Травля Бориса Пастернака после присуждения ему Нобелевской премии в 1958 году стала главным литературным скандалом хрущёвской эпохи. В данном случае «оттепель» словно вновь сменилась сталинскими «заморозками». Но обратная смена курса произошла быстрее, чем кто-либо ожидал, в связи с чем поведение писателей, поспешивших заклеймить коллегу, оказалось недальновидным. Автор «Доктора Живаго» вошёл в историю на правах мученика, а имена его гонителей ещё при их жизни покрылись позором.
Свой главный прозаический труд – роман «Доктор Живаго» – Борис Пастернак создавал с 1945 по 1955 год. Явно автобиографический герой произведения – врач и поэт Юрий Живаго – невольно противопоставлял себя советской власти, не умея и не желая подстраиваться под послереволюционные реалии. Литературный журнал «Новый мир», куда автор передал роман в 1956-м, закономерно отказал в его публикации. И Пастернак решился отдать творение в итальянское издательство. Это привело к неожиданным последствиям: книга стала мировым бестселлером, а её создатель – вторым после Ивана Бунина русским писателем, получившим Нобелевскую премию по литературе.
«Паршивая овца», но не свинья
Знаменитой награды Бориса Пастернака заочно удостоили 23 октября 1958 года. В ЦК КПСС этого ждали и заранее сочли «враждебной акцией». Потому к моменту оглашения имени лауреата план ответных действий уже был готов: надавить на Пастернака, чтобы он отказался от премии; подвергнуть автора разгромной критике в центральных изданиях; осудить награждённого устами его же виднейших коллег.
Всё это и было осуществлено. Постановление ЦК КПСС «О клеветническом романе Б. Пастернака» приняли уже в день награждения. В нём содержалась хлёсткая формулировка, которая затем долго не сходила с газетных полос: мол, награда роману – это «орудие международной реакции, направленное на разжигание холодной войны».
Убеждать Пастернака отказаться от премии поручили его коллеге и другу Константину Федину. Об итогах этих уговоров перед секретарём ЦК КПСС Михаилом Сусловым оперативно отчитался заведующий отделом культуры ЦК КПСС Дмитрий Поликарпов: «Пастернак держался воинственно, категорически сказал, что не будет делать заявления об отказе от премии и могут с ним делать всё, что хотят». Тогда в ход пошла «тяжёлая артиллерия». В газете «Правда» появился фельетон «Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка». Ещё хлестче писатель был заклеймён на заседании в честь сорокалетия комсомола. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Владимир Семичастный в своём выступлении особо напирал на зоологические метафоры: «Как говорится в русской пословице, и в хорошем стаде заводится паршивая овца. Такую паршивую овцу мы имеем в лице Пастернака, который выступил со своим клеветническим так называемым произведением». А вот сравнение бичуемого писателя с другим животным оратор назвал даже слишком лестным для «клеветника». Дескать, свинья никогда не гадит там, где кушает. «А Пастернак – этот человек себя причисляет к лучшим представителям общества, – он это сделал. Он нагадил там, где ел, он нагадил тем, чьими трудами он живёт и дышит».
В 1989 году Семичастный неловко оправдался за свою постыдную речь: «Хрущёв вызвал меня и сказал: «Ты не возражаешь? В докладе надо Пастернака проработать. Давай сейчас мы наговорим, а завтра Суслов посмотрит – и давай». Надиктовал две странички. Конечно, с его резкой позицией о том, что даже свинья не позволит себе гадить».
О вероятной военной провокации, которую в скором времени может предпринять Эстония в отношении России заявил лидер оппозиционной эстонской партии Koos Олег Иванов.
Есть мнение, что до Хрущёва могли дойти слова, которые Пастернак говорил о нём своей возлюбленной Ольге Ивинской: «Так долго над нами царствовал безумец и убийца, а теперь – дурак и свинья». Потому нельзя исключать, что и вся кампания против литератора была развёрнута по личному указанию Хрущёва.
