68-летнему Никите Хрущёву очень не понравился фильм о молодёжи начала 1960-х

Застава Ильича

Кинокартина Марлена Хуциева «Застава Ильича» сегодня считается одним из лучших произведений времён «оттепели» – и даже её своеобразным символом. Однако в момент появления фильм вызвал скандал. Сам первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич разгромил ленту. В итоге после многочисленных переделок она увидела свет лишь через два года, когда Хрущёва уже сместили.

Хрущёв вошёл в историю как обличитель Сталина. При этом выдвинутый новым главой государства термин «культ личности» во многом можно было применить и к нему самому. История с «Заставой Ильича» – один из тех примеров, в которых «оттепельный» вождь вёл себя точь-в-точь как предшественник.

Они шагали по Москве

Эмоционального Никиту Сергеевича было легко взвинтить, чем и пользовались в своих целях его приближённые. В результате происходили такие инциденты, как печально памятное посещение советским лидером выставки художников-авангардистов в московском Манеже 1 декабря 1962 года. Действительным инициатором этого скандала называли главного партийного идеолога Михаила Суслова. А вот на «Заставу Ильича» Хрущёва, как считается, «натравил» заведующий Идеологическим отделом ЦК КПСС Леонид Ильичёв.

Сценарий своего второго самостоятельного фильма режиссёр Марлен Хуциев писал вместе с начинающим кинодраматургом Геннадием Шпаликовым. Вскоре последний сочинит для Георгия Данелии «лирическую комедию» «Я шагаю по Москве» с похожим сюжетом. В центре внимания обеих картин – трое молодых героев с разными характерами. Однако все гонения выпали именно на ленту Хуциева.

Фильм был запущен в производство на Киностудии имени Максима Горького ещё в 1959 году. Художественным руководителем стал признанный мэтр кино Сергей Герасимов, создатель экранизаций «Молодой гвардии» и «Тихого Дона». Вся студия прочила амбициозной работе Хуциева большой успех. Правда, ещё до начала съёмок из управления по производству фильмов Министерства культуры СССР пришло обеспокоенное послание:

«Серьёзным недостатком сценария является его бесстрастная интонация, созерцательная, а не активная гражданская позиция… Авторы сценария и фильма пытаются ответить на вопрос о смысле жизни нынешнего молодого поколения… Но, решая эту задачу, авторы допускают большой просчёт. Они искусственно изолируют своих молодых героев от всего того, что связано с их трудовым и общественным бытием… Сегодняшняя жизнь выглядит в сценарии и материале как цепочка грустных, минорных по своей тональности эпизодов. Разумеется, подобная жизнь ничему хорошему, оптимистическому, значительному не сможет научить и героев картины, и её будущих зрителей».

Но авторы фильма не вняли предупреждению – и сняли всё, как задумывали. В конце 1962 года практически готовую работу стали заранее хвалить в прессе. В частности, не жалел громких слов Виктор Некрасов в журнале «Новый мир». Восхищаясь киноновинкой, писатель даже позволил себе небольшую «крамолу»: «Я бесконечно благодарен Хуциеву и Шпаликову, что они не выволокли за седеющие усы на экран всё понимающего, на всё имеющего чёткий, ясный ответ старого рабочего. Появись он со своими поучительными словами – и картина погибла бы».

Да, подобных морально устаревших типажей в фильме не было. Но не было и никакого фрондёрства. Напротив, в уста главного героя Сергея Журавлёва авторы вложили слова, которые, казалось, должны прийтись по вкусу правоверным коммунистам: «Я отношусь серьёзно к революции, к песне «Интернационал», к тридцать седьмому году, к вой­не, к солдатам, и живым и погибшим, к тому, что почти у всех вот у нас нет отцов, и к картошке, которой мы спасались в голодное время».

А одним из самых запоминающихся моментов стала сцена видения, в которой Журавлёву является его погибший на войне отец. «Как жить?» – спрашивает у него Сергей. «Сколько тебе лет?» – отвечает на это юноша в военной форме. – «Двадцать три». – «А мне двадцать один. Как я могу тебе советовать?»

Создатели едва ли ожидали, что именно этот короткий диалог послужит основной причиной «праведного гнева» главы государства.

