сразу же увеличивает стоимость других экземпляров той же категории. За счёт перепродажи отдельных футболистов увеличивается «прибавочная стоимость» и команд в целом.
За бразильца заплатили 222 млн, а значит, примерно столько же должны стоить сопоставимые с ним по уровню игроки – Неймар всё же не возвышавшийся над всеми современниками Марадона. А те, кто немного похуже, должны стоить и дешевле ненамного. Теперь заработать на них можно, даже продавая, условно говоря, с дисконтом, поскольку цена всё равно в разы выше той, что была пару лет назад. События летнего трансферного окна фактически взорвали рынок: суммы, которые стали запрашивать за футболистов, теперь могут превышать июньские оценки в несколько раз. Так, за защитника Рафаэла Толоя, который в январе стоил менее 5 млн евро, а в июне оценивался в 7 млн, в конце августа итальянская «Аталанта» хотела получить с московского «Спартака» в 4 с лишним раза больше: стартовая цена начиналась с 30 миллионов. Впрочем, с точки зрения инвестиций игроков можно и не продавать: здесь важнее отчётность и данные на бумаге.
При определении допустимой стоимости игрока учитывается не только его возможный вклад в грядущие победы. Несколько миллионов евро ПСЖ заработает в ближайшие месяцы только на продаже футболок с фамилией Неймара. Кроме того, громкая трансферная сделка привлекает к клубу дополнительное внимание болельщиков, прессы, спонсоров, рекламодателей. Этот «бесплатный пиар» также закладывается в цену игрока. Став обладателем самого дорогого игрока в мире, ПСЖ обеспечил себе пристальное внимание прессы как минимум на сезон – и не только во Франции, где его и так было предостаточно, но и по всей Европе, даже по всему миру.
В основе сделки – политические интересы
Деньги в футболе ходят по цепочке, и при такой работе системы важно найти «стартовые деньги», чтобы эту цепочку запустить. Некоторое время в футболе таковыми выступали криминальные деньги: покупку-продажу игроков использовали для легализации «нетрудовых доходов». Однако громкий коррупционный скандал в итальянском чемпионате привёл к тому, что футбольные сделки в Европе рассматриваются контролирующими органами с особым пристрастием.
Вероятно, на низшем уровне без криминала и сейчас не обходится, тем более что в формулах отмывания денег задействован тотализатор. Но в случаях с громкими многомиллионными сделками, привлекающими внимание всего мира, юридически всё должно быть чисто. Да и, надо сказать, у владельцев или партнёров топ-клубов обычно нет проблем с объяснением происхождения денег, будь то миллиардеры или государственные инвестфонды. Тем не менее у многих из них есть свои нефутбольные интересы, ради которых и проворачиваются многие сделки.
Проведение чемпионата мира 2022 года в Катаре и без того постоянно ставится под сомнение, а с учётом политического обострения в этом году властям Катара нужно было принимать срочные меры. И приобретение Неймара и Мбаппе – шаг в этом направлении. Катар одновременно решил две задачи. Он показал функционерам ФИФА, что с ним лучше не связываться: Катар способен обойти любые запреты и взорвать футбольный рынок. И одновременно привлёк на свою сторону многих французов, которые понимают, что при подобном размахе за оставшиеся до первенства мира в Катаре пять лет чемпионат Франции может превратиться в сильнейший турнир в мире, оттеснив на второй план извечных конкурентов с другого берега Ла-Манша.
Если каждый звёздный трансфер просчитывается с точки зрения потенциальной прибыли до мелочей, то переходы футболистов просто хорошего, а тем более среднего, уровня носят более хаотичный характер. Здесь весомую роль играют личные связи агентов с командами, а также текущее финансовое положение клубов. В чемпионатах вроде российского обычно не возникает необходимости отмывать деньги – зато иногда появляется возможность «осваивать» спонсорские или бюджетные деньги. Впрочем, на фоне грандиозных сделок европейских топ-клубов суммы, которые заплатили летом за футболистов наши команды, можно даже не рассматривать. Самым дорогим приобретением стал аргентинец Паредес, перешедший из «Ромы» в «Зенит» за 23 млн евро, то есть стоящий одну десятую часть Неймара.
Просмотров: 6328