Казнить нельзя помиловать
Но даже если Пастернак подозревал, что на него взъелся сам глава государства, он всё равно написал Хрущёву просительное письмо. Наверное, ради самого себя Борис Леонидович не пошёл бы на это. Однако власть не привыкла проигрывать – меры были приняты в том числе и по отношению к той самой Ольге Ивинской, последней музе поэта. Переводчица сотрудничала с издательством «Гослитиздат», которое внезапно отказалось от её услуг. После чего Пастернак сразу отправил две телеграммы. Одну – в Стокгольм: «В связи со значением, которое придаёт вашей награде то общество, к которому я принадлежу, я должен отказаться от присуждённого мне незаслуженного отличия». И другую – в ЦК: «Дайте Ивинской работу, я отказался от премии». Хрущёву литератор адресовал небольшое письмо: «Из доклада товарища Семичастного мне стало известно о том, что правительство «не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР». Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой… Выезд за пределы моей Родины для меня равносилен смерти, и поэтому я прошу не принимать по отношению ко мне этой крайней меры».
Тем временем в Союзе писателей состоялось судилище над провинившимся автором. Роман «Доктор Живаго» никто из присутствующих не читал, что не помешало «инженерам человеческих душ» в своём усердии даже превзойти чиновников и журналистов. Тон задал председательствовавший на заседании прозаик Сергей Смирнов*: «В течение 40 лет скрытый враг, преисполненный ненавистью и злобой, жил среди нас, и мы делили с ним наш хлеб…» Литературовед Корнелий Зелинский развил мысль: «Мы должны сказать этому человеку, который перестал быть советским гражданином: «Иди, получай там свои 30 сребреников! Ты нам сегодня здесь не нужен, а мы будем строить тот мир, которому мы посвятили свою жизнь!» Критик Владимир Перцов изумлялся «низости» поэта: «Мне и многим нашим товарищам просто даже трудно себе представить, что живут такие люди в писательском посёлке. Я не могу себе представить, чтобы у меня осталось соседство с Пастернаком. Нельзя, чтобы он попал в перепись населения СССР!» Но даже на таком общем фоне сумел отличиться автор «Повести о настоящем человеке» Борис Полевой, объявивший: «Пастернак по существу, на мой взгляд, это литературный Власов. Генерала Власова советский суд расстрелял!» После чего кто-то с места справедливо уточнил, что изменник был повешен.
В резолюцию, принятую собранием, предложение казнить Пастернака всё же не было внесено. Однако писатели единогласно попросили правительство лишить коллегу советского гражданства. Годы спустя некоторые участники заседания раскаялись. Например, тот же Зелинский откровенно признавался: «Я мог просто не прийти на это собрание, как десятки других писателей. Это выступление не было продиктовано глубокой внутренней потребностью, скорее говорило о желании не отстать от других… Этот удар причинил больше горя мне, нежели тому, кому он предназначался».
«Убийца и злодей»
От лишения гражданства и высылки из страны Пастернака, как считается, спасло заступничество Джавахарлала Неру. Премьер-министр Индии лично позвонил Хрущёву и попросил за литератора, внезапно обретшего всемирную известность. После чего поэта оставили в покое, но ненадолго. В январе 1959 года Пастернак написал стихотворение «Нобелевская премия», в котором недоуменно вопрошал:
Что же сделал я за пакость?
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.
Стихи автор передал корреспонденту британской газеты Daily Mail Энтони Брауну. В феврале они и были там напечатаны с пояснительным комментарием о том, как нобелевского лауреата заклевали на его родине. На это отреагировал генеральный прокурор СССР Роман Руденко. В секретной записке в ЦК КПСС он предлагал «вызвать Пастернака в Прокуратуру СССР для официального допроса» и заявить, что его действия «несовместимы с нормами поведения советского гражданина, образуют состав особо опасного государственного преступления и в силу закона влекут уголовную ответственность». При этом прокурор присовокупил: «Полагал бы к уголовной ответственности Пастернака не привлекать и судебного процесса по его делу не проводить. Организация такого процесса представляется во всех отношениях нецелесообразной».
В марте Пастернака насильно доставили в прокуратуру, где его два часа допрашивал лично Руденко. Нобелиат пообещал пресечь любые свои контакты с иностранцами – и был отпущен. Спустя год писатель заболел раком лёгких и уже в мае 1960-го скончался. Нобелевскую медаль и диплом сын Пастернака получил за него только в 1989 году.
- *
- Смирнов Сергей Сергеевич внесен Минюстом в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента
Лохотрон галимый