Дарюс Каспарайтис: В лучшие годы я всех бил и устраивал шоу
Короткая стрижка, сломанный нос, за плечами рюкзачишко… Дарюс Каспарайтис выезжает из Ледового дворца после тренировки на велосипеде. Издали он напоминает тусовщика, отправившегося навстречу своей компании. День выдался солнечный и безветренный, как по заказу. В Петербурге светило нежное осеннее солнце, на небе ни облачка. «Пока доеду до дома, загорю, наверное…» – Каспер щурится на солнце и улыбается. — «А далеко ли ехать?» — «Да нет… Тут рядом. Сейчас мне на набережную надо вырулить – там очень красиво, чисто, и ветер выдувает все выхлопные газы. А потом прямо до Васьки (Васильевского острова. – Ред.). В общей сложности 15 километров выходит. Я иногда даже бегаю отсюда до дома после утренней тренировки. Как-то добирался домой на такси по пробкам, в час пик. Устал сидеть в машине. Зашёл в магазин, купил велосипед и поехал. Милое дело!» – Каспарайтис отстёгивает от рамы бутылочку с неестественно красной витаминизированной жидкостью, отпивает и поясняет: «Это кровь шофёров». Да, юмор у Привидения соответствующий...
–Дарюс, вы неоднократно говорили, что ваш любимый приём – «мельница». Помню, как вы провели его на Олимпийских играх в Турине Симону Ганье. У того, кажется, даже дыхание перебило – его увели с площадки под руки. Не мстил вам потом?
– В олимпийской деревне я потом подошёл к Симону и спросил, как он себя чувствует. Но он мне ничего не ответил. Обиделся, наверное. Однако что делать? Это хоккей, а в хоккее люди иногда получают травмы.
– За сборную вы выступали охотно, даже в те времена, когда у наших энхаэловцев это считалось занятием непрестижным. Что двигало вами?
– Во-первых, начнём с того, что выступить на Олимпиаде за свою страну мечтает каждый хоккеист. Это надо уже совсем устать от жизни, чтобы отказаться от поездки на Олимпиаду. А во-вторых, Игры проходят в удобное время, если говорить об НХЛ. Ты находишься в это время на пике формы. А вот на чемпионаты мира, которые проходят в конце сезона, вырываться не всегда удавалось – в это время обычно шли игры плей-офф либо уже накапливались травмы.
– Похоже, что после прошлого не самого лучшего сезона вы внесли какие-то поправки в свою игру. Сильно пришлось себя ломать?
– Некоторые коррективы внести, конечно, пришлось. А впрочем, не сильно пришлось себя менять. Я понял одно: стукнуть кого-то можно на открытом льду, а вот если ты это делаешь у борта – это уже две минуты штрафа. В России почти всегда так получается. У нас игроки, наверное, мало кушают манной каши. Бывает, толкнёшь самого большого хоккеиста на площадке, а он падает так, как будто ему 12 лет. Тут поневоле задумаешься. Но всё равно стараюсь биться и бороться. Это моё.
– Одноклубники (причём в разных клубах) и товарищи по сборной всегда говорили о вас как о весёлом человеке. Насколько важно, чтобы в коллективе были люди с хорошим чувством юмора?
– Чувство юмора очень помогает. Бывает такая тяжёлая обстановочка в команде… Например, когда проиграешь две игры подряд. Тогда нужно сделать так, чтобы люди расслабились и улыбнулись. Музыку какую-нибудь смешную поставить, что-нибудь эдакое сказать. Ведь что такое наша работа? Это же игра. Дети играют, и мы играем. Что тут серьёзного? Иногда нужно идти и получать такое же удовольствие, какое мы получали, когда были маленькими детьми. Мы часто забываем про это. Вот тут-то и нужны такие люди, как я. И – знаете – мы всегда вовремя приходим и помогаем своим партнёрам по команде.
– Когда игроки на игру выходят с тёмными лицами, то это передаётся и болельщикам – в итоге общее подавленное состояние. Вы со многими великими хоккеистами играли бок о бок. Скажите, какую роль для них играл юмор?
