Казалось, давно канули в Лету те времена, когда из-за демонстрации фильма по телевидению, например «Семнадцати мгновений весны», реально пустели улицы городов. И тем не менее не так давно, когда по телеканалу «Россия» впервые показывали фильм Павла Лунгина «Остров», страна пережила нечто подобное. Оказывается, и в наше коммерческое время такое возможно. Главное, чтобы фильм был сделан мастером.
–Не так давно вы сказали, что наше кино сейчас развивается. По каким приметам вы определили это?
– Примета может быть только одна: стали появляться новые фильмы. Других примет нет, а впрочем, теперь о кино ещё и много говорят. То есть стали видны постоянные конфликты и постоянные попытки изменить государственное финансирование. Например, был создан совет по кино, принимаются решения о госзаказах. Всё это говорит о том, что тема кино не находится в забвении, а наоборот, она на коне, правда на коне конфликтном.
– Вы имеете в виду конфликты, скажем, на тему Союза кинематографистов?
– Да вообще вокруг всего. Скажем, хорошие фильмы выпускаются или нет? Или: почему кино убыточно и тем не менее в него вкладываются деньги, в том числе и частными инвесторами? Конечно, это волнующие и нервные моменты, но дело в том, что всё равно кино не теряет свою притягательную силу.
– Сейчас, как это принято говорить, кризис, из-за чего отменяются многие проекты. Или всё-таки дело идёт?
– По-моему, всё-таки идёт. Очевидно, что наше кино сейчас развивается и происходит какое-то живое движение. Что касается так называемого кризиса, то могу сказать так: если есть хороший проект, то он всё равно запускается. Беда в том, что мало именно хороших проектов. Я что-то не вижу сейчас ни одного хорошего режиссёра, который сидел бы без дела. Но ведь запускают-то откровенно слабые вещи потому, что просто хочется. Во всём мире запустить фильм очень сложно, а вот в России, несмотря на безденежье, почему-то очень легко. Во всём мире сценарий переделывается по 10 раз, а у нас сейчас принимают сразу. Но вообще государство выделяет новые средства, и мы видим, что к кино проявляется августейший интерес.
– А как вам нынешние телесериалы? Создаётся такое ощущение, что все наспех клепают в одном павильоне, не вникая и не репетируя. А ведь раньше один кадр могли весь день выстраивать. Сейчас же лишь бы денег и дешёвой популярности срубить.
– Вы сами всё и сказали, и я не могу ничего ни убавить, ни добавить. Телесериалы – это вообще что-то искусственное, и я на эту тему не могу вам сказать ничего свежего. Хотя, конечно, какой-то зритель у них есть, иначе их просто не делали бы. А вот качество игры, диалогов, все эти безжизненные образы просто поражают. Всё это, конечно, просто ужасно.
– Когда ваш фильм «Остров» впервые шёл по ТВ, то вся страна буквально затаив дыхание смотрела его. Рейтинг был просто сумасшедший, хотя слово «рейтинг» кажется мне не очень хорошим.
– Ну почему? Нормальное слово.
– Высокий рейтинг был у вашего фильма и тоже высокий рейтинг, извините, у телепередачи «Дом-2». Видимо, просто разные аудитории.
– У меня был больший рейтинг – этим они и различаются. Но всё же очевидно: просто не надо, чтобы одно съело другое. Я отношусь к передаче «Дом-2» абсолютно спокойно. Вот уж действительно правда: не хочешь – не смотри. Я не смотрю «Дом-2» и не знаю ни одного действующего героя оттуда. Однако я вижу, как по поводу этой передачи спорят люди, называют какие-то имена и подробности биографий тех лиц, которые там существуют. Получается как в том анекдоте: пришёл человек в милицию и жалуется, что в доме напротив постоянно происходят какие-то непристойности и оргии. Милиционер пришёл к нему и говорит: так от вас даже того окна не видно. Тот человек ему и отвечает: «А вы на шкаф залезьте». Вот это как раз из области «Дом-2». Да, есть люди, которые хотят это смотреть, но я склонен ко всему этому относиться великодушно.
Лидер французской партии «Патриоты» Флориан Филиппо озвучил необычное предложение для немецкого канцлера Олафа Шольца и президента Франции Эммануэля Макрона.
– А какое отношение к нашему кино на Западе, скажем, в той же Франции? Каким оно было в 90-е годы и каково сейчас? Как оно менялось?
