Отец Дьюлы Мештера видел в сыне будущего профессора экономики. Тот и правда успешно двигался по научной стезе, занимаясь волейболом лишь ради удовольствия. Но однажды тренер сказал отцу: «При нашей экономике нобелевским лауреатом он точно не станет, а я сделаю его чемпионом».
Сегодня Дьюла Мештер – олимпийский чемпион и национальная гордость Сербии. Лидер знаменитой рок-группы «Ноу смокинг оркестра» Доктор Неле надевал майку с его номером и фамилией на все свои концерты. В связи с этим я попросил Дьюлу в шутку послать тому эсэмэску: «Майку верни!». Пришёл молниеносный ответ: «Не могу, она принадлежит истории мирового рока».
А встретились мы с олимпийским чемпионом из Сербии по серьёзному поводу – поговорить о проблеме допинга в спорте.
– Дьюла, честно, приходилось?
– Нужды не было. Волейбол – «чистый» вид спорта. Сколько помню, был лишь один случай. Парня отстранили на три месяца за марихуану. Ещё в финале чемпионата мира в 1998-м у двух наших соперников был зафиксирован высокий уровень тестостерона, но последствий это не имело. Тут дело, наверное, в том, что мы играем не каждый день, а потому есть время отдохнуть, восстановиться витаминами и энергетиками. А вот велосипедистам, которые наматывают каждый день сотни километров по горным дорогам, не уверен, что этого достаточно. Как и легкоатлетам с тяжелоатлетами. Трудно постоянно поддерживать форму и теннисистам, играющим по 10 месяцев в году. Особенно если в промежутке ты на две недели отправляешься на яхте в Монте-Карло.
Я видел, как у баскетболистов после ухода из спорта вдруг вырастали бицепсы, как у культуристов. Вижу, как резко изменилось лицо знаменитого бегуна, как внезапно куда-то исчезла шевелюра известного теннисиста. А разоблачение Армстронга, который после онкологии вернулся в чемпионы, меня не удивило совсем. Знаю, как непросто вернуть форму даже после пустяковой простуды.
– Так, может, не играть в кошки-мышки, а просто снять все ограничения на применение допинга?
– Этого не стоит делать по гуманитарным соображениям. Знаю спортсмена, который в 32 года стал сердечником. А как изуродовали в своё время судьбы спортсменкам из ГДР! (Активное применение стероидов привело к сильным гормональным переменам, женщины фактически превращались в мужчин. – Ред.)
– Их использовали втёмную. А если спрашивать согласие?
– Думаю, если предложить стать олимпийским чемпионом, но прожить на 20 лет меньше, то минимум 80% спортсменов на это согласятся.
– А предложи такое тебе?
– Время было другое. Я до 25 лет со спорта ни копейки не имел. Война, санкции, нас не пускают на международные соревнования. У нас такая злость была потом, что мы выходили на игру, как на последний бой. Сейчас мотивация индивидуальная и денежная. Парню 19 лет, он ещё мало что умеет, а уже первый вопрос – «сколько мне заплатят»?
– Насколько объективен контроль над спортсменами, возможны ли фальсификации?
– Думаю, на отрезке, видном спортсмену, нет. Пробы регулярны не только на олимпиадах. Например, когда я играл в Италии, пробы брали не реже раза в неделю. Кровь забирали один раз, обычно мочу. А с ней проблема. После тяжёлой игры ты весь «сухой» и каждая проба – праздник для врача. Он тебе показывает, как правильно выпить пива, чтобы организм вернулся в нормальное состояние. При этом, кстати, сам львиную долю и выпивает. Другая проблема, когда инспектор – женщина. Просить отвернуться – бесполезно. Я открывал водопроводный кран, чтобы не так неловко себя чувствовать. Тебе дают две пробирки. Одна на 50 миллилитров, вторая на 25. Они тут же запечатываются пломбами.
Стали известны новые подробности о состоянии олимпийского чемпиона в танцах на льду Романа Костомарова, который находится в больнице после пневмонии и ампутации левой стопы.
– Есть ли вероятность, что допинг могут подсунуть конкурентам, например вместе с едой?
– Я был на трёх Олимпиадах. На двух об этом даже не упоминалось. На третьей обсудили такую вероятность. Но такое крайне сложно сделать. Известный кубертеновский принцип, гласящий, что главное – не побеждать на Олимпиаде, а участвовать в ней, сегодня звучит так: главное – не участвовать, а тусоваться. Из 10 тыс. спортсменов реально выступают примерно три. Но питаются-то все. К бесплатным кафетериям выстраиваются такие огромные хвосты, что подкараулить конкретно тебя и что-то тебе подсыпать вряд ли возможно.
– Ну а случаи, когда спортсмен страдает из-за капель для носа?
– Здесь возможно лукавство. Эфедрин реально помогает не уставать. Все спортсмены топ-уровня принимают проверенные препараты строго по назначению врача, это строго фиксируется в специальных формах.
– Что ты скажешь про ситуацию с Марией Шараповой?
– Во всём виноваты её менеджеры, которые недосмотрели. Списки запрещённых препаратов постоянно меняются. Порой в него попадают давно известные безобидные препараты. Например, таким стал даже креатинин, вытягивающий жидкость из мышц – его раньше все ложками ели.
– Но не имитация ли это борьбы с допингом? Запрет старых безобидных при наличии новых совершенных…
– Вполне возможно. Понятно, что борьба с допингом остаётся всегда на шаг позади от самого допинга. Не зря в его производство вкладывают гигантские средства.
– Как ты оцениваешь скандал с российскими легкоатлетами?
– Как очень предвзятое деление на «чистых» и «нечистых» с целью компрометации.
– Возможна ли победа над допингом?
– Во всяком случае, для этого надо делать всё возможное..