– При советской власти было много весёлых людей в хоккее. Но когда дело доходило до официального матча, раздевалка у нас была обычно очень спокойная и тихая. Раньше ведь как было? Всё как в армии. Перед игрой у всех лица были хмурые, никто ничего не говорил, все думали только о предстоящем матче. Только когда выигрывали, могли позволить себе расслабиться. А в этом поколении народ уже более раскрепощённый. Видимо, сейчас меньше напряжения у людей стало – у всех есть и квартиры, и машины. А раньше игроки просто жили хоккеем, никаких особенных материальных благ ни у кого тогда не было. Всегда с благодарностью вспоминаю Сергея Петренко и Юрия Леонова. Тогда я был совсем молод и только пришёл в «Динамо», а эти игроки умели развеселить команду. В НХЛ же мне довелось поиграть вместе с Мэттью Барнэби и Шоном Эвери – те ещё были клоуны!
– У нас в России почему-то многие любят ругать Америку. Лично вам что дала жизнь там?
– Понял, что люди должны процветать. Чем хороши американцы и канадцы – они никогда не будут унижать русский хоккей. Я играл и за океаном, и здесь. Мне везде хорошо. Мне в России дали путёвку в большой хоккей, без России я вряд ли чего-то достиг бы. В Америке же я получил признание и понял очень многие важные вещи. А сейчас я вижу, что Россия тоже перестраивается: у нас в командах появилось много иностранцев, да и сам стиль общения изменился – стал более западным. Но чтобы советский менталитет окончательно поменялся, требуется время.
– Вас многое связывает с другим титулованным экс-динамовцем и энхаэловцем Алексеем Яшиным? Удаётся ли в России общаться?
– Мы с Алексеем вместе тренировались в «Динамо», в Новогорске. Летом часто вместе готовились к сезону НХЛ под руководством Владимира Юрзинова. Лёша очень спокойный, а я, наоборот, взрывной, энергичный. Может, потому мы и остаёмся хорошими друзьями, что он меня успокаивает, а я его завожу. Мы по-прежнему созваниваемся и мечтаем годик поиграть в одной команде.
– Видимо, за такой характер вас очень любят болельщики. Нравится ощущать себя звездой?
– Покажите мне хоть одного человека, который не испытывает приятных ощущений, когда объявляют его имя, а все вокруг рукоплещут ему. Даже самый закрытый человек, пусть внутри, но почувствует гордость. Болельщики в Петербурге удивляют меня. Они дали мне вторую молодость. Жаль, что они не видели меня в лучшие годы, когда я всех бил и устраивал шоу. Но сейчас они очень сильно вдохновляют меня, и мне снова хочется играть на высоком уровне и драться, хотя не всегда судьи позволяют, а может быть, возраст.
– С кем из хоккеистов СКА самые доверительные отношения?
– Стараюсь дружить и с молодыми ребятами, и с теми, кто постарше. Мне легко и с теми, кто говорит по-английски, и с теми, кто говорит по-русски. Да и с теми, кто вообще ничего не говорит, тоже нахожу общий язык…
– Судя по вашему блогу в Интернете, вы уделяете много внимания общению в Сети. Что это для вас – осознанная необходимость, обязанность или потребность?
– Нельзя всё захватывать себе, все ощущения. Надо обязательно делиться. Есть болельщики, которые фанатично болеют за нас. И, может быть, с возрастом я стал понимать, что делиться своими мыслями очень важно. Я ведь ничем не отличаюсь от простого водителя такси – такой же человек. Поэтому зазнаваться и считать себя каким-то великим – неправильно.
– Отцовство привносит в вашу жизнь какие-то новые краски?
– Конечно, я повзрослел. Когда родилась первая дочка, я был совсем молод – 24 года. Тогда всё было новым и неожиданным. Сейчас мне, правда, вдвойне работки привалило… (девочки-близняшки родились у Дарюса в сентябре в Швеции. – Ред.). Но терпения теперь у меня побольше, да и поспокойнее стал. Раньше дочку, когда она была маленькая, даже боялся трогать. Мужчине требуется довольно много времени, чтобы понять, что такое дети.
– Многие спортсмены предпочитают растить детей за границей, а вы, получается, не боитесь это делать в России?
– Я очень рад, что теперь мы все вместе. В России у меня работа, команда. А семья едет туда, где находится глава семьи. Я думаю, что Санкт-Петербург – город очень хороший для семьи.
Просмотров: 3670