– Мне кажется, что сейчас интерес уменьшается. Интерес к кино всегда пропорционален интересу к стране, которая его производит. А поскольку общий интерес к России уменьшился, то соответственно стал меньшим интерес и к её кино. Видимо, наши темы и проблемы больше волнуют только наше население и не являются всемирными и всеобщими. Я помню, что в 90-е годы на экранах Франции шло множество наших фильмов. А сейчас, то есть в последние годы, кроме фильмов Звягинцева и моих, там, пожалуй, больше ничего и нет.
– А может, наши пиарщики плохо работают?
– Нормально работают. Но ведь и пиарщики из ничего не могут сделать что-то. Если нет интереса, то очень сложно что-то сделать, каким бы ни был пиар. А вообще, это очень сложный вопрос. Возможно, мы просто окукливаемся в каком-то своём коконе и не выходим из наших проблем и волнений. С другой стороны, не так уж много наших фильмов вызывает интерес и у самих наших зрителей. Не так много фильмов, о которых спорят и на которые ходят наши отечественные зрители.
– Может, у нас сейчас ностальгия по советскому кино?
– По-моему, нет. А если судить по демонстрации советских фильмов по телевидению, то у кино и у телевидения абсолютно разные аудитории, они не имеют ничего общего и абсолютно не пересекаются.
– Вы теперь член Общественной палаты. Не будет ли это подтачивать, что называется, ваш творческий нерв?
– Думаю, не будет. Может, это прозвучит наивно, но я считаю, что если можно о чём-то сказать и быть услышанным, если можно привлечь внимание к какой-то проблеме или явлению или даже просто к конкретной истории несправедливости, то лучше это делать, чем не делать. Это лучше, чем сидеть у себя в квартире и говорить: ах, какой же ужас кругом творится! К тому же я пока ещё не начал там работать. Моё членство начнёт функционировать в Общественной палате с нового года.
– Пётр Мамонов появляется в фильмах, как говорится, редко, но метко. Вы с ним работаете очень давно. У вас с ним сложился своего рода творческий тандем.
– Наверное, да, какой-то тандем. Мы друг друга любим и понимаем уже давно. Понятно, что, когда мы работаем вдвоём с Мамоновым, это как-то усиливает и его и меня. Знаете, наверное, мы друг для друга являемся некими катализаторами.
– Вы только его видели в главной роли в фильме «Остров»?
– Да, конечно. Это же абсолютно точно. Очевидно, что никто бы этого не сыграл. Как никто другой не сыграл бы так Ивана Грозного.
– А кого из нынешних молодых российских режиссёров вы отметили бы? Правда, в советское время молодыми и начинающими нередко называли тех, кому было около 40 лет, а то и больше.
– Мне очень нравятся Алексей Мизгирёв, Валерия Гай Германика, Коля Хомерики. Это талантливые, разноплановые и яркие люди, которые ещё очень много могут сделать.
– Смогут ли поспособствовать в том числе и их фильмы тому, что и у нас самих, и на Западе начнёт возрождаться интерес к нашему кино? Хотя, наверное, у нас-то он действительно возрождается. А вот когда и на Западе мы будем поняты, приняты, востребованы и покупаемы?
– Конечно, в это хочется верить. Мне кажется, что этот интерес возрождается и не может не возрождаться, потому что кино – это зеркало, которое всё-таки отражает нашу жизнь. Людям, которые этой жизнью живут, необходимо смотреть фильмы именно о своей жизни, и это просто неизбежно. Но у нас делается очень мало фильмов. Знаете, как ни странно, но у хороших фильмов есть ещё и статистический момент. Чем больше делается фильмов вообще, тем больше из них можно выбрать хороших. Но хорошие фильмы – это большая редкость. Хороший фильм – это как драгоценный камень. То есть чем больше перерабатывается какой-то руды, тем больше в ней драгоценных камней. Поэтому надо просто продолжать работать и делать кино. И очень надо, чтобы талантливые люди получали такую возможность и чтобы это были не какие-то там назначенные товарищи. Да, всё очень сложно – с финансированием, с окупаемостью, и вообще в деятельности нашего кино очень много противоречивых моментов. Но я сейчас не буду об этом говорить, потому что люди спорят об этом уже два года и не могут найти выход.
– Как вы думаете, коммерческий успех – это успех во всех ипостасях или всё равно нельзя забывать о так называемом элитарном кино?
– Честно говоря, я считаю, что успех – это проявление любви, поэтому я за такой успех. Конечно, нельзя говорить о массовых успехах. Скажем, у хорошего ресторана не может быть такого же успеха, как у «Макдоналдса». Конечно, в «Макдоналдс» ходит больше людей. Но ведь и в хороший ресторан тоже ходят. Да, если это великий ресторан, то в него обязательно ходят. Не бывает так, чтобы повар был гениальным, а у него никто бы не ел.
