Мы продолжаем цикл публикаций, посвящённый известным политикам и общественным деятелям, оставившим свой след в новейшей истории России. Геннадий Селезнёв возглавлял российский парламент в не самые простые дни для страны. Тогда звучали требования и отставки президента, и роспуска Думы, но спикер продолжал вести парламент по бушующему морю политики…
–Геннадий Николаевич, вы дважды были председателем российского парламента. И это не считая «простого депутатства» и членства в различных думских комитетах. А теперь вы даже не депутат. Как-то готовили себя к спуску с самых вершин власти?
– Я испил до дна всю депутатскую чашу. Даже чисто психологически было непросто два срока подряд находиться на посту председателя Госдумы, и я прекрасно понимал, что больше восьми лет и морально, и физически очень тяжело это выдержать. Честно говоря, силы у меня часто были на исходе, я считаю, что два срока – это оптимальное время, в течение которого можно быть председателем Госдумы. Очень много командировок, а какие сложные вопросы обсуждались… В Думе второго и третьего созывов был очень сложный разнопартийный парламент, количество фракций и групп доходило до 11. Управлять таким кораблём было сложно, потому что постоянно штормило. Мы пережили и попытку импичмента Ельцину, и дефолт. Да и нефтедолларовый дождь на нас не сыпался, так что бюджет был очень скудным. Каждое заседание было очень напряжённым.
– Какие-то эпизоды запомнились особенно?
– Да уж были эпизоды… Помню, в 1997 году к нам на утверждение бюджета неожиданно приехал Ельцин, это был его первый официальный визит в Думу. А неофициально он был в парламенте, когда неожиданно приехал на моё 50-летие, чтобы вручить орден.
– Очень интересно!
– Буквально за час до его приезда раздался звонок, и было предложено собрать руководителей фракций и депутатских групп. Но тогда в парламенте никого не было. Мы собрали кого смогли, и вся церемония прошла в течение 15 минут: бокал шампанского, лента с орденом на шею, фотографирование, пожелания – всё чисто официально. Тогда многие удивлялись, почему он, как это принято, не вручил награду в Кремле. Но он так решил и приехал тогда в парламент впервые. Правда, Бородин говорил мне, что Ельцин бывал в Думе и раньше, когда там шёл ремонт. Он интересовался, где будут сидеть депутаты.
– Так что же с утверждением бюджета?
– Тогда его судьба была под вопросом. Помню, в комнате президиума я сказал Ельцину, что не исключаю, что его приезд может отрицательно сказаться на прохождении бюджета. Но он тогда выступил в парламенте, попросил поддержать бюджет, и Дума проголосовала «за».
– Как вам тогдашний Борис Николаевич?
– Мы с ним общались регулярно, потому что я убедил его проводить регулярные встречи с фракциями и депутатскими группами. Сначала он не хотел этого делать, сказав, что хочет отдельно встречаться с каждым лидером фракции, но потом согласился. У нас были и индивидуальные встречи, но говорить о какой-то нашей личной дружбе нельзя, потому что он прекрасно знал мою позицию: я был категорическим противником развития событий октября 1993 года. Но, по-моему, Ельцин уважал и мою позицию, и должность, потому что я ни под кого не подстраивался. У нас были нормальные отношения, и довольно часто у нас с ним были получасовые традиционные встречи, когда мы с глазу на глаз обсуждали какие-то оперативные вопросы.
Властям Молдавии не стоит предаваться эйфории в связи с решением ЕС начать переговоры о вступлении страны в сообщество, считает экс-премьер республики, глава Партии развития и объединения Ион Кику.
– «Питерские» в вашем лице пришли во власть несколько раньше, чем это сейчас принято думать…
– Я не из той команды «питерских», которая уже потом пришла во власть. Я в Москве оказался ещё в 1980 году с прицелом на «Комсомольскую правду».
В декабре этого же года меня её главредом и утвердили. Я там тоже, как и председателем Госдумы, отработал восемь лет, доведя это издание до Книги рекордов Гиннесса, и спокойно ушёл. Да и наш парламент при мне, по-моему, свою миссию выполнил, несмотря на все шторма. И это в то время, когда президент делал заявления типа: «Дума – это ноль, и её надо разогнать!»
– Вы по этому поводу с ним имели разговор?