Отцы против детей

На состоявшейся в Кремле 8 марта 1963 года встрече руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства Хрущёв заявил: «Даже наиболее положительные из персонажей фильма – трое рабочих парней – не являются олицетворением нашей замечательной молодёжи. Они показаны так, что не знают, как им жить и к чему стремиться. И это в наше время развёрнутого строительства коммунизма, освещённое идеями Программы Коммунистической партии!.. Нет, на таких людей общество не может положиться – они не борцы и не преобразователи мира. Это – морально хилые, состарившиеся в юности люди, лишённые высоких целей и призваний в жизни».

Пересказав же разговор героя с погибшим отцом, Хрущёв окончательно разъярился: «И вы хотите, чтобы мы поверили в правдивость такого эпизода? Никто не поверит! Все знают, что даже животные не бросают своих детёнышей. Если щенка возьмут от собаки и бросят в воду, она сейчас же кинется его спасать, рискуя жизнью. Можно ли представить, чтобы отец не ответил на вопрос сына и не помог ему советом, как найти правильный путь в жизни? А сделано так неспроста. Тут заложен определённый смысл. Детям хотят внушить, что их отцы не могут быть учителями в их жизни и за советами к ним обращаться незачем. Молодёжь сама, без советов и помощи старших, должна, по мнению постановщиков, решать, как ей жить… Но не слишком ли вы хватили через край? Вы что, хотите восстановить молодёжь против старших поколений, поссорить их друг с другом, внести разлад в дружную советскую семью, объединяющую и молодых и старых в совместной борьбе за коммунизм? Можем со всей ответственностью заявить таким людям – ничего у вас из этого не выйдет!.. В советском социалистическом обществе нет противоречий между поколениями, не существует проблемы «отцов и детей» в старом смысле. Она выдумана постановщиками фильма и искусственно раздувается не в лучших намерениях».

Досталось и Виктору Некрасову за его ироническую реплику в отзыве на картину: «И это пишет советский писатель в советском журнале! Нельзя без возмущения читать такие вещи, написанные о старом рабочем в барском пренебрежительном тоне».

Естественно, после такой отповеди авторам фильма не оставалось ничего другого, как заняться его переделкой. На самого Хрущёва при этом особо не злились. Его несамостоятельность в рассуждениях об искусстве была очевидна. Кинематографисты передавали из уст в уста ехидную эпиграмму:

ЦК решило сгоряча,

Что здесь – порочности основа,

И пред «Заставой Ильича»

Встаёт застава Ильичёва.

…и убрать Хрущёва

У Марлена Хуциева имелась своя версия того, чем была инспирирована хрущёвская речь: «Однажды после рабочего просмотра в студийном кинозале вдруг высказался начальник пожарной охраны: «Как это отец уходит от сына, не сказав ему ни слова? Ведь даже собака не бросает своих щенков». И когда Хрущёв с высокой трибуны повторил эту фразу слово в слово, стало понятно, что студия прослушивалась».

Режиссёр говорил, что старался сохранить фильм и вместо монтажных поправок переснимал целые сцены. «Для меня было важно отстоять – пусть и в смягчённом виде – атмосферу и смысл картины», – утверждал он. В числе прочего в новом варианте злополучного эпизода видения отец прощался с сыном словами: «Я тебе завещаю Родину, и моя совесть до конца чиста перед тобой».

Но после хрущёвского разгрома чиновники придирались к любым мелочам в опальном произведении. Даже спустя десятилетия Хуциев не мог без содрогания вспоминать о своих регулярных контактах с председателем Госкино СССР Алексеем Романовым и всё тем же Леонидом Ильичёвым: «Романов требовал вырезать сцену, где танцуют со свечами в руках. Почему? Пожарные не разрешают. Свечи, оказывается, с нашим бытом несовместимы. А ему фильм везти на дачу к Хрущёву. Тот попарится в бане, станет фильм смотреть – несдобровать министру… Ещё меня таскали к секретарю по идеологии Ильичёву. Он спрашивает: «Почему у вас в начале фильма гулкие шаги?» Я объясняю: «Это идёт патруль в тишине города». Потом подхватил Романов: «Что у вас там за шаги?! Так шаги звучат только в тюрьме!» Это меня потрясло».

Придирки закончились только после отстранения Хрущёва от власти в октябре 1964 года. Последним требованием цензоров было… убрать из фильма все упоминания бывшего вождя. В том числе – хроникальные кадры первомайской демонстрации, на которой люди несли портреты Никиты Сергеевича.

В 1965 году многострадальная картина наконец была выпущена в прокат под изменённым названием «Мне двадцать лет». Оригинальную авторскую версию зрители увидели только в 1988-м.

Евгений Новицкий

10.07.2024 12:00

Просмотров: 5302