Резонансное дело Владимира Кумарина-Барсукова расследуется с использованием всех методов давления
Камера слома
Уже в момент заключения под стражу Барсуков был серьёзно больным человеком. Здесь нет места эмоциям, достаточно сухого изложения фактов. Более четырёх лет за решёткой находится инвалид 1-й группы с ампутированной правой рукой, без почки, без трети лёгкого, нескольких рёбер и спинных мышц, переживший два инфаркта, с осколками пули в сердце, с ишемической болезнью и давлением, регулярно опускающимся ниже показателей 90/60. В таком состоянии его допрашивают, судят, выносят приговор, готовят к следующим процессам.
Следствие ва-банк
Поскольку спецблок «Матросской Тишины» не лучшее место для лечения тяжёлых заболеваний, Барсуков – не маньяк, не убийца, не растлитель малолетних! – перенёс больше 60 сердечных приступов, 5 раз терял сознание.
И остаётся в глазах компетентных органов источником повышенной общественной опасности.
Иначе говоря, власти расписываются в своём страхе перед инвалидом. Настолько, что не решаются даже судить в Петербурге – вдруг возмущённая толпа сторонников поднимет городской бунт. В Ливии ведь так и начиналось с адвокатом Тербилем, а чем закончилось?!
Спросим прямо: почему больного человека держат без медицинской помощи? И здесь не суть важно, находится ли он под следствием, или уже осуждён. Право на охрану здоровья закон предусматривает для всех. Для полной объективности посмотрим, за что бывшего «ночного губернатора» осудили на 12 с половиной лет и чего от него хотят сейчас.
Главное, что вменили ему в вину, – участие в так называемых рейдерских захватах коммерческой недвижимости. Заметим, что подобные тяжбы об имущественных правах чаще решаются на уровне арбитражных судов. Но «экономическое» дело Барсукова обрело остроколоритный политический окрас. Слишком многие высокопоставленные чиновники, влиятельные силовики и богатые конкуренты (типа бывшего уголовника Сергея Васильева, отбывавшего в СССР срок за изнасилование, а теперь владеющего нефтяным терминалом) накопили серьёзные претензии к авторитетному предпринимателю. Слишком многие в 2007 году поспешили провозгласить конец «ночного губернаторства» и «тамбовской эпохи» на невских берегах.
Доказательная база, использованная при вынесении приговора по эпизодам захватов двух небольших предприятий – ООО «Смольнинский» и ООО «Пушкинский» (кто вообще слышал эти названия вне связи с делом Барсукова?), – до сих пор вызывает массу обоснованных сомнений. Под угрозой огромного срока дал свои показания водевильный аферист Бадри Шенгелия, тем самым обеспечив собственное оправдание и обвинительный вердикт Барсукову. Во избежание худшего – персонально для себя – его примеру последовал бизнесмен Вячеслав Дроков.
Теперь идёт новый процесс – по вымогательству у владельцев торгового центра «Елизаровский». И снова по той же схеме: известный в прошлом питерский «авторитет» по прозвищу Слава Зверь послушно сказал то, что требовалось, и получил в итоге условный срок. Можно представить, какую цифру на основании его показаний заломит обвинение для Барсукова.
Кстати, не все так уж легко соглашались сотрудничать со следствием. Например, из братьев Михалёвых показания об участии в покушении на Васильева буквально выбивали – и пока что выбить не смогли. Отказывалась участвовать в разработанном сценарии следствия «потерпевшая» по делу «Елизаровского» Светлана Новикова. Стойко держался, несмотря на повторный арест и жёсткий прессинг (долгое время он просидел в одной камере с осуждёнными на пожизненное заключение), петербургский адвокат Дмитрий Рафалович. Следствие компенсирует эти пробелы активной работой с «главным силовиком тамбовского сообщества» Михаилом Глущенко, обвиняемым в вымогательстве и подозреваемым в тройном убийстве. Шерстятся по ИТК представители нижних криминальных эшелонов.
Показания на Барсукова набираются всеми средствами. Пусть голословные, пусть не подкреплённые иными доказательствами. Это не суть важно – первый процесс продемонстрировал, что для вынесения сурового приговора достаточно и таких. Идёт политический «матч престижа», в котором чины правоохраны (и не только) не могут позволить себе проиграть. Тем более что они фактически сожгли за собой мосты – огромный объём процессуальных нарушений способен развалить дело и обернуться (как минимум…) привлечением к служебной ответственности. Срабатывает принцип велосипеда: только вперёд, остановка равна падению. И вопрос встаёт в полной жёсткости: кто падёт раньше? В некотором смысле –
буквально.
Подсудны только живые
Летом прошлого года Минюст, Генпрокуратура, Следственный комитет и Общественная палата РФ получили на рассмотрение «Обращение обвиняемого Барсукова Владимира Сергеевича, 1956 года рождения». Автор обвинил администрацию «Матросской Тишины», следователей Пипченкова и Токарева, оперативников Захарова и Денисова в том, что они, отказывая в адекватном лечении, фактически подвергают его пыткам и ведут к физическому устранению.