– Конечно. Я тогда сказал Борису Николаевичу: «Вам мало 1993 года? Неужели вы хотите повторить этот опыт?! Теперь вряд ли всё так получится…» И он тогда ответил: «Да, может, я сгоряча сказал довольно жёстко, но ведь и вы со мной тоже не церемонитесь. Какие вы заявления принимаете, обращения…»
– А что за история о том, что 13 сентября 1999 года на Совете Госдумы вам один из сотрудников секретариата якобы принёс записку о готовящемся в Волгодонске взрыве дома? Он и произошёл 16 сентября…
– Это старая и нелепая история, никакой записки не было. Просто Жириновский и Митрофанов решили организовать против меня очередную кампанию, и всё это абсолютная неправда. Было несколько попыток сместить меня с должности председателя Госдумы, особенно во время моего второго срока. Эти атаки инициировал либо Жириновский, либо Морозов из «Регионов России», у которых, видимо, было желание поставить на мою должность кого-то из своих. А у Жириновского, наверное, были и личные мотивы, потому что за неэтичное поведение я лишал его слова. И, знаете, уроки воспитания даром не прошли: он перестал хамить и устраивать драки. Я всегда говорил, что подобные сцены – позор для парламента.
– Такие депутаты, как Жириновский, нужны парламенту? Сейчас Владимир Вольфович, по-моему, остепенился.
– Его сегодня просто не узнать, особенно по сравнению с тем, каким он был лет шесть-восемь назад. Сейчас он ладит и торгуется с властью. Он решает все свои вопросы и понимает, как нужно себя вести. Конечно, он может сегодня что-то громко против власти сказать, но тут же сбегает, извинится и скажет: вы же понимаете, это политика.
– Вы были спикером во время начала премьерства Путина. Понимали тогда, что наступает другая эпоха?
– Премьерство Путина было очень коротким. Самое главное, о чём все тогда мечтали, это как закончить эту непонятную войну в Чечне. Парламент приветствовал все усилия Путина в этом направлении. Ведь одним из пунктов по импичменту Ельцину, который почти прошёл через Думу (не хватило 11 голосов), были именно чеченские события. А Путин начал активно выруливать на мирную дорогу. Он делал шаг за шагом, и это были эффективные шаги!
– Кому принадлежала идея создания Союзного государства?
– Ельцину, и мы были очень признательны ему за это. Возможно, этим он замаливал свой грех за беловежский сговор, причём делал это не на публику, а и в наших разговорах всячески подчёркивал, что два братских народа – Белоруссии и России — очень близки, и вот если бы ещё решить вопрос с Украиной… В то время все ещё никак не могли осознать, что СССР погиб раз и навсегда. Казалось, что придёт добрая воля тех стран, которые разбежались в разные стороны, и что можно будет продумать новую форму для Союзного договора, чтобы мы опять были великой державой. По-моему, тогда все ещё жили мыслью, что наступит отрезвление и пройдёт «парад суверенитетов». Ведь от развала СССР никто из республик не выиграл, наоборот, всем было плохо и в экономическом, и в социальном плане. Союзный договор оставлял открытым вопрос о вступлении других стран в союзное государство, и у нас в Межпарламентской ассамблее были наблюдатели от Армении, Казахстана, Молдавии и в первое время – от Украины. Но потом этот проект стал буксовать, и, к сожалению, сегодня мы не видим конституционного акта, на основании которого мы могли бы и дальше интегрироваться с Белоруссией.
– Вам не кажется, что мы несколько заигрались в «независимые государства»? В итоге США подсуетились, посадив марионеток в Грузии и на Украине…
– Мы оказались недальновидными в том, чтобы как-то удержать республики и народы, входившие в СССР. Я понимаю, что мы не могли вмешиваться непосредственно, но если бы мы более активно занимались интеграционной политикой, то не было бы таких прецедентов, как, скажем, на Украине, где пост президента получил ставленник Госдепа США (я уж не говорю об этом грузинском лидере).
– Как вам вся эта нынешняя ситуация? США наращивают армаду в Чёрном море, поигрывают, прямо как раньше, мускулами…
– Идёт информация, что они везут гуманитарную помощь (правда, почему-то на ракетных эсминцах). Когда начнётся разгрузка, посмотрим, что это за помощь.
Я убеждён, что это новое оружие, которое потеряли грузины после того, как наши дали им отпор за обстрел Цхинвали. Ну, может быть, для того чтобы сказать, что гуманитарная помощь состоялась, там будет пара одеял и несколько мешков сахара. Но я не думаю, что это угроза для России. Это для того, чтобы их ставленник Саакашвили поменьше мандражировал. Мол, Миша, не бойся, наши корабли тут. Хотя США его списывают, и уход с поста председателя грузинского парламента Нино Бурджанадзе не случаен. Эта кандидатура тоже отработана Госдепом, она более гибкая, умная, и при досрочных выборах у Нино есть все шансы стать президентом Грузии. Что ни говори, а США умеют заниматься политикой на перспективу и решать свои стратегические задачи. Ведь они последовательно на протяжении 50—60 лет осуществляли политику по развалу СССР. А теперь пытаются развалить и Россию.
– Но для нас ведь ещё не вечер…
– Я тоже так думаю. Мы экономически окрепли и мало зависимы от внешних обстоятельств. И не надо нас пугать «холодной войной» и какой-то блокадой.