Рычагов воздействия достаточно – медчасть СИЗО назначает Барсукову противопоказанные ему медикаменты, отказывает в рекомендованных препаратах, не допускает к больному лечащих врачей. Следователь Шалаев, преемник отстранённого от дела Пипченкова, отказывал Барсукову в проведении комплексной судебно-медицинской экспертизы, в присутствии его адвокатов заявляя, что условие лечения – показания следствию и досудебное соглашение. Обвиняемый просил проверить изложенные факты, оказать содействие в медицинском освидетельствовании и привлечь к ответственности виновных в неоказании медицинской помощи.
Конечно, кто-то может заметить, что для человека, который уже сидит в тюрьме и может стать обвинённым ещё по трём делам, все средства хороши. Мол, все они оказываются в предсмертном состоянии, когда дело доходит до судебной ответственности. Таким скептикам помогло бы ознакомление с выпиской из стенограммы заседания Куйбышевского федерального суда Санкт-Петербурга по уголовному делу № 1–217/11 в отношении Барсукова В.С. и Рафаловича Д.В. от 30 сентября 2011 года. Ситуация проясняется в поистине беспощадной реальности.
Показания давал кандидат медицинских наук Алексей Живов, в недавнем прошлом лечащий врач Владимира Барсукова. Не будем вдаваться в тонкости медицинской терминологии, хотя её дословное изложение даже для непосвящённого может оказаться похлеще адаптированной версии. Важнее другое – объективное понимание, в каком состоянии сейчас находится осуждённый и подследственный Барсуков.
Доктор Живов констатирует сложное течение запущенного урологического заболевания. На первый план выходит нейрогенный фактор, стимулирующий постоянный риск развития почечной недостаточности. В данном случае – смертельно опасной. В таких случаях обычно применяется специально вводимая вовнутрь аппаратура, но устанавливать её нужно в условиях медучреждения и менять не реже раза в месяц (иначе возможна инфекция). Барсукову приходится ходить с несменённой аппаратурой по полгода, а иногда подручными средствами, без медиков проделывать операции. Причём одной рукой, вторая потеряна без малого 20 лет назад. Однажды был повреждён сосуд, началось обильное кровотечение. В тот раз медпомощь подоспела, кровопотеря не оказалась смертельной. А как будет в следующий? Это не говоря о приступах острой боли, лишающих сна. Дело усугубляется патологией позвоночника и необходимостью вмешательства нейрохирурга.
Всё это беспристрастно изложено специалистом. Чем же занимаются врачи из медчасти «Матросской Тишины»? Вероятно, исполнением служебных обязанностей. Дают Барсукову таблетки – кетонал, вольтарен, везикар, антигриппин, терафлю. В случае крайней нужды они делают обезболивающие, противовоспалительные, жаропонижающие инъекции. Лечат как от ОРЗ. Что само по себе опасно – несистемное воздействие на основное заболевание может вести к его развитию. К тому же названные препараты сопряжены с массой побочных эффектов, они напрямую бьют по сердечно-сосудистой системе.
Вывод доктора Живова: больному нужны не редкие визиты специалистов общего профиля, а постоянная помощь дипломированного специалиста. Лучше всего в условиях стационара и с вероятной установкой нейростимулятора. Все показания для этого есть, в том числе и документальные – двухтомная медицинская карта. Кстати, не приобщённая к материалам дела, что свидетельствует об отношении следствия к вопросу. Зато досконально разъясняющая истинное состояние здоровья Барсукова.
Возникает последний и самый закономерный вопрос: кому и зачем нужен этот комплекс садоподобных издевательств? Частичный ответ уже дан выше. Добавим, что в своём нынешнем положении подследственный не может полноценно работать с текстами, затруднено даже восприятие устной речи. Многочасовые судебные заседания он выдерживает на пределе. Согласитесь, что в условиях, когда от твоих слов зависит твоя же судьба на многие годы вперёд, наличие таких «привходящих факторов» чревато большой бедой. Говорить о правосудии в подобных обстоятельствах не приходится. Но даже пародией на правосудие это не назовёшь – пародии бывают смешными, а тут жестокость явно зашкаливает.
Казалось бы, всё предельно ясно. Пускай Кумарин-Барсуков хоть трижды виновен – его нужно сначала вылечить, а уж потом судить. Никуда он не денется – в таком состоянии не уходят в бега. Да и пытки в России вроде запрещены законом. Но если с ним поступают так, как поступают, значит, кому-то очень нужен человек, на которого можно взвалить все грехи, не только его, но и чужие. А если сломать не удастся – вообще списать в расход по универсальной медицинской статье.
Источник информации:
электронное периодическое издание
«Вслух-дайджест»
(www.vslux.ru)
Просмотров: 2459